Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге
Шрифт:
После отъезда из Тобольска Государя, Государыни, Великой Княжны Марии Николаевны и сопровождавших Их лиц, А. А. Волков продолжал оставаться в Тобольске, откуда 20 мая 1918 года вместе с другими верными слугами выехал в Екатеринбург.
Прибыв в столицу «Красного Урала» 23 мая, он вместе с Графом И. Л. Татищевым, Графиней А. В. Гендриковой и Е. А. Шнейдер был арестован и водворён в одну из камер Тюрьмы № 2, в которой пробыл до 19 июля 1918 года.
«В полночь с 21 на 22 августа старого стиля в камеру вошёл надзиратель и спросил:
– Кто Волков? – Я отозвался.
– Одевайтесь, пойдёмте. – Я стал одеваться. Смирнов [477] также оделся и сам, сильно взволнованный, успокаивал меня. Я отдал ему бывшие у меня золотые вещи; мы попрощались, поцеловались. Смирнов сказал мне:
– И моя участь, Алексей Андреевич, такая же, как ваша.
Пришёл с надзирателем в контору, где уже ожидали трое вооружённых солдат. Ожидаем Гендрикову и Шнейдер. Раздаётся телефонный звонок: спрашивают, очевидно, о том, скоро ли приведут нас; ответили: “Сейчас” – и послали поторопить Гендрикову и Шнейдер. Скоро подошли и они в сопровождении надзирателя. Тотчас, под конвоем трёх солдат, очень славных русских парней, тронулись в путь. Он был не особенно далек. На вопрос, куда нас ведут, солдат ответил, что в арестный дом. Здесь нас ожидали ещё восемь человек: пять мужчин и три женщины. Между ними были Знамеровская [478] и горничная той гостиницы, [479] где жил великий князь
Гендрикова пошла в уборную и спросила конвойного о том, куда нас поведут отсюда. Солдат ответил, что нас поведут в пересыльную тюрьму.
– А потом? – спросила Гендрикова.
– Ну, а потом – в Москву, – ответил конвойный. Пересказывая свой разговор с солдатом, Гендрикова сделала пальцами жест:
– Нас так (т. е. расстреливать) не будут.
Матрос, уже одетый, весёлый, с папироской во рту, не раз выходил на улицу: очевидно, смотрел, не рассветает ли. Слышен был голос конвойного:
– Идём, что ли?
– Подождём немного, – отвечал матрос. Через некоторое время он сказал:
– Пойдёмте.
Вывели нас на улицу, выстроили попарно: впереди мужчин, позади женщин, и повели. Провели через весь город, вывели на Сибирский тракт, город остался позади. Я думаю: где же пересыльная тюрьма? И в душу закралось подозрение: не на смерть ли нас ведут?
Впереди меня шёл мужчина. Я спросил его, где пересыльная тюрьма.
– Давным-давно её миновали, – был ответ. – Я сам тюремный инспектор.
– Значит, нас ведут на расстрел?
– Какой вы наивный. Да это и к лучшему. Всё равно, – теперь не жизнь. – Трубка, из которой он курил, задрожала в его губах.
Оглянулся я назад. Смотрю – идёт старушка Шнейдер, едва идёт. Несёт в руках корзиночку. Я взял у неё корзиночку и нёс её остальную дорогу. В корзиночке были две деревянные ложки, кусочки хлеба и кое-какая мелочь.
Крестьяне везут сено. Остановились. Остановились по свистку и команде матроса и мы. У меня зародилась мысль о побеге. Думаю: можно проскользнуть между стоявшим впереди возом сена и лошадью, позади идущей и щиплющей сено с воза. Наклонясь, можно было проскользнуть, но было ещё темно, и я не мог видеть, что находится за лошадью по ту сторону дороги: может быть, глубокая канава, забор. Обдумав, решил, что в таких случаях бежать нельзя.
