Президент Московии: Невероятная история в четырех частях
Шрифт:
«Фигаро»: Чем объяснить вашу небывалую популярность и такой молниеносный взлет?
Ч.: Жаждой перемен. (Бурные аплодисменты. Возгласы «Правильно!», «Давно пора!»)
«Московский каратист» (МК): Как вы относитесь к однополым бракам?
Ч.: Я – человек православный, и я – русский, поэтому воспитан на традиционных ценностях – христианских и национальных (Аплодисменты, возглас «Наконец-то!») Всё, что не способствует продолжению рода человеческого, всё, что противно русским традициям, мне чуждо. (Аплодисменты.) Однако я допускаю существование и других точек зрения и манер поведения, если они не входят в противоречие с законом. (Гул недовольства.)
«Правда»: Была информация, что в молодости вы были антикоммунистом. Собираетесь ли вы запретить компартию Московии?
Ч.: Компартию Московии запрещу. С компартией новой
«Литературная Москва»: Ваш любимый писатель?
Ч.: Моя любимая путеводная книга – Библия. Новый Завет. (Овация. Все встают. Перезвон колоколов.)
ЦТ, 7-й канал: Какие программы Московитского телевидения вы предпочитаете?
Ч.: Никакие. Популизм, безграмотность, тенденциозность. Телевидение и все другие медийные средства будут постепенно приватизированы. Хватит держать наш народ за безмозглое быдло. (Овация. Все встают. Звон колоколов. Возгласы: «Да здравствует вождь!», «Ура!»)
La Stampa: Можно ли ожидать амнистию политзаключенным?
Ч.: Сначала разберусь, кто – «полит-», а кто – уголовник. Вор будет сидеть. Честный человек у меня будет свободен, как бы он ни мыслил. (Бурные аплодисменты. Все встают.)
МК:. Планируете ли регулярные общения с народом по ТВ, в блогосфере и прочих сферах коммуникации?
Ч.: Планирую. Обязанность лидера страны – жить жизнью своего народа, поэтому постоянный контакт с каждым россиянином необходим.
«Блого-свет»: Чем будете покорять москвитян: мышцами груди, поездками на «малинах»-гробах или полетами на «Черных питонах»?
Ч.: Поправляю в последний раз. РУССКИХ людей, подчеркиваю для тех, кто плохо слышит или плохо понимает по-русски: РУССКИХ людей я буду не покорять, а постепенно завоевывать их доверие своими действиями по улучшению жизни и мощи страны, что неразрывно связано. (Аплодисменты, переходящие в овацию. Стихийно возникает гимн «Великая наша держава…»)
ТВ, Первый канал: Кого вы пригласите на вашу инаугурацию?
Ч.: Людей труда, воинов и священство. (Аплодисменты. Крики: «Господь с нами!»)
«Женщины Москвы»: Ваше любимое блюдо?
Ч.: Скрывать не буду. С хорошим русским человеком выпить полную рюмку водочки, закусить малосольным огурчиком, отварной молодой картошечкой с укропом и атлантической селедочкой, если ещё ловят (Смех, аплодисменты), – что ещё надо русскому человеку на Родине! (Овация, все встают, многие плачут. Перезвон колоколов. Стихийно возникает и ширится бетховенское «Seid umschlungen, millionen!»)
Господин Чернышев выходит на площадь перед аэропортом. Его встречают толпы людей различного возраста, особенно много молодежи, выделяются стройные ряды православных дружин в форменных одеяниях – серых комбинезонах, высоких шнурованных ботинках военного образца, с традиционной древнерусской стрижкой – «под горшок», как говорят в народе. Крики «Господь с Россией! Слава вождю! Россия превыше всего!» Тысячи рук взмывают в традиционном приветствии. Г-н Чернышев утирает набежавшую слезу. Крики радости заглушают рев приземляющихся самолетов. Солнце встает над Родиной! – Репортаж из аэропорта специального назначения «Кубинка» вел журналист всероссийского телеканала «Возрождение» Светозар Могучий.
