Приговор приведен в исполнение

– Что? – спросил он, протирая глаза кулаком.

Улыбчивая медсестра проворковала низким грудным голосом:

– Вас тоже надо осмотреть.

Святой категорически отказался:

– Я в порядке. Только перенервничал немного.

– А кровь? – Медсестра вопросительно уставилась на запекшуюся корочку ссадин и бурые пятна на одежде.

– Не моя… – по-детски наивным приемом постарался отделаться Святой от сердобольной женщины.

Но порой подчиниться – лучший выбор. Не вступая в дальнейшие пререкания, Святой отправился в процедурную. По пути, воспользовавшись озабоченностью медсестры, шедшей перед ним не оглядываясь, опустил пистолет в оранжевый конус мусорной урны.

Взобравшись без посторонней помощи на кушетку, Святой облокотился затылком о твердый валик, распрямился и передоверил свое тело настойчивой медсестре. Для начала она вкатила внутривенную инъекцию какого-то успокаивающего средства. Обволакивающая дремота сморила Святого, но не усыпила. Сквозь зыбкую пелену легкого забытья он чувствовал, как салфеткой, смоченной в теплом растворе, медсестра дезинфицирует ссадины и смывает запекшуюся кровь. Святой даже пытался шутить, говоря несусветные глупости, чтобы избежать нежелательных расспросов. Лицедейство не удавалось. В рот ему словно натолкали ваты, а акцент получался чудовищным. Святой счел за лучшее помолчать, воспользовавшись горизонтальным положением, в котором он находился, для краткосрочного, но столь необходимого отдыха. Закрыв глаза, он уснул, будто провалился в яму.

Сон был недолгим, как у лесного зверя, реагирующего на каждый посторонний звук. За стеклянной дверью, словно в театре теней, обрисовывались людские фигуры, ведшие с присущей итальянцам экспансивностью бурный диалог.

Святой прислушался, узнавая низкий тембр женщины и вторивший ей басок дежурного врача.

– Звони в полицию… – бубнил мужчина.

– Почему я? – возмущалась медсестра.

– Иностранец привозит избитого старика! Расколошмаченного в тряпку полковника! Уважаемого гражданина города, который не дерется на улицах! Ты знаешь этого парня?

– Нет… Вроде бы Стерлинг нанял кого-то…

– «Кого-то…» – передразнил врач. – Здесь речь пойдет об убийстве. Может, непреднамеренном, но убийстве… Старик скончался, не приходя в сознание. Реаниматоры оказались бессильны.

– О мадонна! – всплеснула руками медсестра, отступая от двери.

Ее силуэт превратился в нечеткое тускло-серое пятно.

– Да!.. Ушиб височной кости и обширнейший инфаркт. У старика был целый букет болезней еще с войны. Малейший стресс мог убить мистера Стерлинга! А у стресса всегда есть первопричина. Поняла, дорогуша?

– Поняла.

– Звони в полицию. Кстати, как там этот парень? Ранен? – Голова врача, похожая сквозь стекло на перезревшую тыкву, повернулась в фас.

Святой поспешно отступил к стене, чтобы не выдать себя. Сон улетучился в мгновение ока.

– Целехонек. Пара царапин. Никаких переломов, вывихов, серьезных травм. Так, пустячные ссадины. Я дала этанеризин. Будет спать без задних ног до утра, – ответила медсестра.

– Уже утро! – буркнул врач, поворачивая дверную ручку.

Святой прижался к стене. Он распластался на ней, словно камбала.

– Я падаю с ног. Парня до приезда полиции не будить. Приготовь мне двойной кофе без сахара и подай в кабинет.

Дверная ручка вернулась в прежнее положение.

Звучащие в унисон шаги дробью прогремели в пустынном коридоре. Толстяк-врач и медсестра ушли, не удосужившись проверить пациента.

Несмотря на неистовое желание выскочить из палаты, Святой помедлил, выждав время. Дробь шагов стихла, затерявшись в переходах. Приоткрыв дверь, Святой убедился, что коридор пуст. Бесшумной поступью крадущегося зверя он вышел и двинулся в направлении, по которому санитары увезли каталку. В госпитале оставаться было опасно, но он не мог ускользнуть, точно нашкодивший подросток, не попрощавшись со стариной Дэйвом.

У двухстворчатой широкой двери, украшенной предупреждающими надписями, воспрещающими вход посторонним, Святой не остановился. Он с ходу вломился в реанимационную.

На сверкающем никелированными деталями ложе, окруженном стойками с аппаратурой, капельницами, лежал накрытый белой простыней человек. Голубоватый свет ультрафиолетовой лампы таинственно озарял помещение.

Святой подошел к ложу. Осторожно, точно опасаясь потревожить спящего, приподнял простыню.

Лицо мистера Стерлинга с заострившимися чертами проступило во мраке. Поразительно спокойное – смерть стерла с него все мелочные проявления жизни, – оно обрело ту свинцовую торжественность, какой отличаются лица умерших.

– Прощай, дружище! Ты принял свой последний бой! – прошептал Святой, выпуская из пальцев угол простыни.

Времени произносить траурные речи не было. Полиция могла нагрянуть с минуты на минуту. Все зависело от расторопности медсестры и исправности кофеварки.

Транквилизатор еще действовал на нервную систему. Некоторую заторможенность Святой ощутил при опознании урны, куда он спрятал пистолет. Стоявшие через равные промежутки оранжевые конусы были одинаковы, словно одноклеточные близнецы.

«Остолоп! Забыть, куда спрятал ствол. Заплыли мозги жиром!» – костерил себя Святой, заглушая щемящую горечь утраты.

Носком ноги он простукивал попадавшиеся по дороге пластмассовые емкости, пока одна из них не отозвалась глухим звоном. Запустив в овальное отверстие руку, Святой достал «беретту», вытер вороненую сталь локтем и, заметив табличку «Запасный выход», свернул туда, куда показывал острый конец стрелки.

Выбравшись незамеченным на задворки госпиталя, Святой обогнул здание. Драндулет, оставленный на стоянке у фасада больницы с распахнутыми настежь дверцами, сиял лупоглазыми фарами, точно глубоководное чудовище в светлеющем мраке приближающегося рассвета.

Сев в колымагу, Святой резко провернул ключ зажигания и что было сил утопил педаль газа, вдавливая ее до уровня пола. Лысые покрышки крутанулись, немедленно задымившись, точно подгорающие на сковороде блины. Скрежетнув всеми своими железными суставами, развалюха, харкнув сизой струей выхлопных газов, сорвалась с места и пулей понеслась вперед.

Возвращаться – плохая примета. Но перед выполнением задуманного Святой заехал на виллетту, бывшую до сих пор его домом. Он знал, что больше не вернется сюда. В номер, превращенный стараниями ублюдков в братскую могилу, Святой не заходил, ограничившись лишь беглым взглядом, скользнувшим по замкнутой двери.

У себя он быстро собрал вещи, положил документы в нагрудный карман куртки. Потом присел на краешек кровати, достал обойму, проверил боезапас «беретты» и неудовлетворенно покачал головой. Для намечавшейся охоты на двуногих хищников требовался арсенал посолиднее.

Пристроив пистолет за ослабленным на одну дырочку брючным ремнем, Святой перешнуровал потуже кроссовки, подхватил заполненную наполовину спортивную сумку, положил ключ на стол и, не оглядываясь, вышел.

Прежде чем навсегда покинуть городок, он заглянул в жилище Дэвида Стерлинга. Не зажигая света, прекрасно ориентируясь в знакомой обстановке, пробрался в спальню.