Прежде, чем умереть

— У меня, — загнал щёголь пистолет на место и расстегнул висящий на боку подсумок.

— А этому парню не жарковато в такой херне? — кивнул я на бронированного амбала. — Поди, взопреешь, целый день так расхаживать-то?

— По двадцать пять в каждом? — выудил щёголь два столбика монет в матерчатых чехлах, невежливо проигнорировав мое замечание.

— Э-э... — издал амбал звук, отдалённо напоминающий человеческую речь, пока я с крайне недоверчивым видом, продиктованным богатым и отчасти печальным жизненным опытом, взвешивал на ладони столбик.

— Чего? — недовольно фыркнул щёголь.

— Денис, — пробасил амбал робко, — там по двадцать.

— Что ты несёшь?

— Точно двадцать. Я в прошлый раз проверял.

— Денис? — пригляделся я к пидорской морде с тонкими усиками. — Эй, извиняюсь за любопытство, но не Коновалов ли твоя фамилия?

— А тебе какое дело до моей фамилии? — приподнял ровную, как полумесяц, бровь щёголь.

— Да, просто, слыхал, что есть у мэра тутошнего помощник по описанию подходящий. На два фронта вкалываешь?

— А не многовато ли ты слыхал, — подошёл Дениска ко мне вплотную и воззрился в мои ясны очи снизу вверх, — для только что заехавшего в город?

— Профессия обязывает, — улыбнулся я дружелюбно. — Впрочем, мы отвлеклись. У нас тут недостача в десять золотых.

Дениска со жгучей ненавистью зыркнул на телохранителя и одёрнул лацканы шинели:

— Жди здесь. Смотри, чтобы этот... никуда не шастал больше.

— Понял! — энергично кивнул здоровяк, из-за чего ткнулся внушительных размеров шнобелем в броневоротник.

— Нервный какой, — не преминул я дать психологическую оценку удаляющемуся Дениске. — А правду говорят, будто он с мэром шашни крутит?

— Не твоего ума дело, — насупился человек-крепость.

— Да я без претензий. Наоборот...

— В смысле?

Есть! Первый шаг на пути к усыплению бдительности сделан, и это — захват внимания. Невозможно проделать такое молча, или обмениваясь сухими лаконичными фразами. Здесь нужен творческий подход, своего рода спектакль, пусть небольшой, но вовлекающий зрителя, удивляющий его. А чем легче всего удивить? Контрастом. Вот взять, к примеру, чисто гипотетического брутального охотника за головами, путешествующего в компании белокурой красотки — кем он ни при каких обстоятельствах не может являться? Ну? Вертится же на языке. Ну-ну-ну...

— Ну... Я б тоже не прочь с Денисом поближе познакомиться. Если понимаешь, — с этими словами я максимально округлил полные чувственности глаза, и сунул руку за пазуху, придерживая готовое выскочить из груди сердечко, и окопник.

— Издеваешься? — ещё сильнее свёл мясистые брови завёрнутый в кевлар ханжа.

— Ничуть, — отстегнул я большим пальцем хлястик ножен, и прильнул к своему надсмотрщику для доверительного разговора: — Знаешь, стоящего мужика найти куда труднее, чем бабу.

— Нахуя ты мне это...

— Тщ-щ! — поднёс я указательный палец левой руки к своим сладким устам. — Хочу сделать Денису сюрприз. Как думаешь, он сам любит охаживать, или чтобы его?

— Да какого хера?! — так смухортил рожу здоровяк, будто его говном накормили, и отшатнулся от меня, как от прокажённого. — Мне эти ваши дела вообще до пизды! Не впутывай!

— Да ты погоди кипишить. Тут же тонкие материи. Может и любовь.

— Бля...

— А чё ты думал, таким, как я, близости человеческой не хочется? Ну ладно, не ломайся, расскажи про Дениса. Я отблагодарю.

— Чем? — молниеносно сменил здоровяк выражение рожи с брезгливого на заинтересованное.

— Хм, так, значит, не до пизды? Тебя как звать-то?

— Пётр.

— Короче, слушай, Пётр... — поманил я алчного гомофоба пальцем и, как только тот наклонился, ухватил его за воротник.