Не туда понесло. Зря я скатился в этот националистический бред. Хотя… Это единственная сила, с которой можно начинать преобразования. И они очень воодушевлены, их радость естественна, они так жаждут перемен – аж слезу прошибло. Молодежь – горячий народ! Впрочем, слезу больше пускать не надо. Только в крайнем случае. И несколько раз подряд сказал: «русский человек», «русский человек» – ужасающая стилистическая небрежность. Авось, в шуме не заметили.
Рядом что-то зурнил циррозный журналист, но Чернышев его не слушал. Надо было определяться. Верить Л. и всем тем, кто за ним стоял, было, естественно, нельзя. Опираться на старых силовиков – самоубийственно. Финансово-промышленная элита будет приглядываться, насколько я силен и долговечен в Кремле. Стало быть, первая задача: показать всем, что я здесь всерьез и надолго.
– Послушайте, любезнейший Михал Леонтич, а это что, мода такая – носить прическу, как у Иванушки-дурачка? Я заметил, что процентов 90 из встречающих была молодежь, в основном, мужчины. И почти все – как дрессированные пингвины, которых строем пригнали в Кубинку, только одни – Иванушки-дурачки, а другие – этакие американские морские пехотинцы, только с русскими рожами. Может, поясните провинциалу.
– Без проблем, господин Претендент. Строем не пригоняли, сами пришли. Просто это у них уже в крови, выдрессировано, как вы изволили выразиться. Идти в ногу, чувствовать локоть друга. За своим вождем пойдут в огонь и в воду. А вот вожди у них р-разные. И, что хаарактерно, весьма несхожие и не очень д-дружелюбно друг к другу настроенные. Это я тщательно в-выбираю выражения. От старания даже начал за-заикаться…
– А вы расслабьтесь. Не судите по себе. Я вас не сдам. Короче…
– Короче, Иванушки – под горшок стриженные, – это люди о. Фиофилакта. Когда-то Хорьков стал набирать «сливки» общества, не очень надеясь на правоохранительные органы, решил
создать свои штурмовые «антирозовые», «анти-голубые», «антиоранжевые» отряды. Брал, что можно было. Что валялось, простите за прямоту. Кто пойдет? – Студентов университетов тупыми лозунгами не соблазнишь. Так что набрал всякую шваль. Потом подвернулся Аркадий Крачковский – нынешний духовник Президента. Тогда Сева-джан и о. Фиофилакт ещё дружбанили. Поп их маленько обработал в православном ключе, стали они под Аркашей ходить. Чуть позже на арену выплыл князь Мещерский, из старинного рода, умен, богат, скрытен, импозантен. И начал исподволь набирать своих людей. Но с умом. Брал самых образованных, спортивных, честолюбивых. Не заманивал жалкими подачками, как Хорьков с Аркашей, бесплатными обедами, поездками в Москву или пользованными презервативами. Сплачивал идеей. Великая Неделимая Русь! Подвижничество, воздержание, самосовершенствование, чистота плоти и духа – вот принципы, которыми он заразил своих «орлят». И потянулись к нему! Лучшие. А их оказалось на Руси много…– Конфликтуют с Иванушками?
– Непримиримо, но скрытно. Пока князь Энгельгардт держит руку на пульсе, крови не будет.
– Этот князь – сила?
– Бесспорно. Но за вами он не пойдет. Он человек чести. Двум хозяевам не служит.
– А вы?
– А я говно.
– Спасибо, дружок, за информацию. Будем кумекать.