Матрос свистнул, крикнул: “Идем”, – и мы двинулись дальше. Пройдя некоторое расстояние, опять остановились. Шёл мальчик с портфелем, по-видимому, переводчик (среди наших конвойных было очень много нерусских). Матрос подошёл к мальчику, о чём-то переговорил с ним, и нас повели дальше. Возле того места, где мы только что стояли, раздались три залпа.
Стало чуть-чуть рассветать. Дорога, оказалось, была обнесена довольно высокой изгородью. Конвойные предложили свою помощь в переноске вещей. Хороших, ценных более или менее вещей было немного. Отобрали корзиночку Шнейдер и у меня.
Прошли не очень далеко, и матрос скомандовал: “Направо”. Свернули на дорогу, ведущую в лес. На дорогу был уложен накатник. По этой лесной дороге сделали несколько десятков шагов. Опять свисток и команда матроса: “Стой”.
Когда матрос сказал “Стой”, я сделал шаг влево. В этот момент как будто мне кто-то шепнул: “Ну, что же стоишь? Беги”. – Словно меня кто-то, подталкивал к побегу. Сказав в уме “Что Бог даст”, я тотчас же прыгнул через канаву и пустился бежать». [480]
477
Смирнов С. Н. – Управляющий делами и Секретарь Князя Императорской Крови Иоанна Константиновича, убитого в Алапаевске 18 июля 1918 года.
В книге А. А. Волкова издателем Е. П. Семёновым приводится ссылка на воспоминания С. Н. Смирнова, в которых этот же самый «эпизод прощания» описывается чуть более подробно:
«Вечером, 21 августа (3 сентября) я сидел почему-то позже обыкновенного, читая “Екатерину II” Брикнера. Наши уже легли. Была мёртвая тишина, лишь в коридоре иногда слышался треск, когда дежурный надзиратель, дремавший на скамейке у стола, менял позу. Около 11 я уменьшил огонь, разделся, помолился, что привык делать аккуратно утром и вечером, накрылся своей охотничьей буркой и скоро заснул. Но вот сквозь сон услышал я шум шагов в коридоре, потом звон ключей, посмотрев на часы, я увидал без десяти двенадцать. Ключ вставляли в нашу дверь, открыли, на фоне света в коридоре обрисовалась фигура надзирателя. В такой час посещение было зловеще. “Который тут Волков?” – спросил надзиратель. Все проснулись, и Волков ответил: “Я”. – “Одевайся”. Одевшись, Волков подошёл ко мне, передал мне форменный жилет с золотыми часами и обручальное кольцо, прося передать жене; потом посмотрел на икону и, крестясь, прошептал: “Боже мой, Боже мой, Боже мой”, перекрестился трижды, поцеловался со мной и ушёл. Защёлкнул замок и всё затихло. Никто из нас не спал. Солдаты молча смотрели из своих кроватей, майор не шелохнулся. Но вот послышались вновь шаги в коридоре, приближавшиеся вновь к нашей камере. Уже при уводе Волкова я подумал, что Ложкин выдал наши открытки, и понял, что идут за мной и начал одеваться, чтобы идти на казнь. Меня начала бить холодная лихорадка. “Майор”, сказал я, “это за мною, теперь мой черед”. Он не ответил. Щёлкнул замок. Я ждал вопроса: “Который тут Смирнов?” Я стал читать “Отче Наш”. Открылась дверь и на свету обрисовалась фигура Волкова. “Не беспокойтесь, меня переводят в Арестный дом, разрешили взять вещи”. Быстро собрал он свой сверточек в газете, я ему подал жилет, но он его не взял. “Нет, нет, нет, оставьте у себя”.