Первый удар пришёлся в правый локтевой сгиб. Клинок рассёк сухожилия и обездвижил палец на спусковом крючке. Второй — пока боль не заставила орать — вспорол горло. Удар вышел корявым из-за того самого воротника, и клинок зашёл под слишком большим углом. Он раздробил хрящи, однако на разрез артерии амплитуды не хватило. Здоровяк выпустил рукоять РПК, захрипел, но подыхать пока явно не планировал. Кровь ударила в воротник и залила нижнюю половину перекошенной от недоумения рожи. Третий удар пошёл в пах, аккурат под кевларовую призму, прикрывающую фамильные драгоценности. Петя скорчился, беззвучно разинул рот и потёк, будто у него днище прогнило. Но всё это не помешало ему ухватить меня левой рукой за грудки и с силой впечатать в стену. Нанеся ещё один удар по внутренней стороне бедра, я изловчился и вогнал клинок в подмышечную впадину. От боли у Петруши чуть зенки не вылезли, хватка ослабла, и, оставшись без верхних конечностей, человек-крепость пустил в ход голову. Армированная титаном башка, чуть отклонившись назад, полетела мне в лицо. Я успел принять в сторону, и получил лишь по касательной в скулу, но этого хватило, чтобы поплыть. Колени дрогнули, и моя обмякшая на секунду тушка сползла вниз по стене. Это и спасло. Второй таранный удар осыпал мне голову кусками штукатурки. Оказавшись сидящим на полу, я не стал мудрить. Рука с окопником на чистом автомате принялась колоть и кромсать незащищённые ноги великана. Понадобилось нанести с дюжину ударов, чтобы Пётр, фонтанируя кровью, наконец, рухнул. Огромная тяжёлая туша чуть не придавила меня у стены. Насилу выбравшись, я быстро отполз и к своему немалому удивлению обнаружил, что Пётр пытается встать. Скользя в луже собственной крови, он поднялся на четвереньки и захрипел, явно пытаясь донести какую-то важную информацию до своих коллег.

— Крепкий малый, — встал я, с трудом сохраняя равновесие, подошёл и несколькими движениями перерезал Петину шею, после чего по привычке решил обтереть клинок, но обнаружил, что ни на Петре, ни на мне самом не найти и пяди чистой ткани. Тряпки буквально прилипли к телу, будто меня в чан с кровью окунули. Пол был залит метра на два в радиусе. Если бы я не являлся непосредственным участником приведших к этому событий, то решил бы, что здесь произошло ритуальное убийство.

Кровь, меж тем, продолжала вытекать из агонизирующего Петра и пузырилась возле его подтопленной рожи. Этот парень ещё дышал!

— Да ты издеваешься, — утёр я с бровей липкую слизь и уже собирался второй раз добить Петю, как вдруг с лестницы раздались шаги.

Не лелея надежды сохранить своё прикрытие, я поднял с пола РПК и двинулся навстречу.

Денис, не особо спеша, спускался, явно опечаленный необходимостью расстаться с десятью золотыми, уже зачисленными в дебет. Вначале он увидел меня, направившего в его сторону дуло пулемёта, затем — Петю, всё ещё дёргающего ногами посреди кровавого озерца.

— О-о... — выдохнул Денис, медленно поднимая ручонки. — Стоп-стоп-стоп. Стоп-стоп. Стоп, — повторял он, как заклинание, параллельно обдумывая одному ему известные сценарии дальнейшего развития событий. — Я уверен, что здесь произошло какое-то чудовищное недопонимание. Мы всё разрулим, всё утрясём. Да. Не нужно совершать импульсивных действий, — говорил он, стараясь придать голосу монотонную безмятежность, но тот предательски дребезжал и срывался на истеричный фальцет. — Пётр. Да, Пётр... Что он сделал? Он ведь спровоцировал вас?

— Нет, — покачал я головой. — Петя был славным малым, он мне нравился, но я зарезал его, как свинью. А вот тебя я считаю конченым мудаком. Дорисуй картину своего будущего.

— Я... — задохнулся Денис, демонстрируя наличие богатой фантазии, и продолжил, чуть продышавшись: — Готов сотрудничать.

— Дальше, — не стал я давать подсказок к задаче об осуществлении призрачных Денискиных надежд на спасение, ведь самостоятельно принятые решения — наиболее ценные.

— Да-да-да, сейчас-сейчас... — затараторил он, ища среди путающихся мыслей нужную, и не желая оставлять ни секунды тишины, которую мог бы заполнить звук выстрела. — У меня есть доступ к сейфу с деньгами. Там сейчас немного, но...

— Немного?

— Ну, около семидесяти пяти, — проскулил Денис виновато.

— А как же двести? Кинуть меня хотели?

— Это не я. Это Чабан, — затряс Дениска поднятыми ладошками, будто пытался разбить ими возникшую стену непонимания. — Я сделаю всё. Абсолютно всё, что смогу. Только не убивайте.

— Охрана возле сейфа есть?

Денис лишь многозначительно кивнул на агонизирующего Петра.

— А к Чабану провести сможешь?

— Это сложнее, — скорчил он крайне огорчённую физиономию.