Презумпция любви

— Ты- то чего нос воротишь? Небось, у тебя глаз- алмаз!

Когда Игорь проснулся, то услыхал негромкие голоса за стеной в гостиной и понял, что приехал Рыжий. Горка быстро оделся и на цыпочках побежал умываться. А когда уже собирался выйти из ванной, то понял, что Лавров и доктор идут в кухню, и застыл на месте. Таился за дверью и думал про Рыжего: «Лучше с ним не встречаться! Смотрит на меня как на заразного! Может он ненадолго! Уедет в свою больницу, и не надо будет с ним разговаривать».

Голоса приближались.

— Какие еще дефекты! Выдумали тоже! Что за чушь! — раздраженно говорил Константин.

— Коська, я сам читал: «… эмоциональная сухость, заторможенность; аутизм в легкой форме». Так что напрасно ты на майора напустился. Коррекционный интернат — это, возможно, то, что ему было объективно необходимо. Скажи спасибо, что он «семейного типа».

«Обо мне!» — с замиранием сердца понял Горка.

Голоса стали глуше.

— Теткам показалось, он мало плакал?!! Кошмары ночные ему не каждый день снились. Да? — донеслось уже из кухни.

— Ну, документы подписаны не тетками, а психологом мужеского пола.

— Не будь гадом, профессор! Когда ты чемодан закрывал, а дед телеграмму получил — и всё! Накрылось твое возвращение домой! Ты был без дефектов?

Что дед говорил? «Не трогайте мальчика. Потерпите. Это сейчас не Рудик, а мальчик Кай».

— Ты преувеличиваешь.

— Я- а- а?! — как- то странно закричал Лавров, и одновременно раздался грохот.

— Давай руку под холодную воду! — громко скомандовал доктор. — Ну надо же! Ты что, никогда не смотришь, есть ли в чайнике вода?!

И вдруг мягким таким голосом (Горка ушам своим не поверил, неужели это Рыжий говорит?):

— Потерпи, потерпи! Сейчас аптечку найду! Там спрей!

Под шум воды и скрип выдвигаемых ящиков Горка молнией понесся по коридору в комнату. Отдышался, уселся по- турецки на кровати и застыл, напряженно прислушиваясь. Лавров и доктор долго еще оставались в кухне, но о чем они говорили разобрать было трудно.

«Психолога мужеского пола» Горка помнил хорошо. Он был улыбчивый с бабьим круглым лицом и весь какой- то бесформенный, как будто слепленный из сырого теста. Наверное, многим он с первого взгляда казался добрым. Но Горка видел, как психолог отбросил ногой котенка, который пытался поиграть с его ботинком. Котенок ударился о стенку, слабо мяукнул и пополз под стул. Все стало ясно. Потому на вопросы этого врача Горка просто долго не отвечал. А потом понял, что тот не отвяжется, и стал говорить «нет», не вдумываясь, о чем его спрашивают.

Когда майор оформлял какие- то документы и разговаривал с этим врачом, тот, не стесняясь Горки, сказал Гнедышеву:

— Мальчик на редкость закрытый, вряд ли он к вам привяжется, так что не сомневайтесь и отправляйте его в интернат. Такими волчатами обычно беспризорники бывают, но там это во многом объясняется внешними факторами. А в данном случае имеете дело с врожденным характером. Представьте, что даже мне с моим многолетним опытом так и не удалось расположить его к себе.

К Цветане Петровне Горка попал случайно. Она до сих пор не могла успокоиться и часто повторяла, вспоминая их встречу: «И как после такого не поверить в то, что матери даже ОТТУДА помогают своим детям!»

Горке в первый год своего сиротства нередко приходилось бывать с майором в разных скучных учреждениях и подолгу сидеть в ожидании приема. Гнедышев не забывал позаботиться о еде для них обоих, но никогда не брал с собой книг: ни для себя, ни для Игоря. Приходилось часами ерзать на низких скамейках или старых разномастных стульях в душных темных коридорах.

