Приговор

— Нет, не припоминаю, чтобы он говорил что-либо подобное. Затем речь зашла о Бенни Дрэгоне, хозяине магазина товаров повседневного спроса, где работал Руди.

Вопрос был о том, грозил ли ему полицейский отделом гигиены и безопасности труда, когда хотел забрать на допрос Руди.

— Это неправда. Ничего подобного я не делал, — ответил Уэс.

Джек подчеркнул, что он начал допрос в 15.18 и заставил полицейского прочитать ту часть его показаний, где он говорил, что почти закончил беседовать с подозреваемым, когда в участок пришла его мать Элена. Потом заговорил о дорогостоящем видео- и аудиооборудовании, купленном для полицейского участка Бэсс-Крика.

— Сколько времени потребовалось бы, чтобы дойти до склада, взять аудио- или видеозаписывающее средство и установить одно или другое либо то и другое, прежде чем начать допрос?

— От трех до пяти минут.

— Можно ли сказать, что, когда вы привели моего клиента в комнату для допросов, он уже являлся подозреваемым в убийстве?

— Да.

— Единственным подозреваемым на тот момент?

— Да.

— Можно ли сказать, детектив Брюм, что за двадцать с лишним лет вашей службы в здешнем полицейском управлении это самое серьезное преступление, что вам приходилось расследовать?

— Без сомнений.

— Вы заставили Руди сделать письменное заявление?

— Нет, но я дал ему прочитать свои записи, и он их подписал.

— Вы попросили, чтобы он их подписал?

— Разумеется.

— Ему разрешалось делать изменения?

— Не понимаю.

— Это очень просто, офицер Брюм. Подозреваемый был вправе редактировать ваши записи?

— Конечно, нет.

После этого вопроса Джек повернулся к судье:

— Вот и все, ваша честь. Я всего лишь воспользовался собственными словами мистера Брюма, чтобы продемонстрировать, каким образом проводилось предварительное расследование. Именно так, как я говорил присяжным в своей вступительной речи.

Стэнтон даже не взглянул в сторону Джимми Дикарло.

— Что ж, полагаю, все это имеет отношение к нашему делу. Давайте пригласим присяжных. Мистер Брюм, можете оставаться там, где находитесь.

Клей Эванс взвился с места:

— Судья, это несерьезно! Все это не имеет ни малейшего отношения к тому, в чем обвиняют нас!

— Сядьте, мистер Эванс! — прикрикнул Стэнтон. — Здесь я судья, а вы — обвиняемый! Если у вас есть что сказать, шепните своему защитнику. Не хотелось бы вас наказывать. — Он подал знак судебному приставу пригласить присяжных.

Присяжные вошли, и судья ввел их в курс дела, как рекомендовал Джек. Сказал, что они заслушают свидетельство, сделанное десять лет назад на специальном судебном разбирательстве. Протокол прочитают прокурор и обвиняемый Уэсли Брюм.

— Но имейте в виду, дамы и господа, эти слова в свое время офицер Брюм произнес под присягой.

К немалой радости Джека, они повторили чтение по ролям. Если бы Джимми Дикарло не сбила с толку вспышка собственного клиента, он бы додумался настоять, чтобы его оппонент читал протокол один, и увел бы Брюма с места для дачи показаний. Судья наверняка согласился бы с ним, и тогда представление получилось бы не таким эффектным, как эта драматическая декламация. Джек втайне радовался, что сумел заставить начальника полиции проявить такое же двуличие, как десять лет назад.

После представления с Уэсли Брюмом Джек вызвал директора школы Билла Йейтса.

Йейтс сообщил присяжным, что вышел в отставку, но помнит состоявшийся десять лет назад разговор с Уэсли Брюмом о Руди. Смерть Руди явно на него подействовала. Пока старый педагог говорил, у него в глазах стояли слезы. Они с Джеком готовились к этому моменту и, когда репетировали, Джек задавал почти те же вопросы, что Трейси Джеймс, а бывший директор школы отвечал на них почти так же, как десять лет назад.

— Мистер Йейтс, все четыре года, пока Руди Келли учился в средней школе, вы были ее директором. Это так?

— Да.

— Правда ли, что десять лет назад офицер Брюм являлся к вам, чтобы задать вопросы о Руди?

— Правда.

— Вы можете изложить суду причину его прихода?

— Он хотел выяснить, каким Руди был учеником.

— Что вы ему ответили?

— Ответил, что Руди был очень приятным, мотивированным молодым человеком, но отличался замедленным развитием. Не умственной отсталостью, а заторможенностью. Если я правильно помню, коэффициент его умственного развития был около семидесяти пяти. Школа в Бэсс-Крике была небольшой, и мы не могли себе позволить специальных программ для таких детей. Через два года перевели Руди на факультатив. Он так и не получил аттестата — только справку о том, что прослушал определенный набор дисциплин.

— Детектив Брюм сообщил вам, почему он интересовался Руди?

— Да. Он сказал, что Руди, возможно, станет подозреваемым в совершении убийства Люси Очоа.

— Что вы ему ответили?

— Насколько припоминаю, ответил, что он, должно быть, ошибается. Я прекрасно знал этого юношу и ни за что бы не поверил, что он способен на нечто подобное.

— Детектив Брюм проинформировал вас, что собирается отвести Руди на допрос?

— Да.

— Что вы ему на это сказали?

— Сказал, что на допросе должна присутствовать его мать или адвокат. Объяснил, насколько дружелюбен Руди и каким он может быть наивным. Что он не в состоянии себя защитить. Что станет отвечать на любой заданный ему вопрос, даже если это не в его интересах.

— Вы сказали это с какой-то определенной целью?

— Да. Я, естественно, предполагал, что он ведет честное расследование и эти вещи ему полезно знать.

— Ваша честь, вопросов больше не имею.

— Хорошо, — кивнул судья Стэнтон. — Мистер Дикарло, вы намерены подвергнуть свидетеля перекрестному допросу?

Джимми и Клей Эванс заранее обсуждали стратегию и решили, что перекрестный допрос директора школы им ничего не даст.

Следующим на место свидетеля вышел Бенни Дрэгон. Его, как и Билли Йейтса, Джек подготовил для повторения выступления десятилетней давности.

— Вы помните тот день, когда детектив Брюм увел Руди Келли на допрос? — спросил прокурор, покончив с предварительными вопросами.

— Да.

— Где вы находились в то время?

— В своем магазине. Руди работал на меня. Стоял за прилавком. Я дал ему место, поскольку знал его мать Элену. Сделал это ради нее.

— Что вы можете сказать о том дне?

— Детектив Брюм хотел забрать Руди на допрос в полицейский участок. Я заявил, что не позволю ему разговаривать с молодым человеком до тех пор, пока не поставлю в известность его мать.

— Почему вы так сказали?

— Потому что догадался, что он решил сделать из Руди подозреваемого в деле об убийстве Люси Очоа. Я ему не верил. Никогда не доверял детективу Брюму и прекрасно понимал, что Руди самостоятельно с ним не справится.

— Как отреагировал мистер Брюм на ваши слова?

— Именно так, как я ответил адвокату Руди на слушаниях десять лет назад, — он пригрозил мне. Сказал, что натравит на мой магазин комиссию отдела гигиены и безопасности труда. Я прекрасно понял, что он подразумевал.