До утра я не спал; тотчас после поверки узнали мы, выйдя в коридор умываться, что внизу, в эту ночь, в это же время, увели Гендрикову и Шнейдер, и что арестовали начальника тюрьмы. Настроение у всех было подавленное. Я пошёл к Павлову и попросил не оставлять княгиню одну; сейчас же он перевёл к ней одну гувернантку или учительницу-француженку, арестованную, когда хватали всех иностранцев. Потом княгиня рассказала мне про уход Анастасии Васильевны и Екатерины Адольфовны. Точно так же назвали их фамилии. Они спали. Анастасия Васильевна вскочила, сказала “са у est”, быстро оделась, подошла к столу, на котором лежала какая-то книга, написала на ней карандашом адрес своей сестры Балашевой в Кисловодске. Затем она сказала Княгине: “Si quelque chose m'arrive” (фр. “Если что-то со мной случится”) и их обеих увели. Через некоторое время княгиня узнала, что их в чека допрашивали. Анастасию Васильевну спросили, добровольно ли она поехала за царской семьёй. (Она ответила утвердительно и гордо»).
478
Знамеровская В. М. – супруга бывшего Полковника Отдельного Корпуса Жандармов П. Л. Знамеровского. После решения о высылке её супруга в Пермь (вместе с Великим Князем Михаилом Александровичем и его Секретарём Брайаном Джонсоном) по Постановлению СНК Р.С.Ф.С.Р. от 9 марта 1918 года, проживала в этом городе по адресу: ул. Кунгур-ская, 8. Расстреляна 4 сентября 1918 года вместе с группой заложников из 11 человек как «соучастница побега Михаила Романова».
479
По сфабрикованному Пермской Губернской ЧК делу «О Похищении Б. Великого князя Михаила Александровича Романова из Гостиницы Королевские номера» был допрошен целый ряд лиц, в числе которых было и две горничных, служивших в означенной гостинице: М. С. Богданова и С. Е. Ширинкина, а также посудомойка Е. В. Маширина. Однако в списке заложников, расстрелянных по постановлению Пермской Губернской ЧК 4 сентября 1918 года (опубликованном в газете «Известия Пермского губисполкома») значатся только три женщины: Графиня А. В. Гендрикова, Е. А. Шнейдер и Е. И. Иванова. Причём последняя была учительницей, работавшей в годы Гражданской войны Сестрой Милосердия в войсках Атамана А. И. Дутова.
480
Волков А. А. Указ. соч., стр. 91–94.
А. А. Волкову повезло. Его не настигли большевистские пули, и ему чудом удалось избежать смерти.
После сорока трёх дней плутания по лесам, оборванному и измученному, ему, наконец-то, с огромным риском для жизни, всё же удалось добраться до Екатеринбурга, занятого
к тому времени белочехами.Все выпавшие на его долю приключения он довольно подробно описал в своей книге «Около Царской Семьи», изданной в Париже в 1928 году. Однако читателю будет, наверняка, небезынтересно узнать о том, что по прибытии в бывшую столицу «Красного Урала» А. А. Волков явился не куда-нибудь, а в тюрьму, где «меня хорошо знали», как он изволил сам выразиться…
После радостных восклицаний начальник тюрьмы П. П. Шечков приказал запрячь лошадь и поехал с А. А. Волковым в город, чтобы купить ему кое-что из одежды. А вечером – герой дня Алексей Андреевич был приглашён к самому губернатору на ужин, где присутствовал ещё один молодой человек, подобно ему чудом спасшийся от расстрела.
После этих тёплых встреч А. А. Волков был посажен на поезд, который довёз его до Тюмени, где он с огорчением узнал, что речное сообщение с Тобольском, куда он направлялся, уже закрыто. Поэтому добираться до Тобольска ему пришлось на перекладных лошадях. Добравшись до города и застав у себя дома гостя «из придворных служащих»,он узнал, что его семью приютил Ивановский монастырь, на территории которого они и проживают. А ещё этот гость дал ему адрес баронессы С. К. Буксгевден, П. Жильяра, А. А. Теглевой и Е. Н. Эрсберг, которые в то время (из экономии средств) проживали, снимая «на паях», небольшую квартиру. Встретившись, они много говорили о пережитом, а когда баронесса С. К. Буксгевден узнала, что А. А. Волков собирается ехать в монастырь к близким, она дала ему валенки и доху, так как погода на дворе стояла весьма морозная.
