Причал любви

– Душ прямо по дорожке, у вишни. Зять два года назад наладил. Как раз вода прогрелась, в самый раз. Полотенце там висит, и все принадлежности.

Гуннар отлично помылся, правда, рубашку надел ту же, постеснялся просить Дину принести чемодан.

Вышел к хозяйке, приглаживая мокрые волосы, та так и стояла у стола, ожидая Гуннара.

– Щи зеленые будешь? Со сметанкой домашней ?- Спросила Дина.

– Да, я очень люблю.

– Тогда в дом пошли, там прохладно.

– Сейчас, вот сразу возьми.- Гуннар протянул несколько купюр евро.

– Убери, я за бесплатно кормлю, - пошутила Дина, взяла под руку и повела в дом, такой же небольшой, как и она сама.

Гостю пришлось идти, склонив голову, чтобы не удариться о притолоку.

После небольшого коридора был зал: с круглым столом, застеленным кружевной скатертью, с венскими стульями и небольшим сервантом с хрустальными графинами и рюмками. Пол был крашеный, деревянный, ковер современных расцветок висел на стене.

Чашки для супа были глубокие, с золотой каемкой по краям, хозяйка наливала щи на кухне и несла в зал.

– Ты кушай, не стесняйся, а деньги убери. Я вот на Покров свинью забью. Да подсвинки подрастут к Крещению, а может и до Пасхи, какие цены на корма будут. Ты меня не жалей, не бойся, прорвемся!

– Что ты, Дина, я от чистого сердца.
– Гуннар и не заметил, как они перешли на ты.

– Где же тебе постелить, у меня-то диванов нет, кровати только, да ведь тебе по росту маленькие будут.

– Ты мне на полу постели, прохладней будет.

– Чего это я такого дорого гостя на полу держать буду?
– Рассердилась Дина.
– Сама в детскую пойду, а ты вот пожалуй в спальню. Что, совсем без вещей?

– Нет, чемодан там, у калитки.

Дина всплеснула руками, открыла дверь в спальню, словно приглашая гостя не стесняться, и убежала.

Кровать была двуспальная, большая. "Наверное, хозяйка здесь и поперек уместится, "- подумал Гуннар.

Он очень устал: перелет, волнение, встреча, которая прошла не так, как он мечтал.

"А может, оставить деньги, да назад в аэропорт?" - Мелькнула предательская мысль.

Но Дина уже вернулась, обдавая жаром лета, запахом пряностей от рассола, поманила зеленью счастливых глаз.

Он неуклюже сел на кровать, а женщина, скороговоркой пожелав ему спокойной ночи, убежала куда-то во двор, видимо, кормить свое хозяйство.

Утром его ждал сюрприз. Самый настоящий.

– На рыбалку повезу тебя, - сказала хозяйка, покормив гостя завтраком.- Соседа, Валерку, уговорила, он отвезет. Вернемся, баню растоплю. Если бы знала, что гости будут, вчера бы затопила.

Валерка, неопределенного возраста мужчина, одолжил Гуннару пару удочек.

Старенькая «Тойота», которую Валерка лично пригнал аж из Владивостока, чем неимоверно гордился, тоже была весьма ухоженной. Они быстренько погрузились в салон и, на хорошей скорости проехав поселок, оказались в степи.

Гуннар с удовольствием рассматривал непривычные пейзажи, Дина же всю дорогу молчала.

Она придерживала старенький выгоревший рюкзак, в котором гремели, сталкиваясь боками, котелки и кружки.

Озеро, находившееся в двух часах езды, назвать туристическим раем было нельзя, ни одного деревца, ни зонтика от солнца. Попасть к нему, окруженному сопками со всех сторон, можно было по единственной узкой дороге.

Валера давал советы насчет клева и удочек, припас для гостя и баночку червей, преданно заглядывал в глаза.

– Чтобы часам к четырем был обратно, вечером баню буду топить, - дала указания Дина.

– Ага, не сомневайся, Викторовна. Все сделаю, - Валера подмигнул Гуннару и наконец-то уехал.

Озеро в лучах яркого горячего солнца переливалось, словно радуга. И весь пейзаж вокруг был так нереально красив, будто из фантастического фильма.

– Как называется эта красота?- спросил Гуннар, оглядываясь вокруг.

– Чертово озеро. Казаки так прозвали, сидит, говорят, черт на дне, спит. Пока спит, рыба чуть не сама на берег выпрыгивает, а как проснется, злой да голодный, то бурю устроит, то рыбу всю съест.

Видимо, черта они своим приездом разбудили. Рыба не клевала, небо вскоре затянули тучи. Сразу стало холодно и неуютно.

Но Дина разожгла костер и объявила:

– Раз рыбы нет, будем картошку печь! Я тут накопала свежей немного, огурчики-помидорчики свои, сало опять же.

Женщина споро постелила клеенку в крупных красных маках, расставила прихваченные из дома плошки, хлеб, соль.

И Гуннар просто поразился, как быстро этой женщине удалось поменять минус на плюс.

Неудачная рыбалка в ненастную погоду по мановению маленькой руки на глазах поменялась на уютные посиделки у костра.

Перемазавшись в золе, они с удовольствием ели печеную картошку, жаренное на прутиках сало, крупно нарезанные овощи.

Гунар чувствовал какую-то неловкость между ними, и это ожидание в зеленых Дининых глазах, и ее странное молчание. Поэтому после воспоминаний о юношеских посиделках он стал рассказывать истории из своей рыбацкой жизни. Дина то смеялась до слез, то охала, прикрывая ладошкой округлившийся от страха рот.

Гуннар оказался наблюдательным рассказчиком, вычислив, какие истории нравятся Дине больше всего, он уверенно доставал из своей памяти все новые и новые, но обязательно такие, которые не оставили бы Дину равнодушной.

Главной чертой ее характера было сострадание к ближним. И не просто со стороны, а еще и вмешаться, помочь по мере сил. Чужие горести и беды отвлекали от собственной неустроенной и одинокой жизни.

Они совсем было потерялись во времени и пространстве, так хорошо было обоим на берегу Чертового озера. Но природа расстроилась, что на нее совсем не обращают внимания. Заморосил дождь, мелкий, холодный, словно осень наступила.

Вслед за дождем поднялся ветер, да такой, что еле догнали улетевшую скатерть, пришлось собирать вещи и идти к сопке, искать пещеру.

Пещера - это было громко сказано.

Скорее схрон, прорытый в земле: то ли человеческих рук дело, то ли ветров. Но места там хватило бы человек на семь.

И площадка была утоптанной, с запасом сухого хвороста.

Дина снова затеплила небольшой костерок. Она вся промокла, и Гуран отдал ей свой дождевик.

Настоящий, рыбацкий, про него он вспомнил только в пещере, и вот теперь вытащил из рюкзака.

Женщина, попросив отвернуться, сняла промокшие вещи, завернулась в оказавшийся до самых пят дождевик, и легла около костра, прямо на землю.