Приди и возьми

Она была страшно расстроена неудачей в Нью-Орлеане, но отказалась от привычных женских слез. Мими ни разу не застонала, ни охнула и не крикнула во время опасной поездки на реке. Она не задавала глупых вопросов. Когда он ей сказал, что намерен направиться в Баратория Бэй и объясниться начистоту с Мораном и Джанис, она приняла его решение без колебаний и сомнений. У нее на родине было принято подчиняться мужчинам, для нее это было естественно.

– Я пытаюсь решить, – наконец, произнес Кейд, – стоит ли мне делать остановку в Бэй Пэриш, чтобы пополнить запасы горючего.

– А у нас его не хватит до этой самой Баратории?

– Хватит, если мы не попадем в заварушку.

– Заварушку?

– В шторм.

– Надвигается шторм, да?

– Не знаю, – устало ответил Кейд. – В этот сезон они часто бывают в наших краях, но еще слишком темно, чтобы заметить, выставлены ли штормовые предупреждения для небольших судов, а при сложившихся обстоятельствах неразумно находиться на глазах у Береговой Охраны.

Мими тут же доказала, что она самый обыкновенный человек, задав свой первый глупый вопрос:

– Почему?

– По двум причинам, – добродушно объяснил он. – Первая: ты в стране нелегально. Помнишь эту мелкую деталь? Вторая: существует небольшое дельце о человеке, сброшенном в воду. Насколько я понимаю, меня могут запросто обвинить в убийстве.

И все же он решил остановиться в Бэй Пэриш и увеличил скорость. Он не ошибся в отношении огней – они указывали Восточный Бенис на западном берегу. Вскоре показались огни Бэй Пэриш. Кейд подобрался к берегу настолько близко, насколько осмеливался, и бросил якорь. Судно медленно закачалось на одном месте и замерло, повернувшись носом по течению, поднимаясь и опускаясь на волнах.

– Отсюда я доберусь вплавь, – пояснил он девушке. – Ты не побоишься остаться на судне одна?

– Да. Мне было очень страшно всю обратную дорогу, но это не имеет значения. Вы – капитан... И я останусь там, где вы мне прикажете.

Кейд ласково потрепал ее по плечу и тут же пожалел об этом неразумном поступке.

Ее тело притягивало его сильнейшим магнитом. До Баратория Бэй был еще долгий путь, чертовски долгий. Он надеялся, что сумеет держать себя в руках. В общем, время покажет. Кейд завернул пистолет в промасленный шелк и сунул его в боковой карман брюк.

– Я не должен там слишком долго задерживаться. Вернусь сразу, как только выясню обстановку и получу горючее.

Вода выглядела черной, маслянистой и почему-то зловещей. Кейд понял, как чувствовала себя Мими, плывя к берегу. К тому же она направлялась к берегу из самой стремнины.

“Какое счастье, если тебя любит девушка подобная Мими", – подумал он. В последний миг он протянул ей фонарик.

– Если я не смогу отыскать тебя в темноте, мне придется окликнуть тебя. Тогда мигни фонариком, направив луч на воду в сторону берега, но мигни всего раз. Ясно?

– Сделаю все, что прикажете, – шепнула она, приподнялась на цыпочках и поцеловала его легко и без страсти. – На счастье...

Кейд прижал ее к себе крепче и дольше, чем было необходимо. Это было самой настоящей сладостной пыткой, а также частью его грез. Только в его сладких снах девушкой была Джанис, а его потребность была удовлетворена сейчас другой, но частично... Мими деликатно высвободилась из его объятий.

– Мне не следовало этого делать.

Он стоял, борясь с собой, но не опасаясь ее ножа. Кейд мог бы вышвырнуть его за борт, а Мими лежала бы на спине, прежде чем смогла бы моргнуть. Он бы взял ее на одной из коек прямо на палубе или прижав ее к борту – стоя. В любом месте она дала бы ему то облегчение, которое было так ему необходимо, однако, это было бы нарушением данной им себе клятвы. Мими доверяла ему и он ей нравился. Он был «капитаном». Старое армейское правило: если чин давал какие-либо привилегии, он одновременно налагал и обязанности. Офицер и джентльмен не мог делать кое-каких вещей. И до тех пор, пока эта очаровательная брюнетка полагала, что она замужем за Мораном, это было бы поспешной и бессмысленной встречей двух тел. Но ни в коем случае той грезой, которая ему снилась. Уж если ему требовалось одно только тело, он мог бы остановиться в любом из тех бесчисленных мест в Нью-Орлеане, где за пять долларов получил бы желаемое.