Встретившись с родными, он с удивлением узнал, что все они так ничего и не знали о выпавшем на его долю «расстреле». Весьма сильна также была разница и в существовании – в отличие от царских слуг, у которых он накануне побывал в гостях, его родные вели по-монастырски сытый образ жизни.
А вскоре А. А. Волков был вызван во Владивосток одним из руководителей Белого Движения в Сибири и на Дальнем Востоке Генерал-Лейтенантом П. П. Ивановым-Риновым. Пробыв в этом городе около месяца и так и не получив за это время никаких распоряжений на свой счёт, А. А. Волков решил вернуться назад. В этом ему помог С. Гиббс, который в то же самое время следовал с поездом Английской Военной Миссии до Омска. Добравшись до неофициальной столицы Верховного Правителя, Алексей Андреевич на пароходе «Товарпар» в июле 1920 года вновь возвратился в Тобольск. Прожив там до августа, А. А. Волков встретился с адъютантом генерала М. К. Дитерихса Б. В. Молостовым, которому его патрон поручил привезти его в Омск. Забрав семью, А. А. Волков на пароходе «Ольга» не без приключений добрался до Омска, где несколько раз встречался со следователем Н. А. Соколовым.
По мере наступления Красной Армии наступала угроза для Омска, почему генерал Крещатицкий предложил ему переехать с семьёй в Харбин, куда в то время шёл специальный поезд, впереди которого следовал бронепоезд.
В Харбине А. А. Волков с семьёй прожили зиму 1919–1920 годов, по прошествии которой Генерал-Лейтенант Д. Л. Хорват предложил ему место заведующего приёмом лесных материалов на станции «Именьпо». Там бывший царский слуга и проработал до 1922 года.
К этому времени зятю Алексея Андреевича, проживающему в Эстонии, наконец-то удалось разыскать его с женой в Маньчжурии и прислать вызов. (Он годами ранее уехал с дочкой и внучкой А. А. Волкова в Европу.) На горе, буквально за 9 дней до их предстоящего отъезда, умирает его супруга Наталья Антоновна. Похоронив супругу в чужой земле, А. А. Волков выехал в Эстонию к зятю. В этой стране он женился во второй раз на вдове Евгении Рейнгольдовне, урожд. Ховен (1880–1932).
Получая пенсию от Короля Дании Христиана Х, Алексей Андреевич Волков последние годы жизни проживал в Юрьеве (ныне Тарту).
Умер 27 февраля 1929 года. Похоронен на Успенском кладбище города Юрьева.
А. А. Волков в материалах Следственного Производства 1918–1920 г.г
Документ № 1
1918 года, октября 22 дня, Член Екатеринбургского Окружного Суда И. А. Сергеев, в камере своей, допрашивал нижепоименованного в качестве свидетеля, с соблюдением 443 ст. Уст. Уг. Суд., и он показал:
Я, Алексей Андреевич Волков, 59 лет, происхожу из крестьян Тамбовской губернии Козловского у[езда] Вышневской волости, православный, грамотный, не судился, проездом нахожусь в городе Екатеринбурге. В 1911 году пожалован званием потомственного почётного гражданина.
С 1886 года я находился на службе при дворе б. великого князя Павла Александровича, сначала в должности рейткнехта, а потом в должности камердинера. В 1903 году я был назначен официантом при дворе б. Государя Императора, а в 1916 году был назначен на должность камердинера при б. Государыне Императрице. После Февральской революции, когда Государь со своей семьёй был заключён под особую охрану в Царскосельском дворце, я продолжал свою службу при семье б. Царя. 1 августа 1917 года Государь с семьёй был отправлен на жительство в Тобольск. Я также поехал с Царской семьёй.
