Президент от мафии

Он невольно попятился, затем постарался взять себя в руки:

– Похоже, ты мне угрожаешь?

– Точно. Рад, что ты это понял.

– Ты забываешь, с кем имеешь дело. Я американский сенатор. Ты напрасно думаешь, что я буду терпеть угрозы, от кого бы они ни исходили. НДК каждые четыре года делает ставку на одного конкретного кандидата. Их поддержка фактически гарантирует мне номинацию от демократов. И я уже сказал да.

– Пол, ты хорошо понимаешь, что творишь? – с леденящим душу спокойствием спросил Мики.

– Поэтому я и пригласил тебя. Я больше не хочу иметь ничего общего ни с вашим семейством, ни с вашими деньгами. Это слишком рискованно. А теперь извини – меня ждут на совещании по стратегическому планированию.

Мики сунул под мышку свою спортивную куртку, в кармане которой лежали сделанные на «полароиде» фотографии.

– Ты совершаешь ошибку.

– Я так не думаю, Мики. Все говорят, что я должен был принять это предложение.

– Поли, если все говорят, что ты прав, значит, здесь что-то нечисто. – Мики не прощаясь вышел за дверь. В синем «форде» его ждал Уоррен Сакс. Мики сел рядом с консультантом по связям с прессой, и они направились к заброшенному аэродрому. – Славное место. – Мики, широко улыбаясь, посмотрел на Уоррена. – У Пола классные апартаменты. Здесь что, все такие?

– Да, похожи. Я живу в бунгало под названием «Морская пена». Оно все выдержано в зеленых тонах. Очень успокаивает.

– Если снова попаду сюда, остановлюсь в нем. Оно на берегу?

– Буквально через улицу от Пола. Прямо на пляже, – сказал Уоррен, еще не подозревая о той ужасной участи, которая была ему уготована.

Когда они взлетели, Мики повернулся к Котенку Боно и Тони Нью-Йорку.

– Тони, поди скажи Мило, чтобы пропустил этот разговор через радиошифратор.

Мики дождался трех тоненьких гудков, означавших, что шифратор включен, и набрал номер отца в Нью-Джерси.

– Привет, малыш, – сказал Джозеф Ало своему единственному сыну, который теперь кружил на высоте десяти тысяч футов над Большим Багамским рифом. Голос Джозефа, пропущенный через шифратор, казался глухим и далеким. У него развивалась эмфизема, и с каждым днем ему становилось все хуже. Когда он говорил, из его легких доносились булькающие звуки.

– Папа, мы говорим через шифратор. Я бы не стал звонить из самолета, но у нас появилась проблема.

– Выкладывай.

– У Пола крыша поехала. НДК предложил ему номинацию. Он согласился. К тому же его действия угрожают конспирации. В общем, он сказал, чтобы я убирался.

– Что ты предлагаешь? – прохрипел старик.

– Думаю, с ним надо кончать. Со мной здесь Тони и Котенок Боно. Мы сделаем так, чтобы все выглядело тип-топ.

– Мики, ты же знаешь, мне недолго осталось, может, несколько месяцев, в лучшем случае – еще год. Когда я умру, это будет твой бизнес. Надеюсь, ты понимаешь, что поставлено на кон. Мы много поработали, чтобы получить своего кандидата, и найти Полу замену будет непросто. Принимая решение, не забывай, что тебе предстоит пожинать плоды.

– Я вернусь домой завтра, – сказал Мики и положил трубку. – Скажи Мило, – обратился он к Тони, – чтобы покрутился здесь часок, пока не стемнеет. Потом вернемся – зайдем на посадку с потушенными огнями.

Глава 2 Пятидесятиминутный сеанс

В пяти тысячах миль от Багамских островов, в трех часовых поясах к западу Райан Боулт тщетно пытался справиться с охватившей его тревогой.

– В конечном итоге тебе не избежать разговора с Мэттью, – сказала д-р Эллен Дрикурс.

Райан находился в ее офисе – бежевые стены, бежевые шторы, все вокруг было бежевое. Неловко согнувшись и стараясь не вывалиться из кресла, он пристально разглядывал свои ноги.

– Уже год как его нет в живых, а ты ни словом не обмолвился об этом, – продолжала д-р Дрикурс.

Перед глазами у него поплыли красно-зеленые неоновые полосы; ему стало дурно.

– Ну хорошо, давай поговорим о другом, – услышал он голос Эллен.

Тошнота отступила.

– Например? – спросил он, украдкой поглядывая на золотой «ролекс» у себя на запястье… Проклятье! Еще двадцать пять минут. Это был его еженедельный пятидесятиминутный сеанс психоанализа. Райан понимал, что попусту выбрасывает время и деньги, однако он должен был что-то предпринять, потому что весь последний год его жизнь была сплошным бредовым кошмаром. Это началось сразу после гибели Мэттью… потом Линда со своим разводом, потом эти страшные сны, из-за которых он боялся уснуть. И в довершение свалилась эта чертовщина с работой, из-за чего он уже стал подумывать о том, а есть ли у него вообще талант или ему просто повезло сляпать несколько удачных кадров.

– Давай поговорим о том, что произошло на Эн-би-си. Ты, кажется, сказал, что они указали тебе на дверь?

Д-р Эллен Дрикурс была женщина коренастая, если не сказать приземистая, свои светло-каштановые волосы она зачесывала назад и забирала в пучок на затылке. Она была вся такая… бежевая, удачно вписываясь в бежевые интерьеры своего офиса. Это отсутствие ярких красок словно призвано было смягчить горячие головы голливудских психопатов, которые были ее вечными пациентами. Они плюхались своими запакованными в тряпки от Джанни Версаче задницами на мягкий бежевый диван и изливали ей душу, с видом оскорбленной невинности повествуя о бесконечных кознях бывших жен и о том, какие бандиты окружают их на работе.

– Может, тебе покажется интересным, что уже две недели мне ничего не снится? – спросил Райан, пытаясь увести разговор в сторону от своего фиаско на Эн-би-си. Ему не указывали на дверь… Просто сотрудники секьюрити вытолкали его взашей из просмотрового зала, когда он угрожал вышибить мозги главе редакции художественных фильмов Марти Ланье – и делал это на глазах трех верных юрисконсультов последнего, которые, впрочем, не пошевелились, чтобы прийти на помощь своему дорогому шефу.

– Снится, Райан. Всем людям что-нибудь снится. Ты просто не помнишь своих снов.

– Почему же?

У него начал дергаться правый глаз – нервный тик преследовал его уже неделю.

– Ты хочешь знать, почему люди видят сны или почему ты их не запоминаешь?

– Ну хотя бы, почему люди видят сны… – Уходя от конкретного разговора, он пытался скоротать этот мучительный сеанс пустой болтовней, надеясь проскочить между невидимыми препятствиями – он подумал, что эти чертовы сеансы подобны скользкому неверному льду, а он на нем вроде Брайана Боитано.

– Мысленные образы – продукт нашего подсознания. Сны – это своеобразные отходы дня, переработанные нашим сознанием. Сны дают нам возможность заглянуть в область подсознательного.

– Понимаю.

На самом деле он ничего не понимал. Он ни словом не обмолвился о своих ужасных кошмарах. Болезненных и пугающих. Дело всегда происходило в воде, и всегда какая-то черная тень преследовала его. Иногда он пускался вплавь, стараясь спастись, а потом вдруг превращался в монстра. Прошлой ночью он гнался за Мэттом… гнался за своим мертвым сыном – с отверстой пастью, стараясь проглотить его, – гнался до тех пор, пока мальчик не закричал. В холодном поту, он проснулся от своего собственного крика.