Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Там же так характеризовались позитивные последст­вия вступления Латвии в состав России: «Политические перемены были выгодными для латышского народа. По­следовал почти 200-летний период мирного развития поч­ти без войн на территории Латвии. Объединением терри­тории Латвии была создана важная предпосылка для раз­вития латвийской буржуазной нации... Благоприятная рыночная конъюнктура для сельскохозяйственных продук­тов способствовала развитию торгового земледелия, что в свою очередь разрушало основы феодального крепост­нического хозяйства. Получила развитие переработка сельскохозяйственных продуктов (винокурение, пивова­рение и т. д.)».

Схожим образом оценивали авторы «Энциклопедии» положительные последствия вхождения Эстонии в состав России: «Присоединение к России обеспечивало Эстонии длительный мир и благоприятные условия для экономиче­ского и культурного развития... Численность населения, сократившаяся вследствие войны и чумы, к середине XVIII века снова достигла 350 тысяч человек, а к 80-м годам — 490 тысяч (из них немцев было 3—4%). Во второй полови­не XVIII века получили развитие винокурение (из зерна) и откорм скота бардой... Развивалась эстонская националь­ная культура. В 1766—1767 годах издавался первый жур­нал на эстонском языке «Краткое наставление».

Говоря о положительных последствиях Ништадского мира для Прибалтики, авторы «Всемирной истории» писа­ли: «После присоединения к России в прибалтийских про­винциях началось экономическое оживление, которым воспользовались и представители торгового капитала, помещики. Прибалтийские бароны поставляли большое количество водки на внутренний рынок, увеличили экс­порт льна, хлеба и лесных материалов в западноевропей­ские страны, особенно в Голландию, в Англию».

Главной же отрицательной стороной присоединения к России было то, что, по сути, ничего не изменилось в уг­нетенном положении подавляющего большинства мест­ного населения. Этому в не малой степени способство­вало покровительство немцам Петра I, а затем и его на­следников. Уже при Петре I, а еще в большей степени при его наследниках, остзейские дворяне заняли видное по­ложение при русском дворе. Особенно вопиющие формы приняло засилье немцев в правительстве России в пери­од «бироновщины» (1730—1740), когда фаворитом импе­ратрицы Анны Ивановны, бывшей герцогини Курляндии, был курляндокий дворянин Эрнст Иоганн Бирон. Являясь фактическим правителем России, Бирон поставил на видные посты немцев Шемберга, Остермана, Минниха, Менгдена и многих других. Но и после падения Бирона остзейские дворяне сохранили видное место в руковод­стве России. Они использовали свое положение для по­кровительства немецкому меньшинству в Эстляндии и Лифляндии.

Еще при капитуляции Риги и Ревеля Петр I утвердил привилегии, по которым полноправными гражданами в го­родах признавались лишь лица немецкого происхожде­ния. В «Советской исторической энциклопедии» говори­лось, что «рыцарство получило в 1710 и 1712 годах под­тверждение своих сословных привилегий... Укрепился «особый порядок», немецкое дворянство сосредоточило в своих руках судебную и административную власть, влияло на церковные и школьные дела. Все местные вопросы ре­шались на собраниях дворян — ландтагах».

Торговля и промышленность остались в руках остзей­ских немцев. Сохранялась цеховая организация, установ­ленная еще во времена Ливонского ордена. Как отмеча­лось во «Всемирной истории», «в крупных городах, напри­мер в Риге и Ревеле, ремесленные цехи объединялись в Малую гильдию, в которую не допускались эстонские, ла­тышские и русские ремесленники. Немецкое купечество объединялось в особую Большую гильдию, которая также вела упорную борьбу с торговцами ненемецкого проис­хождения. Городское самоуправление полностью находи­лось в руках немногочисленного немецкого магистрата. Латыши и эсты составляли основную массу бесправного люда — домашней прислуги, поденщиков и т. п. Обычно они сами или их предки являлись беглыми крепостными».

Как и во времена шведского владычества, крестьяне подвергались жестокой эксплуатации. Во «Всемирной ис­тории» подчеркивалось: «Рост товарного производства сопровождался усилением барщины. Телесные наказания крепостных стали повседневным явлением. Представи­тель лифляндского дворянства ландрат Розен отождеств­лял крепостных с древнеримскими рабами. Он утверждал, что в Лифляндии крепостной и его имущество является неограниченной собственностью помещика. К середине

4 Емельянов '"Приоа 11 ика" 55

XVIII века этот взгляд получил общее признание во всех местных административных и судебных учреждениях. Крепостничество в прибалтийских губерниях приняло еще более суровые формы, чем в остальной России».

