Превращение

— Начинай же, тупица! Демоны не станут ждать, пока ты сосчитаешь всех ворон!

И я закрывал глаза и вздыхал, вспоминая ее черты, думая, что Галадон не замечает этого. Потом произносил нужные слова, изменяя восприятие и переходя в созданный ею мир.

Я встречался с ней у Ворот. Там я мог слышать ее внутренний голос, не отвлекаясь на плотскую оболочку. Сначала мы все время спорили. Она была очень самоуверенна, но, хотя я был всего лишь застенчивым пятнадцатилетним мальчишкой во всем, что касалось женщин или жизни, я кое-что понимал в сражениях и заклятиях. Десять лет под руководством Галадона не прошли даром. Точно так же, как и десять лет с Тарьей. Либо ты начинаешь верить в себя, либо бросаешь это дело. Галадон заявил, что следующие два года мы будем тренироваться работать в паре. Он гордился нашими способностями, нашей силой, нашими успехами. Когда мы вернулись с победой после первого сражения (мы изгнали демона из сузейнской женщины, которая настолько обезумела, что едва не убила собственных детей), Галадон провозгласил за нас тост и сказал, что равной нам пары не было и нет. Но мы еле слышали его. Едва открыв глаза и увидев друг друга во плоти, все еще переживая недавнюю опасность, силу заклятия, триумф, мы были одни во всей Вселенной.

К этому времени я уже знал, что у мраморной богини горячее сердце, в ней есть нежность и страсть, способные оживить мертвого, ясный ум, острота которого сравнима с гранью алмаза, самоотверженность и способность любить. Она только ждет того, кому сможет вручить все это. Ее душа была пятым временем года: там существовало больше оттенков, чем в осеннем пейзаже, больше жизни, чем в весне. Все это ждало своего часа, когда оно сможет проявиться и изменить мир, сделав его таким прекрасным, что никому и не снилось. Она позволила мне увидеть все это… она обещала, что я смогу всю свою жизнь провести в этом пятом времени года.

Меня трясло крупной дрожью, когда я вышел из леса и направился к деревне. Все это было так давно…

В окнах дома для гостей горел свет, рядом толпились люди. Я подумал, не переждать ли мне в лесу, пока они разойдутся, но потом решил, что нет смысла. Нет причин оставаться на морозе, когда самое худшее уже произошло. Я не успел умереть раньше. Не истек кровью. Я выжил.

Люди у дома не разошлись, когда я приблизился, но благодаря их неуловимым движениям: вот один наклонился ближе к товарищу, другой поправил плащ на плечах, женщина покрепче прижала к себе детей, чтобы они не мерзли, — дорога для меня сделалась свободна, хотя я не коснулся ни одного из них. Женщина-лекарь даже не повернула головы, чтобы узнать, кто пришел.

Александр выглядел пугающе. Его кожа стала почти прозрачной, губы побелели, щеки и глаза запали. Лекарка промыла ему рану и перевязала его. По предметам, оставленным на столе: иглам, шелковыми нитям, мешочкам трав, небольшой жаровне, набору камешков и кусочков металла, — я понял, что она наложила швы и использовала заклятие для лечения ран. Я не смотрел на женщину, которая принялась собирать вещи, мыть руки и убирать обрывки окровавленной материи. Подошел и сел на край кровати.

— Спите спокойно, мой господин. Пусть вас оставят злые сны. — Он не двигался и не слышал меня. — Я буду вставать каждые несколько часов, чтобы подать вам воду и осмотреть повязки. — Женщина раздула огонь, потом взяла что-то со стола, оставив мешочек с травами и кусок чистой ткани. Дверь беззвучно закрылась за ней.

Я принес немного воды и смыл с рук запекшуюся кровь. Потом выстирал тунику, повесил ее сушиться, а сам завернулся в одеяло и уселся на полу перед очагом, размышляя, что же мне делать с рубахой и плащом. Эззарийцы, разумеется, не дадут мне одежды. Но на следующий день, когда я то проваливался в сон, то снова просыпался, я увидел на столе свои рубаху и плащ. Они лежали там чистые и аккуратно сложенные. Возможно, эззарийцы подумали, что это вещи Александра. Я оделся, дал Александру чаю, который заварил из оставленных лекарем трав, и снова заснул.