– Я сожалею, очень сожалею, – повторила она.

Кейд перешагнул через борт и почти бесшумно вошел в воду. Холодная вода показалась ему приятной, но даже в такой близи от берега течение было сильным. Он преодолел последние футы мощным кролем, пробиваясь сквозь заросли водорослей, затем забрался на дамбу и остановился, восстанавливая дыхание.

Судно потерялось во мрачной темноте реки, но с того места, где он находился, ему был виден деловой квартал Бэй Пэриш и новая неоновая вывеска Сэла. Звуки музыки оттуда доносились даже сюда. Он приметил место, где он вышел на берег, и запомнил его. Достав пистолет, Кейд зашагал к красной неоновой надписи. Сэл мог рассказать ему все... За исключением освещенных окон, на боковых улочках городка было также темно, как и на реке. Кое-где он решительно проходил или мимо него проходили цветные мужчины и женщины. Он шел совершенно открыто и не пытался спрятаться. Его долгие годы службы летчиком, когда он видел, как рядом умирали люди, а он оставался целым и невредимым, поселили в нем уверенность в своей судьбе. Когда придет твой час, ты умрешь. Не раньше и не позже... А до того колесо судьбы может вращаться с бешеной скоростью, и с тобой ничего не случится, разве что продаст неверная жена и ты встретишь девушку, к которой не посмеешь прикоснуться.

Комбинация бара с рестораном М.Н.Сэла помещалась в изолированном здании с двумя пустыми участками с одной стороны и апельсиновой рощей – с другой.

Кейд заглянул в одно из раскрытых окон. В баре как всегда торчали завсегдатаи. Токо сидел в кабине со Сквидом и с человеком лет тридцати с бронзовым лицом. Тяжеловес-югослав слегка постукивал по столу кулаком, но, кажется, это производило впечатление лишь на Сквида. Кейд решил, что незнакомец может быть либо летчиком, либо моряком с документами своего хозяина. Такой уж у него был вид.

Кейд направился вокруг здания к черному ходу. Дверь была распахнута, чтобы помещение хоть немного проветривалось. Через занавеску он мог видеть Мамму Салватор, хлопотавшую у плиты. Иногда Мамма останавливалась, чтобы освежиться стаканчиком апельсинового вина с плавающим в нем льдом.

Кейд тихонько постучал.

– Мамма! Мамма Салватор! – окликнул он толстуху шепотом.

Она подхватила свой стакан и неторопливо двинулась к двери, как будто хотела подышать свежим воздухом. Между глотками вина они стали тихо переговариваться. Мамма прошептала:

– Не входи и говори потише.

– Почему?

– В баре Токо и Сквид.

– Знаю, я их видел.

– А у тебя большие неприятности.

– Большие?

– Огромные! Тебя разыскивает закон. Токо добился ордера на твой арест, обвинив тебя в том, что ты прикончил эту собаку... Джо Лейвела.

Он открыл было рот, но тут же прикрыл его, ощутив подступающую к горлу тошноту. Справившись с приступом, он осведомился:

– Откуда Токо узнал, что Джо умер?

– Сегодня его выловил охотник за акулами во второй половине дня, – Мамма сияла от удовольствия. – Это ты его прикончил, Кейд?

– Нет.

– А кто?

– Думаю, что Токо сделал это сам или приказал его убить. Я обнаружил утром Лейвела на своем судне. Только Калавитч мог подложить мне такую свинью!

Мамма покачала головой.

– Нет. Если бы дело обстояло подобным образом, Токо бы так не взбесился. Нет, Джо был для него слишком ценной фигурой. Теперь у него нет никого, кто бы стал выполнять для него всю грязную работу.

– У него есть Сквид.

– У которого на плечах кочан капусты.

– Тогда кто же убил Джо?