Преступления могло не быть !

– А вам больше нравятся тунеядцы и их подпевалы?
– спросил Тишкин. Не дождавшись ответа, продолжал: - Те не ругают. Но им наплевать и на вас, и на ваше будущее. Бригада же хочет, чтобы вы стали работящим человеком. Да, что говорить...
– капитан поднялся, поправил фуражку.
– Зря, видно, я о вас хлопотать начал.

– Насчет чего?
– поднял голову заключенный.

– Договорился с начальником, что вас столярному делу учить будут.

Ильин помолчал с минуту и тихо сказал:

– Я буду, гражданин начальник, учиться на столяра.

Он сдержал слово: пошел в столярную мастерскую, стал старательно овладевать специальностью. Наблюдая за Ильиным на производстве, Тишкин видел, как преображается этот человек во время работы.

"Надо бы к общественной жизни его приобщить, да не все сразу, рассуждал Тишкин.
– Трудно ему переламывать свой характер. Долго в нарушителях ходил".

В один из дней Николай Михайлович получил долгожданную телеграмму и выехал на станцию. Вернулся вместе с худенькой молодой женщиной. Проводил ее в комнату общих свиданий, а сам прошел в свой кабинет.

– Звали, гражданин начальник?
– приоткрыл дверь Ильин.

– Да, заходите, садитесь.

Заключенный пристроился на стуле напротив Тишкина, вопросительно посмотрел на капитана.

– Вы как-то говорили, - произнес Николай Михайлович, - что никого из родных у вас нет. Так вот ваша сестра нашлась, приехала сюда.

– Шутите, гражданин начальник?
– Ильин взволнованно вскочил.

– Разве этим шутят, - капитан тоже встал, прошелся по комнате.
– Тут дело в другом. Что я ей скажу о вас? Хвалить пока не за что, а ругать вроде неудобно.

– Не говорите ей о моем прошлом, - голос заключенного дрогнул.
– Я на нем крест ставлю.

Николай Михайлович легонько подтолкнул Ильина к выходу:

– Идите! Сестра ждет вас в комнате свиданий.

– Спасибо!
– уже из-за двери крикнул Ильин.

Шло время. Разговор с сестрой, ее письма помогли Ильину разобраться в своих ошибках. Он начал интересоваться жизнью коллектива, записался в библиотеку. Теперь после работы его всегда можно было встретить с книгой в руках. Новый, светлый мир открывался его глазам. Впервые он почувствовал, что вокруг много интересного.

Ильин успешно освоил столярное дело и вскоре стал передовиком производства. Особенно ему запомнился день, когда он впервые перевыполнил норму. После работы увидел "Молнию": "Сегодня столяр Ильин дал 120 процентов!"

Однажды Тишкин встретил Ильина возле клуба. Поинтересовался, как дела.

– Письмо от сестры получил вчера, - сказал заключенный.
– Пишет, договорилась на фабрике... Как выйду на свободу, примут меня на работу.

– Ну, и что вы решили?

– Буду жить у сестры, честно жить и работать, - твердо ответил Ильин.

Каждый думал о своем. Ильин - сейчас уверенно о своем будущем. Капитан пока еще с тревогой и некоторыми опасениями: парень меняет характер, и еще немало трудностей на его пути.

П.ВИТВИЦКИЙ,

подполковник внутренней службы,

В.ШИЛЯЕВ

СТАВКА НА ДОВЕРИЕ

– Вам бы только измываться!
– кричал мальчишка, вырываясь из крепких рук воспитателя.

– Вот, Ислам Гаффарович, - выпалил запыхавшийся лейтенант, - опять этот герой в карты играл.

– Ну и играл! Ну и наказывайте!
– и мальчишка вдруг заревел дико и истерично.

Высокий молодой лейтенант, немного отдышавшись, подошел к столу и налил в стакан воды. Но в один миг от капризной мальчишеской руки стакан разлетелся вдребезги. Подполковник Ислам Гаффарович Саттаров взял со стола графин:

– На-ка, друг, и этот сосуд хлопни. Ну что, не желаешь? Тогда садись...

Подполковник открыл шкаф, достал оттуда шахматы.

– Давай-ка сразимся! Ты же, как мне известно, чемпион класса.

Мальчишка растерянно кивнул головой. Шмыгая носом и подозрительно поглядывая на начальника, сделал первый ход. Сражение длилось несколько минут. Подполковник решительно встал из-за стола.

– Играешь-то, брат, пока не очень. Спешишь. А тут думать надо...

Вплотную подошел к подростку, положил на его хрупкое плечо руку.

– По дому, поди, соскучился? А?

– Нет у меня дома! И никого нету!
– взъерошился парнишка.

– Ну что ж, тогда иди.

– В штрафной, что ли?
– покосился мальчуган.

– Зачем же? В общежитие. Иди, отдыхай.

Парнишка стремглав выбежал из кабинета.

"Как найти дорогу вот к такому? Как счистить с его души уже успевшую накопиться плесень? А может быть, ты не за свое дело взялся, Ислам? Учился, хотел стать журналистом. Ну и продолжал бы работать в газете... "

Новый день заглядывал в окна, а начальник колонии все думал, искал пути-дорожки к сердцу трудного подростка. Оно было словно наглухо закрытая дверь.

В колонии Генку Кулакова звали Жмотом или Кулаком. Клички пристали к нему. Генка не обижался: он действительно был скуп и ленив. До колонии жил в детдоме. Часто убегал из него, снова попадал в сомнительные компании, участвовал в кражах. Последний раз, убежав из детдома, работал в колхозе на сборе яблок. И это ему надоело. Украл велосипед, и вот результат: оказался в колонии...

После столь бурной встречи с начальником колонии Генка недоумевал: "Почему не наказали?" Думал о Генке и Саттаров. Беседовал с воспитателями, производственниками, вновь и вновь просматривал их дневники. Он, Точно врач, старался установить диагноз и назначить эффективное средство лечения.

"Генка стремится к полной свободе действий, - размышлял Саттаров. Конечно, можно заставить его подчиниться. Но какова от этого польза? Мальчишка будет выполнять поручения из-за боязни быть наказанным".

Вскоре на имя Саттарова пришло письмо. В нем говорилось, что Геннадий Кулаков в детский дом был отдан в 1961 году, а фамилия его приемных родителей Федоровы. "Очень хорошо!" - подумал Саттаров. Генкина история начинала проясняться.

Ответное письмо на имя Федоровых Саттаров сел писать вечером, когда в колонии установилась тишина. На бумагу легли ровные строчки: "Уважаемые родители! Мы благодарны вам..." Саттаров потер виски: "Чем же порадовать Генкиных родителей?"

Раздумья прервал влетевший в кабинет воспитанник Борис Бутенко.