Придуманная жизнь

В тот момент я никак тебе не возразил, чтобы не спорить, но должен тебе сказать, что ты

поставил меня в неловкое положение. Лично мне Курро очень нравится, и он не причинил

тебе никакого зла, а я должен переходить через дорогу всякий раз, как вижу его.

– Да ради Бога, здоровайся с ним! Что ты мне-то говоришь?

Это просто партия в теннис. Мяч перебрасывается с одной стороны на другую, не касаясь земли. Совсем запутавшись в этой “хлебной” истории, я окончательно начала думать, что любовь – это сущий ад. Уж если Блас и Альвар, живущие вместе двадцать лет, не смогли закрыть вопрос с хлебом за такой срок и вынуждены ждать, когда случайно встретимся мы с подносом со слойками и плетенками, чтобы начать его решать… и какие же еще вещи скрываются, чтобы вылезти в самый неподходящий момент?

– Кто знает, быть может, вы оба все же перестанете болтать чепуху, ведь кофе уже на столе, – положила конец разногласиям Рита.

Мы подали кофе, и пиршество в кругу друзей продолжалось, пока я не вспомнила о картах

Таро.

– Альвар, сходи, достань карты Таро.

– Веришь ли, их у меня нет. Я оставил их на днях в доме Мариеты, и забыл сходить за

ними.

– Вот, блин, какая досада, а я-то размечталась…

– Ты же можешь бросить камни, Альвар, разве нет? – сказал Блас.

– Ну, конечно, я брошу камни, они тоже очень хороши! Придвинь-ка мне эту цветочную

вазу с белыми камнями…

Я поднялась за вазой. Вот уж никогда не представляла, что камни что-то говорят.

– Все вещи на земле говорят, дорогуша, – сказал Альвар, читая мои мысли. – Все.

Он достал две пригоршни белых камней, поднял руки и высыпал камни на зеленую покерную скатерть, постеленную Бласом. Камни рассыпались в каком-то, только им ведомом,

порядке. Альвар сконцентрировался.

– Я должен спросить у тебя, что ты хочешь узнать? Или мне самому сказать тебе все? –

задал вопрос Альвар, не поднимая от скатерти глаз.

– Как забавно.

– Пока вы играете в камушки, я приготовлю несколько кексов* – заявила Рита. Все хотят кексы?

– Я не хочу, – ответила я.

– Он с другой, – вдруг выпалил Альвар.

– Кто?

– Мой папаша!

– Альберто? Ни за что на свете.

– Он – с другой, твою мать! Здесь это ясно говорится. Вот треугольник, образованный

группой камней. Это – твоя прошлая жизнь, это – настоящая, а вот это – другое, этот камень –

он, и есть еще один, побольше, словно приклеенный к нему. Ты – маленькая, вот здесь и

далека от него. Ты была в его прошлой жизни, но в его настоящей тебя нет.

– Ты совсем дурак, или как? Я же говорю тебе – ни за что в жизни.

– Я говорю только то, что говорят камни.

– Ты все выдумываешь, говоришь мне все это для того, чтобы я разом позабыла о нем.

– Слушай, ты сама меня попросила раскинуть камни, что, не так? А теперь, если тебе не

нравится, что говорят камни, я-то при чем?

– Да пойми ты, Альвар, разве ты не знаешь, что этим топишь меня, уничтожаешь? Тебе же

отлично известно, что сказать мне такое все равно, что избить и оставить истекать кровью на тротуаре. И ты это знаешь, не так ли?

– Да, но разве ты не говоришь, что с тобой все в порядке, и ты не вспоминаешь о нем? –

вмешался Блас. – Зачем треплешься, что отлично проводишь время. А теперь, видите ли, тебе

сказали о Бето, и ты говоришь, что тебя топят… Непонятно, что ты хочешь от него услышать, Ната.

– Альвар, – продолжила я, не обращая внимания на Бласа. – Почему это я должна быть маленьким камушком, а не этим? Почему я не могу быть тем, другим? Почему именно я

должна быть этим дерьмовым камнем?

– Да потому что это так, Ната, понимаешь, это так. Ты только посмотри, Ната, разве ты сама этого не видишь? Ну, видишь? А сейчас уже нет. – Альвар сдернул скатерть со стола, и

камни разлетелись по воздуху. – Игра окончена, вы мне все надоели, я сыт вами по горло. Вы

всякий раз талдычите, чтобы я поведал вам о каких-то вещах, а потом ругаете меня,

устраиваете разнос так, будто это я, блядь, виноват в вашей жизни. Камни, видите ли, моя

выдумка. Если захочешь что-нибудь узнать о Бето, то позвонишь и спросишь у него. Рита, передай кексы.

Рита передала поднос Альвару, Альвар – Бласу, а Блас – мне. Я приняла ударную дозу, а

потом еще две, и до шести утра мы смеялись и танцевали в гостиной под бразильскую

музыку, которую Блас записал вечером. Под музыку, уносившую нас в другое измерение.

Через какое-то время я вернулась домой, даже не вспоминая о той тоске, что навеял на

меня рассказ Альвара. Я больше не думаю об этом, словно никогда и не слышала того, что

сказал мне Альвар. Короче, выключив свет, я крепко-крепко закрыла глаза и уснула.

d'ia de Reyes – 6 января, день трех королей (день волхвов), особенно любимый детьми. Как праздник чудес и подарков

* кекс – доза кокаина

Глава 19. И что же?..

– Ната! Что с тобой?

– Что? Ничего, почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Не знаю, ты вдруг так побледнела, я никогда не видел тебя такой…

– Серьезно? Я отлично себя чувствую… Бледная, говоришь?

– Да, девочка, с каждым разом все больше. Ты – какая-то белесая, потускневшая,

бесцветная.

– Не пугай меня!

Но это правда.

– Белесое лицо?

– Лицо, тело… ты вся.

– И здорово заметно?

– Очень, с каждым разом ты все белее… Давай, придвигайся ко мне, посмотрим, какая у

тебя температура… Черт! Да ты же ледяная, Ната! Ты вся, как ледышка.

– Бето, что ты говоришь, ты тоже стал белым. Как странно. Что же с нами происходит?

Все одно, ужин не пошел нам впрок… Посмотри на мои руки, Бето, они прилипли к телу. Я не могу шевельнуть ими!

– Я тоже не могу, Ната, и ноги тоже приклеились, я не могу пошевелиться.

– Ты превратился в мрамор, Бето. Ты – статуя, мраморный человек!

– Это не мрамор – булыжник, чистой воды твердый булыжник. Я – камень, Ната, я –