Преторианец Дорна

Человек ответил, не дожидаясь вопроса:

– Ещё не готово. Если хотите, чтобы сигнал достиг цели, мне нужно больше времени.

– Ещё три заряда, – сказал Силоний, направляясь ставить следующий.

– Двадцать секунд, – произнёс Фокрон и шагнул к двери, держа наготове болтер.

Силоний остановился перед уже установленными зарядами. Инкарн закончил подключать устройство к пульту управления, и нажимал клавиши и щёлкал переключателями. Силоний подошёл ближе, но человек, похоже, не заметил. Колонны запульсировали, а центральная приборная панель запустила шестерёнки. Антенны на корпусе станции повернулись и уставились в темноту. Инкарн набрал последние команды на клавиатуре.

– Отправлено, – произнёс он, и казалось, только в этот момент заметил, что над ним нависает Силоний. Он замешкался, голос зазвучал неуверенно. – Мы должны…

– Поверни антенну, – приказал Силоний. – Внутрисистемная передача, широкий диапазон.

– Но…

– Немедленно!

Инкарн отшатнулся и начал работать с панелью управления, покачиваясь с каждым движением.

Силоний вытащил клинок, который был с ним с тех пор, как он проснулся под Дворцом. Он поднял его. Свет от искр пробежал по лезвию. Он видел символы, скрытые патиной металла, вытравленные тонкими, как волос царапинами: коды, направления, частоты. Он отпихнул Инкарна. Человек вскрикнул и упал. Руки Силония двигались над приборной панелью всё быстрее и быстрее.

– Что…? – воскликнул Инкарн, и слова умерли у него на языке.

Силоний ввёл последнюю команду, повернулся и поставил его на ноги. Машины заискрили и взвыли, когда третий сигнал покинул антенны.

– Двигайся!

Инкарн вздрогнул и захромал к дверям.

– Мы отступаем, – раздался по воксу голос Фокрона.

Силоний схватил псайкера за руку, сорвал с места и побежал.

Фокрон был в коридоре, стреляя в темноту. Вдали расцветали взрывы и мимо проносились лазерные разряды. Он посмотрел на Силония, выпустил последнюю очередь, встал и побежал со всех ног.

Через двадцать пять шагов Силоний активировал заряды. Мгновение ничего не происходило, а затем серия взрывов сотрясла палубу и прокатилась в воздухе, поглотив звук выстрелов.

– Второй сигнал отправлен? – спросил Фокрон.

– Отправлен, – ответил Силоний. Инкарн тихо всхлипнул.

Они продолжали бежать, присоединились к Каликсу и Хекарону и бросились назад в ангар.

В ангаре лихтер уже парил над палубой, двигатели пульсировали сдерживаемой энергией. Орн спустился с погрузочной платформы. Последним на борт вбежал Фокрон, запрыгнув на рампу, когда лихтер начал поворачиваться. Двигатели взвыли, и лихтер устремился в космос.

– “Богатство Королей” лёг на курс перехвата, чтобы забрать нас, – сказал Ашул из кабины. – Мы должны оказаться вне досягаемости монитора, если он не быстрее, чем кажется.

– Они подошли достаточно близко, чтобы опознать “Богатство Королей”? – спросил Фокрон.

– Трудно сказать. Возможно.

Фокрон промолчал.

Лежавший на полу и тяжело дышавший Инкарн секунду смотрел на Силония и отвёл взгляд. Силоний сидел в тишине, обдумывая новую цель и тайны.

Два

 Фрегат Имперских Кулаков “Нерушимая Истина”

состыкованный с “Фалангой”, орбита Терры

– Он – слабый и трусливый, – произнёс Архам, рассматривая пикт-изображения из камеры, где вдовствующий сын Хиракро свернулся калачиком на полу. Расположенный за экраном спикер шипел статикой и тихими всхлипываниями. После того, как захваченный в горном особняке человек пришёл в сознание, он только и делал, что плакал. Они вернулись на “Нерушимую Истину”. Фрегат пристыковался к “Фаланге” на высокой орбите Терры, словно прильнувшая к киту рыба-лоцман.

– Да, он и трусливый и слабый, – согласилась Андромеда, посмотрев на экран. – Почему это беспокоит вас?

Архам моргнул и ответил не сразу. Он не ожидал, что она услышит в его голосе сомнения, охватившие разум. Заживающая на спине кожа чесалась под чёрной одеждой. Бионический кулак с шипением сжался, а затем, лязгнув, раскрылся.

– Зачем Альфа-Легион использовал такой испорченный инструмент? Зачем они доверили ему что-то важное?

– У них могло не остаться выбора. Даже самые тщательно продуманные и прекрасно выверенные планы иногда включают слабые звенья. Мир за пределами легионов не устроен по единым лекалам.

– Даже в легионах он так не устроен, – сказал Архам. Андромеда выгнула бровь, ожидая уточнений, которых не последовало.

– Они пытались убить его, – наконец продолжила она. – Значит, они отдавали отчёт в его слабости и необходимости заставить его замолчать.

– Возможно, – сказал Архам.

Андромеда открыла рот, но затем закрыла, ничего не сказав.

– Вы не хотите знать то, что знает он? – холодно спросила она.

– Хочу? – ответил он вопросом на вопрос, и Андромеда почувствовала резкие нотки в голосе. Архам посмотрел на неё и увидел, что она вздрогнула. Он покачал головой, почувствовав, как напряглись мышцы челюсти. – Просто сделайте это, – произнёс он. Хиракро на экране дёрнулся и из спикера донёсся стон. – Сделайте всё, что требуется.

Он отвернулся и вышел.

 Когда Архам покинул камеру наблюдения, снаружи его ждала Армина Фел. Два воина из отделения Сотаро стояли по обеим сторонам от двери. У них был приказ никого не пускать и убедиться, что любой вошедший в комплекс заключения будет немедленно выдворен. Но никто не сомневался в личном астропате Рогала Дорна. Не было ничего удивительного в том, что она перешла с “Фаланги” на “Нерушимую Истину” не спрашивая разрешения. Мало жило людей под светом Сол, которые соприкасались со столькими тайнами, как опиравшаяся на чёрно-белый посох женщина перед ним.

– Леди, – произнёс он и склонил голову.

– Магистр хускарлов, – ответила она, её голос звучал хрипло от возраста и усталости. Она повернула голову в его сторону, седая грива волос всколыхнулась, словно от несуществующего порыва ветра. – Вы просили аудиенцию у примарха. Я здесь, чтобы проводить вас к нему.

– На “Фалангу”?

Она кивнула и зашагала по коридору, согнувшись вперёд и выбивая посохом медленный ритм. Они поднялись по палубам фрегата и пересекли стыковочный шлюз с “Фалангой”. Вот уже час они шли по увешенным сотнями победных знамён залам и коридорам под внимательными каменными взглядами давно погибших героев. Архам знал их всех. Многих из них он знал при жизни. Некоторые умерли у него на глазах. У него неожиданно возникло чувство, что он остался совсем один, превратился в реликвию эпохи, которая принадлежала обратившимся в камень мёртвым.

– Вы старше меня больше чем на век, – произнесла Армина, это было первым, что она сказала за несколько часов, и оказалось для него настолько удивительным, что он только моргнул, когда она продолжила. – Когда я родилась, вы уже были воином, предводителем армий. Когда вы несли знамя легиона, я была девочкой игравшей в пыли того, что некогда было Ахеменидской империей. Когда Император отобрал у меня зрение, я всё ещё оставалась девочкой, а вы служили Империуму больше века. И всё же мы здесь – пожилой воин и старуха.