Однажды майор отлучился покурить и оставил на стуле папку с бумагами. С каждым визитом в казенные дома папка становилась все толще, и Горка придумал, что канцелярии и приемные — это что- то вроде столовых для нее. От нечего делать он иногда сидел и представлял, как папка жует и облизывает всякие анкеты и заявления. В тот раз, когда Гнедышев оставил папку без присмотра, Горка не удержался, переложил её себе на колени и развязал тесемки. Целый ворох разнокалиберных бумаг тотчас радостно разлетелся из нее во все стороны. А прямо у ног Горки опустилась на истертый пол казенного заведения РОДНАЯ МАМИНА ФОТОГРАФИЯ!

— Боже мой! Миля! Миля Гордиевская! — вдруг громко сказал кто- то у него над ухом. Горка вздрогнул. Рядом с ним стояла худенькая женщина с копной темно рыжих коротко стриженых волос. Она была похожа на девочку, загримированную под старушку. И одета, как подросток, в джинсы, футболку и кеды

Перед Горкой стояла Цветана Петровна — мамина болгарская подруга по педучилищу! И проблема с интернатом была решена.

Доктор Добжанский вскоре ушел, а в колыбельку осторожно заглянул Константин:

— Встали, Ваша светлость? Тогда с добрым утром! И пожалуйте умываться и к столу! Завтрак готов!

Правая ладонь у Лаврова была аккуратно перебинтована.

— А что это у Вас? — спросил Горка, спуская ноги с кровати.

— «Пустяки, бандитская пуля», — улыбнулся Константин. — Обжегся.

Да, Горка, тут недалеко скверик есть. Там ролики напрокат можно взять. Пойдем на часик- другой?

И тут раздался звонок в дверь. Лавров пошел открывать.

«Доктор вернулся! Ключи забыл! — с досадой подумал Горка. — Ролики!!! Теперь сиди в комнате и носа за дверь не высовывай. Ролики!»

Прислушался. Щелкнула задвижка внутренней двери. Два оборота сделал ключ от наружной…

— Банзай! — вдруг громко и радостно закричал дядя Костя.

— Кот! — загремел в ответ низкий мужской голос.

Что- то мягко упало, еще что- то упало, рассыпалось и покатилось мячиками.

Горка вздрогнул, вскочил с кровать и помчался смотреть с порога «колыбельки» на то, что там в коридоре происходит.

А там дядя Костя не то обнимался, не то боролся с крепким веселым человеком. То, что тот был веселым, Горка понял сразу. Веселым с головы до ног! От невысокого «ирокеза» из соломенных волос до крепких коротких пальцев, торчавших из сандалий во все стороны.

За последние два года — это был первый такой человек. Во время хождений по всяким конторам и комиссиям Горка встречал разных людей: серьезных и скучных, нервных и раздражительных, откровенно злых, притворно ласковых и равнодушных, добрых, но беспомощных. И почти всегда узнавал, кто есть кто, сразу же, при первом знакомстве. От каждого человека исходило что- то вроде особенного запаха, к которому Горка был чувствителен. Тот, кто обнимался с Лавровым, источал запах здоровья и веселья.

Наконец, оторвавшись друг от друга, Лавров и гость стали стали поднимать с пола упавшие пакеты. То, что рассыпалось, оказалось яблоками «белый налив».

Горка вышел в коридор и стал их собирать. На расстоянии казалось, что под тонкой кожицей яблок действительно плещется светлый сок. Но на ощупь они оказались твердыми и прохладными.

— Давай- давай, пацан, — сказал гость, — собирай и тащи на кухню. Звать тебя как?

— Игорь.

— Молодец, Игорь. А я дядя Вася, Вась- Васич или Васич — это по желанию. На вот еще этот пакет прихвати.

И вдруг пакет, на который указал гость, подпрыгнул и шлепнулся прямо на ноги Горке. Он испуганно отскочил.