В Тобольске для жительства Царской семьи был отведён и приспособлен бывший Губернаторский дом. Здесь поместилась вся Царская семья, придворные служители и учитель французского языка П. А. Жильяр. Прибывшие в Тобольск придворные: генерал И. Л. Татищев, гоф-маршал В. А. Долгоруков, доктор Е. С. Боткин, фрейлина гр. А. В. Гендрикова, гоф-лектриса Е. А. Шнейдер и доктор В. Н. Деревенко поместились в расположенном наискось Губернаторского дома Корниловском доме. Тут же поселился и учитель английского языка мистер Гиббс. Первое время, до марта 1918 года, условия содержания Царской семьи были вполне удовлетворительными, а затем введено было ограничение виде определённой суммы ежемесячно: на содержание всей семьи и состоящих при ней лиц стали выдавать по 4200 рублей в месяц.
16 апреля по ст. ст. бывший Государь вместе с Государыней и в. к. Марией Николаевной были отправлены на жительство в город Екатеринбург, а б. в. к. Ольга, Татьяна и Анастасия Николаевны остались пока в Тобольске, вследствие болезни Наследника Алексея Николаевича. Распоряжение об отъезде Царя сделано было прибывшим в Тобольск комиссаром Яковлевым. Недели через две после отъезда б. Царя в Тобольск приехал комиссар Хохряков и сменивший коменданта Кобылинского некто Родионов. По их настояниям стали собираться в дорогу и все другие остававшиеся в Тобольске члены Царской семьи. Выехали из Тобольска в 12 часу дня 7 мая ст. ст. и прибыли в Екатеринбург 10 мая. Все царское имущество было уложено в сундуки и доставлено также в Екатеринбург. По прибытии поезда на ст. «Екатеринбург» Хохряков и Родионов увезли на извозчиках великих княжон и Наследника. Часа через два после отъезда членов Царской семьи из вагона был вызван я, и вместе с графиней Гендриковой, Е. А. Шнейдер, И. Л. Татищевым, поваром Харитоновым и мальчиком Седневым на четырёх извозчиках мы были отправлены в город. По дороге Харитонов и мальчик Седнев были высажены у дома Ипатьева, а остальные были доставлены в тюрьму под присмотром комиссара Мрачковского.
С тех пор до самого последнего времени я не имел и не имею никаких сведений о судьбе Государя и членов его семьи.
Из Екатеринбургской тюрьмы я, вместе с Е. А. Шнейдер и А. В. Гендриковой, был взят 20 июля нового стиля и доставлен на станцию Екатеринбург, а отсюда в арестантском вагоне нас отправили в Пермскую тюрьму. Генерал Татищев был взят из тюрьмы приблизительно в 20-х числах мая по ст. ст., но куда его отправили и какова его дальнейшая судьба – не знаю. 22 августа ст. ст. я, графиня Гендрикова и Е. А. Шнейдер ночью были доставлены в арестный дом и отсюда нас, вместе с другими заключёнными, в числе 11 человек (из них я могу назвать жену полковника Знамеровского), повели через город в лес для расстрела. Окружены мы были вооружённым конвоем в числе 22 человек. Конвой состоял из русских и латышей. Когда вступили в лес, я, улучив удобный момент, при повороте дороги между цепью конвойных сделал прыжок в сторону и побежал в лес. Вдогонку в меня были произведены три выстрела, но я остался невредим, а погони за мной не сделали. Благодаря этому мне и удалось спастись от смерти. Убегая, я слышал три залпа: полагаю, что это расстреливали моих товарищей по заключению.
Два дня я шёл лесом без пищи и питья, придерживаясь полотна дороги. Скрывался я по деревням и по лесам, одевшись в бедную крестьянскую одежду. 6/19 октября, после полуторамесячных скитаний, я, наконец, вышел на занятую чехословаками ст. «Упь» и вчера прибыл в Екатеринбург, а сегодня вечером уезжаю в Тобольск к своей семье, где и буду проживать. Я обещаюсь сообщить Вам свой адрес и известить Вас о перемене такового. Более пока показать ничего не имею.
Прочитано.
Алексей Андреевич Волков.