Превосходство Пробужденного. Том 3

Одно радует. Мстить мне Вальты за Патрика теперь не должны. Я надеюсь, что магнар не сильно блефовал и поудержит их пыл.

Телефон звонит. Номер скрыт. Отвечаю тихим голосом, прикрывая рукой микрофон. Камеру прямо над моей кроватью никто не отменял. Уверен, что магнар с ней что-то сделал, но сейчас она снова работает. Голос из телефона спокойный, с европейским акцентом:

— Добрый день, вас беспокоит второй секретарь семьи Эдвайсов из коалиции Вельтешафт. Удобно говорить?

Быстро реагируют.

— Добрый день. Удобно, но предвкушаю, что разговор будет неприятным.

— Благодарю вас. Скажите, вам удобно сегодня прибыть в поместье Эдвайсов в Истринском районе? Мы вышлем машину в удобное для вас время.

— Понимаю. Меня ожидает неприятный разговор?

Недолгая тишина.

— Что вы, сэр. Просто мадам Тиана изволила с вами побеседовать. Ничего более.

— Напомните, кто это?

Судя по паузам, секретарь немного стопорится:

— Это супруга покойного сэра Эндрю Эдвайса и нынешняя глава семьи Эдвайсов…

Перебиваю:

— Разве не магнар Монтано Эдвайс глава семьи Эдвайсов?

Голос секретаря уже не такой вежливый:

— Не совсем так. Семейство Эдвайсов носит такую же уважаемую фамилию, что и магнар Монтано Эдвайс, так как он брат покойного Эндрю Эдвайсом. Это все, что я могу сказать.

— Понятно. А что с Патриком?

— С сэром Патриком Эдвайсом все будет в порядке. Так могу ли я рассчитывать на положительный ответ на наше предложение? Все вопросы вы сможете задать лично мадам Тиане.

Думаю недолго:

— Для меня честь стать гостем в поместье Эдвайсов, — неосознанно улыбаюсь. — Разумеется, я буду. Хм… а давайте, — смотрю на часы. — В семь вечера у торгового центра «Магнат». Он находится недалеко от школьной территории.

Недолгая тишина. Похоже, слуга поставил вызов на удержание, чтобы с кем-то посоветоваться:

— Да, это возможно. Водитель будет ждать вас на месте на парковке у торгового центра.

Слуга сбрасывает вызов. Вот ведь никакого уважения к старшим. Откладываю телефон.

Итак, уверен, что встреча будет тяжелой. И я примерно догадываюсь, что на ней произойдет. Шантаж, компромиссы, принуждение к публичным раскаяниям, очередные «выгодные предложения» и тому подобное. Глупо рассчитывать, что магнар будет с меня пылинки сдувать, защищая от своего клана. Наоборот, бездна знает, что за игру он затеял и доверяет ли мне этот человек, или просто делает вид. Не всё мне понравилось в сладких речах Монтано. Ох, не всё. Может вообще весь его рассказ — это набор бреда, чтобы запудрить мне мозги. Но чтобы так считать, нужно понять для чего ему вообще меня обманывать…

Короче, мои часики затикали. Каждый день Монтано ожидает, что я вспомню то, чего не вспомню никогда. Ведь я не тот, за кого он меня принял. И через месяц-два он точно задастся вопросом, а чего это у меня память не возвращается.

Слышу…

К двери подходят. Хм, незнакомая походка. Слышу, как расступается стража на входе в мою палату. Вряд ли ее поставили для охраны. Скорее наоборот, чтобы не сбежал или не устроил очередной бунт.

Вздыхаю, прикидываюсь ослабленным и немощным, каковым почти и являюсь.

Заходят без стука. На пороге стоит незнакомый мужчина преклонных лет. Сутуловатый, в слегка помятом сером пиджаке. Под глазами мешки, щеки обвисшие, уставшие, но с огоньком азарта. Руки в рваных шрамах, мнут красные четки.

Старик, похрамывая на левую ногу, садится на тот же стул, где недавно располагался магнар. Прямо день посещений какой-то. Как всегда, жду, когда заговорят первыми.

— Меня зовут… Пётр Лаврентьевич, — голос хриплый, как у бывалого вояки, нахлебавшегося паленой сивухи. — Я представитель военной академии боевой суммы имени Адмирала Серентекова. Один из членов совета Исталов поручил мне поставить тебя на учет после поединка с Патриком Эдвайсом. Но сначала я хотел кое-что разжевать и… кхм… понять…

Армия, значит. Ясно. А член совета, наверное, заместитель директора.

— Слушаю вас внимательно, — тяжело выговариваю я, показывая, что у меня еле двигаются ноги. — Я сейчас не в том состоянии, чтобы воевать, Пётр Лаврентьевич.

— А это сейчас и не надо. За тебя другие воюют. Отвечай, Костя, ты хочешь послужить своей родине?

— Да не особо, — пожимаю плечами.

Небольшая пауза.

— Пацифист, что ли? А почему? Ты неплохо проявил себя в боевой сумме. Я бы назвал тебя гением, Костя, но не привык перехваливать «духов». Короче, скажу прямо, только мы можем досрочно закончить твое обучение в этом детском саду для мазохистов. И при должном воспитании Академия сделает тебя страшным оружием и крепкой стеной нашей Родины. Что думаешь, Костя?

Старик говорит так, будто за меня уже решил. Мол, выгоднейшее предложение. Налетай. Вот только я так не думаю:

— У меня еще тут остались дела, Пётр Лаврентьевич.

— Костя, ты тупи… кхм… так… я тебя не тороплю. Чего ты ноешь, будто я тебя уже вербую в Исталы? Я просто хочу понять, подходишь ли ты Академии. И готов ли ты к последствиям… кхм… отказа. К Джунам пойдешь? — довольно крякает старик.

Морщусь. Эх, не успел я свалить от этого старого вояки. Очевидно, что жучок в шее как ограничивал меня, так и освобождал от внимания Исталов. Они не ходили за мной по пятам. Не держали взаперти только из-за того, что знали, где я и что делаю. Да и вообще через меня они прослушали очень многое. Непроизвольно я слил им кучу информацию о Джунах, когда работал у Хидана Мацуо в особняке. Все тренировки, знания, что я там передал. Я оказал Исталам большую услугу и непроизвольно стал крысой для Джунов. Если они узнают, что я ходил к ним с жучком, да еще и стащил Акане… Ух, вот будет веселуха.

И этот старик только что дал мне понять, что всё это он понимает. Молодцы, Исталы. Молодец Георгий Александрович. Как выражается Сэм, схватили меня все-таки за одно место. Ладно, пока поиграем:

— И что от меня требуется?

Старик удовлетворенно кивает, но на прямой вопрос не отвечает. Продолжает гнуть свое:

— Костя, ты без пяти минут и в карцере, — старик очень уж многозначительно начесывает шею, намекая мне на выдернутый жучок. — Я спешил как мог, чтобы этого не допустить раньше времени. Так что решай быстро. Четко. Не запинайся.

Не дождавшись ответа, старик продолжает, быстрее перебирая четки:

— Еще вопрос, Костя. Я догадываюсь, о чем ты балакал с магнаром, но кхм… обещаю, что если расскажешь, то я попрошу скостить тебе сроки, даже если ты не согласишься на мое щедрое предложение послужить своей Родине.

Ага, догадываешься. Как же. Тебе в самом страшно кошмаре не снилось то, о чем мы говорили.

— А какой у меня срок?

— Костя, много. Три недели, семь дней, три часа, семнадцать минут. За все прогулы и бесчинства накопилось прилично. А в школьном карцере очень грязно и липко, поверь мне, я знаю.