Превратности жизни: Альтернативная реальность

– Малфои вряд ли позволят ему это так легко сделать. А Люциуса так вообще не запугать каким-то бывшим министром. Он-то гораздо круче его, – с уважением в голосе заметил Флинт. – Но кто бы не сделал это с Абрахасом, он настоящий маг! Такое не каждому под силу.

– А может все это вранье! – тихо сказал маленький незаметный парень по фамилии Джоунс.

– Что ты имеешь в виду?

– Генетику, – слизеринцы скривились, услышав маггловское словечко, но продолжали внимательно слушать Джоунса. Тот считался самым умным на седьмом курсе Слизерина. – У Малфоев несколько поколений только чистокровных магов, а они все уже давно родственники между собой. Вот кровь и начинает давать сбой. Это сумасшествие первый сигнал, что Малфои начинают вырождаться.

– Да ерунда все это! – недоверчиво протянул Флинт. – Так можно договориться до того, что скоро все чистокровные семьи повымирают. Я вот тоже из чистокровной семьи! А ты просто, как полукровка, оправдываешь мезальянс своей матери.

Черные глаза Джоунса сверкнули ненавистью, но он тут же притушил её и ехидно сказал:

– Разве нет? Самыми сильными и умными магами на седьмом курсе Слизерина являемся мы со Снейпом. И мы оба полукровки, именно примесь свежей крови дала такой эффект. И к твоему сведению, Темный лорд тоже полукровка! Наследник Слизерина и простого маггла, именно он является самым сильным волшебником столетия.

– Неужели, А как же Дамблдор? Кровь – чище некуда! И он тоже один из самых сильных волшебников столетия! – ответствовал Флинт.

Слизеринцы вновь зашумели, высказывая каждый свою точку зрения, увлеченные спором, они больше и не вспомнили об Абрахасе, лежавшем в Больничном крыле.

***

Люциус вышел из гостиной и направился в сторону выхода, Редман и Хервей молча следовали за ним. Вдруг он остановился и резко спросил:

– Хервей, у кого был повод отомстить моему брату? Ты еще в гостиной хотел что-то сказать, но не решился.

– Абрахас приставал к Нарциссе Блэк, – растерявшись под напором Малфоя, ответил тот.

– И что? Многие пристают к девушкам, это разве повод, чтобы уничтожить моего брата? – Люциус не отрывал холодного взгляда от Хервея.

– Это было не просто приставание, – сказал Редман, глядя в пол. – У них даже драка с Регулусом случилась.

– Ты считаешь, что это Регулус? – прямо спросил Люциус.

– Нет, они помирились с Абрахасом, это может быть другой, точней, другая Блэк! – сделав многозначительную паузу, добавил Редман.

– Белла? – искренне удивился Малфой. Хотел возразить, но вспомнил, что именно Беллатрисе Темный лорд поручил наблюдать за Хогвартсом и быть в курсе всего, что затевает Дамблдор. И именно Беллатриса достаточно сильная ведьма, чтобы своим Круцио за короткое время свести с ума любого человека.

– Я передумал, потом встречусь со Снейпом. Есть дела поважней, найдите моего отца и передайте ему, что я отбыл по срочному делу, – и Люциус стремительно направился к выходу из школы.

***

Беллатриса лежала в постели с мужчиной.

– Это было великолепно, милая, – темноволосый мужчина легонько провел пальцем по её обнаженной груди.

– Я всегда великолепна! – сыто усмехнулась Беллатриса. Она грациозно потянулась в постели и, ни сколько не смущаясь своего обнаженного тела, встала и подошла к столу, чтобы налить вина в бокалы, стоявшие на столе.

В этот момент дверь с треском распахнулась и в неё ворвался Люциус Малфой.

– Что за шуточки, Малфой? – недовольно воскликнул Родольфус, убирая руку с волшебной палочкой.

– Это ты сделала? – холодно, с трудом сдерживая звериную ярость, процедил Люциус, не обращая внимания на Родольфуса, вновь поднявшего на него свою волшебную палочку.

– Что сделала?

Вместо ответа Люциус, не глядя, запустил в её мужа Ступефаем, и тот беспомощно замер на постели. Беллатриса небрежно хмыкнула:

– Если ты хотел спокойно поговорить, мог бы просто попросить его выйти, – хладнокровно заметила она. – Вина?

– Я повторяю свой вопрос: это ты сделала?

– А я повторяю свой ответ: ЧТО ИМЕННО Я СДЕЛАЛА? Я, знаешь ли, много чем занимаюсь, как я могу знать ответ на твой вопрос, если даже не понимаю, о чем ты говоришь!

– Кто-то свел с ума моего брата! А у тебя был отличный повод! И ты вполне на это способна.

– Свел с ума? – в черных глазах Беллы отразилось искренне недоумение. – И ты сразу решил, что это я?!

– Не сразу! Может, ты оденешься?

– Я тебя смущаю? – усмехнулась женщина. Но все-таки направилась к пеньюару, валявшемуся на полу рядом с кроватью.

Люциус на секунду отвел взгляд в сторону, когда она демонстративно нагнулась за ним и абсолютно зря. В ту же секунду Беллатриса выхватила свою палочку откуда-то из постели и направила её прямо на него.

– И ты будешь утверждать, что ты не при чем? – зло спросил мужчина.

– Я люблю разговаривать на равных, – спокойно ответила она. – Но если ты уберешь свою палочку, то я тоже свою уберу.

– Хорошо,- согласился Малфой. Злость при виде спокойного лица Беллатрисы начинала понемногу отступать.

Но Беллатриса не торопилась опускать палочку, сначала она сняла заклинание с мужа. Тот очумело уставился на неё и на Люциуса.

– Родольфус, выйди, мне надо поговорить наедине с Люциусом! – мягко приказала она. – Со мной все будет в порядке, – заверила Белла мужа, тот покорно вскочил с кровати и, прикрывшись простыней, вышел из спальни.

Беллатриса поддела пеньюар рукой и, наконец, оделась, хотя прозрачный пеньюар скорей подчеркивал её достоинства, чем скрывал. Потом повернулась к Люциусу:

– Что произошло в Хогвартсе?

– … И теперь мой брат сумасшедший, думаю, что навсегда, – с горечью добавил он. – Помнишь, тех двух мракоборцев весной, с которыми разобрался лично Темный лорд? Мой брат стал таким же! И я хочу знать, кто это сделал?!

Беллатриса спокойно слушала его, её лицо оставалось спокойным и невозмутимым:

– Ты же не поверишь, если я просто скажу, что не делала этого? – спросила она.

Люциус покачал головой.

– Хорошо, – Белла встала со стула. – Я Беллатриса Кассандра Блэк-Лестрейндж, клянусь своей магией, что не имею никакого отношения к сумасшествию Абрахаса Малфоя-младшего! – женщину окутало мягкое сияние голубого цвета.

Люциуса отпустило внутреннее напряжение, ему не хотелось верить, что один из его лучших друзей причастен к сумасшествию брата.

– Ты не сказала, что никогда не желала ему зла, – заметил он.