Претендент Мещерскому понравился с первого взгляда. И внешность располагала, и манера вести себя, говорить с обширной аудиторией впечатляла. Хороший рост после низкорослых недокормышей [10] радовал глаз, лицо аристократическое, породистое, но не надменное, несколько аскетичное, строгое и очень русское – без наносных случайных семитских черт, но и без аляповатой русопятости – курносости, белобрысости. Взгляд прямой, не блуждает, как у нынешних, обаятельная, бесхитростная улыбка – искренняя, но, в то же время, обманчивая: мягко стелет… Это хорошо. И главное – манера говорить, а стало быть, мыслить. Как будет действовать – это надо будет посмотреть. И помочь. Обязательно. Но говорил правильно. Искренне? – Большой вопрос. Но это и не важно. Понимает, как и что надо говорить в конкретных условиях. Чувствует публику, умеет приспособить свою лексику. Со своей русскостью и православием чуть перебрал, можно было не педалировать малосольные огурчики и картошку с укропом. Но – понимает, что именно это сегодня необходимо, что именно на этом можно взлететь на самый верх. Безусловно, в душе он либерал, это у него в крови и в воспитании. Либерал аристократического толка. Как, впрочем, и сам Мещерский. Но политическое чутье – важнейшая штука – подсказывает, время либеральных идей прошло, пик был лет 35–40 тому назад, потом стараниями мелких политиканчиков – крикунов идея была дискредитирована, ныне тлеет в подполье, в гетто кухонь дешевых панельных домов вне Стены. Здоровый национализм, замешанный на истинном, не показном, не официозном Православии, сдерживаемый в умеренных рамках (правда, сдерживаемый с трудом) – вот истинная ценность, покорившая умы и сердца россиян. И это прочувствовал Претендент! Замечательно. Говорит об этом свежо и искренне. Не бубнит заученные фразы, от которых уже изжога. Все его ответы на пресс-конференции в аэропорту – импровизация.
Явная импровизация; будь это домашняя заготовка, не употреблял бы неоднократно и рядом одно и то же прилагательное. Стилисты бы не позволили, да и сам он, наверняка, человек грамотный. Наконец-то!
Нет, понравился Чернышев Мещерскому с первого взгляда, а князь доверял своей интуиции. Теперь надо было решать, как ставить его на престол и, что важнее, как сориентировать в московитских (тьфу, блядь, идиотское название) реалиях, раскладе истинных сил, как помочь проявить себя, осуществить задуманное. С первым вопросом сложностей не будет. Слава Всевышнему, под рукой хорошо организованная, структурированная, массовая организация правильно мыслящих и чувствующих русских людей. Плюс давно созревшее, как зрелый фурункул, недовольство, переходящее в открытую ненависть всех слоев населения: от элит до захудалого плебса. Инициаторы есть: его – Мещерского – дружины. Пороховая бочка заполнена. Запал и бикфордов шнур – … на это, пожалуй, сгодится гопота выкреста Аркашки и хача Севочки. Потом за ненадобностью можно их убрать. С этим проблем не будет. Со вторым вопросом будут сложности. Чернышеву трудно будет преодолевать свою либеральную составляющую, перешагивать через гуманистические принципы, переламывать природное христианское человеколюбие, всепрощение, терпимость. Мещерский знал по своему опыту, насколько это больно и совестно. Но иначе нельзя. Гуманист и либерал на кремлевском троне невозможен, немыслим. Придется прибегать к хирургическому вмешательству. Здесь без провокаций не обойтись. Нет, он – Мещерский – марать свои руки грязными провокациями не будет. На это есть другие… скажем, Проша Косопузов. Богата русская земля не только на праведников, но, слава Богу, особенно на подлецов, проходимцев, негодяев. Без них Большую кровь не пустить. Большая кровь, столь необходимая для очищения России, без малой крови – затравки – невозможна. Что ж… Для этого можно использовать и Прошу, и дружины Фиофилакта, и отработанных силовиков-дармоедов, и Сучина с его командой, и Хорькова с его обанкротившимися аналитиками. А потом всех их – под суд народа. Беспощадный суд за все то, что они натворили за последние десятилетия. Заслужили: и по закону, и по совести. Но это – потом. Пока же надо подбирать ключи к Чернышеву и обдумывать способы его разбудить, возбудить, сподвигнуть. Благо это благородный материал для восстановления России. Первым делом надо обеспечить ему повсеместный триумфальный прием. Атмосфера искреннего, общенационального ликования, стихийно-организованно соткавшаяся в аэропорту, должна стать перманентным спутником российской жизни Чернышева. Эту искренность он должен ощущать своей подкоркой, кончиками своих пальцев. Он должен привыкнуть к роли триумфатора, непогрешимого цезаря, посланного Божественным провидением. Естественно, его аристократическое нутро и демократические навыки будут этому противиться. Но… вода и камень точит. В данном случае игра стоит свеч!