Превратности жизни: Альтернативная реальность

– Да, – согласился с ним директор, легко улыбнувшись. – Это ведь твоя жизнь! – он словно прочел мысли Северуса вслух…

Январь 1981 года

Лондон.

… – У всех такие счастливые лица…

Диана невольно погрустнела, представив себе, что и она могла бы быть на этой фотографии и вместо Нарциссы также гордо улыбаться...

– Не всегда все так, как кажется, – протянул Питер, разглядывая фотографию. – По факту на этой фотографии нет ни одного счастливого человека, за исключением детей, разумеется. Да и те счастливы только, пока не соображают ничего.

Диана вопросительно взглянула ему в глаза, явно прося пояснений. Тот охотно продолжил:

– Начнем с Сириуса: три нападения лично на него за последние шесть месяцев. Последнее спасение – чистая удача, между прочим, плюс исчезновение его жены. До сих пор ведь неизвестно что с Анной случилось. Римус – ходячее страдание, хотя большинство его проблем лишь в собственной голове! Снейпы, их можно считать за одно целое, – усмехнулся Питер. – Отсутствие денег, невозможность нормальной учебы или работы. Правда в последнее время Дамблдор платит Северусу за пополнение запаса зелий для школьной больнички. Но это такая мелочь. – Небрежность, проскользнувшая в этой фразе, не осталась не замеченной для Дианы. – Дамблдор! – в голосе Питера явно прозвучала горечь. – Великий спаситель человечества, в частности Лили и её маленького сына. И ребенка-то в честь него она назвала и в крестные отцы пригласила. От Лили только и слышно: Альбус то, Альбус се… И не всегда понятно о ком она говорит: о сыне или о директоре.

На фотографии Дамблдор, словно чувствуя, что говорят о нем, буквально пронзал Питера внимательным взглядом. Ребенок в его руках тут же заревел, привлекая внимание всех присутствующих на фотографии. Но Питер, не обращая на это внимания, уже переместил свой палец на другую пару: Джеймс, стоявший за спиной сидевшей жены, ласково обнимал ту сзади. Сириус с крестником на руках сидел по левую руку Нарциссы. За ним маячил Римус с делано-веселым выражением лица.

– И, наконец, Поттеры! О! Их единым целым не назовешь. Скорее, Нарцисса Поттер и её муженек Джимми. Только так! Я знаю, что тебя интересует, счастлив ли Он? Нет, по-моему, Он точно несчастлив: Нарцисса авторитарная, «не гибкая» особа с завышенным самомнением, с полным отсутствием такта и сострадания, – глаза Питера полыхнули застарелой ненавистью. – Конечно, она умеет произвести хорошее впечатление, но рано или поздно гнилое нутро дает о себе знать. И Джеймс с ней, запомни мои слова, еще намучается…- Питер буквально выплюнул последнюю фразу. Глаза его горели такой ненавистью и яростью, что Диана невольно перепугалась. И тут же ухватилась за первый попавшийся предлог, чтобы немедленно исчезнуть:

– Мерлин, уже три четверти пятого, мне же нужно спешить. Александр не должен вернуться домой раньше меня…

Стоя под душем, Диана лишь на мгновение позволила себе расслабиться.

Как же ей все надоело: и муж – сукин сын, пожиратели его забери, и любовник – спятивший от ненависти дурак. И ведь не пошлешь их подальше: улыбайся… слушай… прогибайся… Ну почему её жизнь так сложна?..

Оставшись один, Питер словно протрезвел от охватившей его ненависти. А ведь ему казалось, что он простил Нарциссу и все забыл. Но разве можно забыть то смертельное оскорбление и последовавший за ним грязный скандал?..

Плачущая Дора, вцепившаяся в его руку, когда он аппарировал в ту февральскую ночь из сада Поттеров. Если бы не она, возможно, его бы уже не было в живых…

Виноватые глаза Джеймса, нашедшего их лишь на рассвете и ярость, выплеснувшаяся на того:

«Зачем ты ей рассказал? И как сам узнал правду?..»