Положение крестьян ухудшилось после введения по­душной подати. В ответ в Лифляндии и Эстляндии в 1783—1784 годах вспыхнули крестьянские восстания. Особую ненависть вызывали у крестьян немецкие поме­щики. Немецкий писатель Петри, проживавший в Прибал­тике, писал: «Ввиду повседневного выражения ненависти и презрения к немцам и помещикам приходится опасать­ся смут и мятежей, так как в подобном случае ни один не­мец не уйдет живым».

В то время как Лифляндия и Эстляндия фактически с 1710 года пребывали в составе Российской империи, Лит­ва продолжала оставаться в пределах Речи Посполитой. Как и для народов Эстляндии и Лифляндии, Северная вой­на нанесла немалый урон для Литвы. Если в конце века на­селение Литвы составляло 2,8 миллиона человек, то к кон­цу Северной войны оно сократилось до 1,8 миллиона. В «Истории Литовской ССР» говорится: «Люстрация госу­дарственных земель 1738 года фиксировала страшное опустошение края. Деревни и города пустовали. Остав­шиеся убогими, люди не могли расширять свои запашки. Кроме того, крестьяне еще не проявляли интереса к осво­ению пустующих земель. Большие семьи (родители и взрослые сыновья со своими женами и детьми под отцов­ской крышей) не стремились к разделу и созданию новых хозяйств. Дворяне были вынуждены временно идти на компромисс — на льготных чиншевых условиях предо­ставлять пустующую землю крестьянам».

В то же время «торговая деятельность крестьян огра­ничивалась. Крестьян обязывали продавать продукты своего труда в местечках, имевших торговое право. Им­портные товары первой необходимости — соль, сельдь, изделия из металлов — продавались крестьянам по при­нудительным ценам. Право пропинации (производство и продажа водки) принадлежало только лишь дворянскому сословию. Дворянам же шли и частные таможенные сбо­ры у сплавных рек и торговых дорог. После Северной вой­ны в небольших городах и местечках началось массовое поселение евреев. Феодалы использовали их как откуп­щиков феодальных привилегий. Сокращение ремесленно­го производства и торговли ослабляло самоуправление городов, они попадали во всю большую зависимость от феодалов».

Упадок хозяйства Литвы, разорение его населения, ко­торое нищало и спаивалось, отражали кризис, который ох­ватил всю Речь Посполиту. Обострение противоречий меж­ду растущими капиталистическими отношениями и феода­льными верхами сопровождалось усилением социальной и национальной борьбы в Речи Посполитой. Этим воспользо­вались соседи этого государства. Вмешавшись во внутрен­ние дела Речи Посполитой под предлогом защиты ее госу­дарственного строя, Россия и Пруссия подписали в 1768 году с представителями сейма договор, который гаранти­ровал постоянство существовавших государственных основ Речи и уравнивал права православных и католиков. Сейм 1768 года ратифицировал этот договор. «История Литовской ССР» подчеркивала: «С этого времени уже нель­зя было менять государственное устройство без согласия России и Пруссии. Речь Посполита все больше теряла свой государственный суверенитет».

Против договора выступила часть дворян Речи, создав­ших в 1768 году конфедерацию. Как сказано в «Истории Литовской ССР», «к этим конфедератам присоединилась и часть шляхты Великого княжества Литовского. Вооружен­ные отряды шляхты действовали в Литве в течение 1769—1771 гг. Борьба носила партизанский характер, ибо конфедераты не имели значительных сил. Их выступления были подавлены войсками России».

5 августа 1772 года были подписаны тайные договоры между Россией и Пруссией, Россией и Австрией о разде­ле Речи Посполитой. К России отходила часть Белоруссии (Полоцкое, Витебское и Мстиславское воеводства, а так­же восточная часть Минского воеводства) и Латгалия. (В «Истории Литовской ССР» сказано: «Таким образом, вос­точные белорусские земли были воссоединены с Россией, что отвечало коренным интересам народных масс этого края».) Австрия образовала из занятых ею украинских и польских земель Королевство Галиции и Лодомерии. Пруссия завладела Поморьем (без Гданьска) и Западной Пруссией с Вармией (без Торуни и Мальборка). В 1773 го­ду сейм ратифицировал этот раздел.