Лекарка часто заходила взглянуть на принца, который то впадал в совершенную неподвижность, то метался в жару. Я посмотрел, что она делает, чтобы облегчить его страдания, и стал поступать так же. Вечером приготовил себе еду и в очередной раз заснул. Видимо, по-прежнему умел засыпать когда угодно. К тому же никаких дел у меня не было.

Судя по всему, была уже поздняя ночь, огромная луна висела над западными пиками гор, когда я услышал за дверью чьи-то шаги. Я был готов провалиться обратно в сон, но потом решил посмотреть, не найдет ли лекарка каких-нибудь перемен в состоянии больного. Казалось странным, что она пришла так поздно. Темная фигура появилась на пороге. Вместо того чтобы зажечь лампу и подойти к Александру, пришедший направился в мою сторону. Я собирался отодвинуться, но человек присел на корточки рядом со мной и коснулся моего плеча.

— Сейонн, — позвал он шепотом.

— Его не существует.

— Тогда как объяснить то, что я видел в лесу? Думаешь, я перебрал эля?

Я сел, смущенный и улыбающийся:

— Ты так и не научился вовремя останавливаться, Рис-на-Варейн? Или с возрастом твоя голова стала дырявой и все уроки прежних лет выпали из нее?

Он нашел в темноте мою руку и крепко сжал… и тут его пальцы коснулись железного браслета. Он отдернул руку, словно железо еще было горячим.

— Гэнад зи, — произнес я. Я не мог не сказать этого. Мое воспитание требовало, чтобы я предупредил его о том, что я нечист.

— Будь проклят закон, — прошептал он горько. — Я не могу допустить такого безумия, когда ты приехал в Дэл Эззар живой. Я видел, как ты упал, Сейонн. Тебя окружили. Человек восемь или даже больше. Я увидел опускающийся меч и кровь на твоей одежде. Я не посмел рисковать оставшимися…

— Все равно ничего нельзя было сделать. Мы проиграли. Я рад, что ты сумел пережить это. Правда, рад. — Я надеялся, что он сменит тему.

— Я помню, что я поклялся привести помощь или умереть… и я привел. Даффид может подтвердить. Он был среди тех, кто охранял королеву Тарью, но я заставил их всех проводить ее и начать творить заклинания так, как ты хотел. Чтобы воссоединиться с тобой. Но ты упал…

— Что хорошего было бы в том, если бы ты погиб?

— Мне все еще снится тот день.

— Я научу тебя, как сделать так, чтобы не видеть снов. Сам я давно научился этому.

— А, будь оно все проклято, Сейонн. О чем мы думали в те дни? Что мы сможем в одиночку победить Империю?

— У нас не было другого пути. Мы не могли просто сдаться.

— Мы были глупы. Всегда есть другой путь.

Он сел на пол напротив меня. Я видел знакомые мне очертания, но не мог разглядеть его лица. Но когда потянулся к печи подбросить дров, он остановил мою руку:

— Оставь так. — Я понял его. Разговаривать в темноте совсем не то, что смотреть на меня при свете.

— Я рад, что ты пришел. Ты даже не представляешь, как я рад. Расскажи… расскажи мне хоть что-нибудь. О месте, Дэл Эззар, Новая Эззария. Как вы его нашли? Расскажи мне, кто остался в живых, кто вывел вас, что-нибудь. — Я горячо желал знать, но не представлял, что принесет мне это знание: радость обретения или боль потери.

— Прежде всего я должен сказать тебе…

— Об Исанне и о тебе. Я уже знаю. Когда принц рассказал мне о консорте с рыбьим взглядом, я понял, что это может быть только один человек. Я рад за вас.

— Нас осталось так мало… мы не могли позволить, чтобы ее сила пропадала впустую… мы так давно знали друг друга… Мы попробовали работать в паре.

— Все в порядке. Я молился, чтобы она осталась жива… а если она останется жива, я знал, что она выйдет замуж. Я надеялся, что ее избранник будет достоин ее, — он сможет научить ее музицировать, чего не смог сделать я. — А кто сумеет быть лучше тебя? Ближе брата? Не говори о ней, если тебя это смущает.

— Огонь демонов, Сейонн! Мы были уверены, что ты погиб. Это произошло далеко не сразу. Но я наконец убедил Галадона, и он позволил мне пройти испытание. Ты знаешь, что старый дракон еще изрыгает пламя?