Питер всегда подозревал, что Дамблдор знает его детскую тайну, возможно, он поделился ею с Карлусом Поттером. Или тот, в силу своего положения, сам все узнал? Этого Питеру никогда не узнать, да и не хочется. И Джеймс, непоседливый мальчишка, подслушавший тайные родительские разговоры…

Во время их первого по-настоящему откровенного разговора у Питера не было ни сил, ни желания скрывать свою боль и разочарование. Джеймс, всегда безупречный в его глазах, вдруг оказался обычным треплом, выбалтывающим в постели сокровенные тайны близких друзей. Этого ему Питер так до сих пор и не простил…

Лицемерные извинения Нарциссы, явно выданные под сильным давлением мужа и брата, оставили Питера равнодушным. К тому времени он уже немного успокоился, решив по возможности вычеркнуть семейку Поттеров из своей жизни. Что, впрочем, оказалось весьма проблематично…

Но больше всего в этой истории его поразила собственная реакция на произошедший скандал. Он уже не мог с прежней непосредственностью общаться с маленькой Дорой. Исчезло очарование. Питер знал, что в обвинениях Нарциссы не было и капли здравого смысла, и к девочке он испытывал только отцовские чувства, но не мог отделаться от мысли, что и его отчим начинал с того же. И кто знает, чем все это могло закончиться, особенно когда Дора подросла бы!..

К счастью, вскоре объявился Тед. Худой, заросший почти до бровей, молчаливо-строгий. Кажется, его кто-то преследовал, и их с Дорой срочно отправили в Германию. Там у Теда жила старая тетка-маггла.

Первое время Питер невыносимо скучал по девочке, но время, работа и… другие дела вскоре почти стерли её из его жизни.

И к тому же у него появилась Диана. Любимая женщина?! На этот вопрос Питер и сам не мог ответить честно. Да ему было хорошо с ней, особенно в постели. Там раскованная Диана намного превосходила скромную и неопытную Хейли. Но в её объятиях Питер не чувствовал того соединения душ, что было у него с Хейли. И чуткости в Диане почти не было, и…

– Хватит! – приказал себе Питер, поднимаясь с кровати. Он всегда останавливал себя, когда ловил на том, что начинает сравнивать этих двух женщин в его жизни. Это было бесполезное занятие, Диана проигрывала по всем параметрам, кроме одного. Со всей своей практичностью, цинизмом и себялюбием, она была жива-здорова, в отличие от погибшей нелепой смертью Хейли. И за одно это Питер любил её гораздо сильнее, чем в свое время Хейли. По крайней мере, он был уверен, что эта женщина не покинет его ради спасения чьей-то жизни. Пусть даже и его собственной – это Питер, увы, тоже четко понимал…

Войдя в бар, Питер юркнул в малозаметную дверку неподалеку от стойки, пройдя, через слабоосвещенный коридор, он оказался в небольшой комнате, тут они обычно встречались с Люциусом. Иногда эти встречи перерастали в обычные пьянки. Впрочем, Люциуса Малфоя меньше всего можно было назвать обычным. Даже напиваясь, он не терял высокомерно-горделивый вид.

Люциуса еще не было, но на столе уже стояла закуска, прикрытая крышками, а в ведерке со льдом лежала бутылка огневиски. Заказ обычно делал Малфой, но сегодня встречу организовал сам Питер. И он до сих пор пребывал в раздумьях: говорить или нет?..

Питер вспомнил их первую встречу в феврале прошлого года. Все еще злой на Поттеров, он почти с радостью согласился придти в бар. Где-то в подсознании сидела мысль, что было бы неплохо, если бы Малфой его убил. И тем неожиданнее оказалось, что его вызвали совсем для другого…

– Это твоё, – заявил Люциус, подталкивая к нему толстый конверт. – Мы с отцом тебя в долю взяли, чтобы тайны наши лучше охранял, – ухмыляясь, пояснил он. – А это проценты с твоих акций.

– И ты думаешь, я их возьму? – разозлился вдруг Питер.

– Почему нет? – искренне удивился Люциус. – Деньги, как ты знаешь, не пахнут. А тебе они явно не помешают.

Питер невольно вспыхнул, на фоне элегантно одетого Малфоя он, конечно, проигрывал, но и в обносках не ходил. И зарабатывал он вполне прилично. Да и не нужны ему были деньги пожирателей, особенно Малфоя…

Пока Питер собирался с мыслями, чтобы правильно «послать» Люциуса, тот вдруг налив в два бокала огневиски, протянул ему один со словами:

– Питер, давай выпьем. Мне сегодня так херово. Ты не поверишь, но мне ведь даже выпить не с кем. А ведь сегодня такой день…