Приговоренные к приключениям

— Так это вроде «морских котиков»?

— Это котики вроде нас, — обиженно проворчал Варфоломей, — а мы сами по себе.

— Там тебя этому и научили?

— Главным образом, там меня научили не паниковать по пустякам. Справляться с эмоциями. Ну и, конечно, обращаться с тем, что режет и стреляет. Несколько «командировок» — ну, это у нас так называли спецзадания, не буду распространяться, оставим это, так сказать, за кадром. Так что потом, уже будучи поваром, я просто закреплял некоторые полученные знания...

— И в Японии?

— А что — Япония? Народ там, конечно, специфический, зато имеющий богатый исторический опыт по части смертоубийства. И, что характерно — чрезвычайно легко относящийся к этому делу даже сейчас.

— Ясно, — кашлянул Фараон. — Теперь как-то даже неудивительно.

— Знаешь, Бриан, — назидательно сказал повар. — То, что нас не убивает…

— … делает нас сильней?

— Нет. То нас не убивает, потому что мы убиваем это сами. И все. Вот я сейчас думаю не о том, кем был этот неведомый беспредельщик, который хотел долбануть меня дубиной, и которому я сделал трепанацию черепа. Ну был. Наверняка убивал и насиловал. Я просто поставил точку в его замечательной жизни.

— Злой ты.

— Да уж. Нечуткий.

Они помолчали.

— Холодно как-то, — наконец передернул плечами владелец «Дубового Листа». — Днем жара адская, ночью волосы дыбом.

— Рим, что тут скажешь. Не в самом удачном месте его Ромул и Рем воткнули. Нет, с точки зрения грабежа проезжих и прохожих — безусловно, удачное местечко. А вот по климату…

— Вар, — спросил валлиец, — ты говорил, что Субура «так себе район», я и сам это вижу. Тогда как вышло, что здесь поселился Цезарь?

— Вообще-то, не сам Цезарь, а его родители. Все потому, что мамаша будущего исторического персонажа — очень практичный человек. Обычно богачи предпочитают селиться в отдельных особняках, и правильно делают. В Риме это хоть какая-то возможность обеспечить себе комфорт и чистый воздух. Но если у тебя есть голова на плечах и умение ладить с людьми, то и на первом этаже инсулы можно устроиться очень даже ничего себе. Вот они и устроились.

— Почему на первом? — удивился Фараон. — Я всегда считал, что миллионерам нравится пентхауз под самой крышей.

— Это в нашем времени. Хотя какое из времен наше — я теперь уже и не знаю, — поморщился повар. — Ну сам подумай. У нас есть канализация, центральное отопление и вода, которую подают наверх под напором. Хоть до сотого этажа, если надо. А здесь, — Варфоломей небрежно ткнул пальцем во мрак, где виднелись мрачные силуэты инсул, — вода если и есть, то только в фонтанах общего пользования, то есть не выше земли. Про отопление и слыхом не слыхивали. А что до канализации, ты и сам все видел.

Фараона ощутимо перекосило. Даже сейчас, хотя самую грязную часть Субуры они миновали, в воздухе стоял весьма специфический запах: смесь отбросов, пепла, горящего масла и еще тысячи других ароматов, которые ударяли в нос человеку непривычному с силой бронебойного снаряда.

— Древние поэты говорили, что «Рим воняет», — хмыкнул Вар, покосившись на товарища. – И ведь не врали.

— Мне кажется, я в этих чертовых кальцеях больше шагу не смогу ступить, — буркнул валлиец. — Ногу натер. Ох!

Варфоломей дернул его за руку, и Фараон еле успел отскочить, чтобы не попасть под копыта меланхоличной лошади, тянущей за собой воз с обструганными досками и какими-то мешками. Ночью на улицах Вечного города было меньше народа, зато больше повозок, которым днем въезд на улицы был запрещен. Поэтому после заката все возчики спешили доставить свои грузы, сцепляясь, бранясь во все глотки и щедро отвешивая своим многострадальным клячам удары кнутов.

— Не зевай! Говорил я тебе, что калиги удобнее. Солдаты толк знают. Гвозди, толстенная подметка — в самый раз для таких мест.

— Говорил. Но кто же знал, что мы будем шляться в темноте по трущобам.

— Оно того стоило, друг мой Бриан!

— Правда? — язвительно отозвался Фараон. — Только потому, что ты сумел добыть у какого-то сомнительного типа семена этой… как ее…сиф… силь…

— Сильфиды, — негромко рассмеялся его приятель. — Хотя я предпочитаю другое название — лазерпиций.

— И что в этой траве такого особенного?

— Ну, во-первых — она исчезла вместе с Древним Римом. Последний пучок, говорят, подали к столу императора Нерона, да и сейчас, в Риме, где мы оказались, места, в которых ее можно найти, все наперечет. А во-вторых, такая редчайшая приправа, которая, — Вар на ходу загибал пальцы, — вкус делала потрясающим, пищеварение улучшала, возбуждала аппетит и поднимала тонус, за которую платили серебром по весу, — такая приправа точно должна быть в нашей кухонной коллекции. Если надо, я ее на крыше выращивать буду. Лично!

— Ладно, убедил. Так, а где это мы?

— Должны быть рядом.

Вар завертел головой по сторонам. Около каменной уличной тумбы, выкрашенной в красное, шумно блевал полуночный пьянчуга.

— Этот нам ничего не скажет. О!

Повар сделал пару шагов и обратился к фигуре, судя по очертаниям — женской, которая, подперев рукой бок, застыла в дверном проеме, очерченная дрожащим светом.

— Эй, красавица! Скажи-ка, где улица Сандальщиков?

— Чтоб тебя лемуры разорвали, Требоний! Нажрался, как скотина, еще и не заплатил! — мелодичный женский голос добавил к этой прочувствованной фразе целый ворох грязных ругательств, от которых Варфоломей аж присвистнул.

— Феллятор, говоришь? Да, подруга, не повезло тебе с клиентом. А я заплачу, смотри-ка! — монета блеснула в воздухе и тут же погасла, исчезнув в тонких цепких пальцах. Поток ругательств мгновенно оборвался.

— Конечно, господин, я подскажу! Идите сейчас прямо, отсчитайте два дома по правую руку и сверните в переулок. Минуете заведение Одноглазого Тития, там еще на стене нарисована парочка, сами поймете, чем занимаются, а ниже написано «Оппия подмахивает незадорого». Там повернете налево, и вы на Сандальщиков! А может к нам заглянете? — хихикнула женщина, лица которой Бриан так и не смог разглядеть, как ни старался.

— В другой раз, красавица, непременно. Да хранит тебя Венера Вульгивата изо всех своих сил!

Заведение Тития оба прошли молча, одновременно покосившись на корявый рисунок неприличного содержания. Надпись, про которую говорила проститутка, здесь тоже была.

— Все, я узнаю эти места, — облегченно вздохнул Вар. — Мы дома.

По сравнению с другими харчевнями, каупонами и попинами Рима, «Дубовый Лист» просто сиял огнями. На этот раз паб выглядел, как обычная деревянная дверь в стене дома. Над дверью ярко горели два фонаря, заправленные хорошим маслом, выше был нарисован тот самый дубовый лист и недвусмысленный намек — винный кувшин и блюдо с оливками. На низенькой скамеечке у самой двери неподвижно сидел огромный рослый мужик, весь бугрящийся крепкими мускулами, положив на колени увесистую короткую дубинку из твердого дерева. На смуглых плечах виднелись синие, потускневшие от времени солдатские татуировки — римская цифра, похожая на номер легиона, коряво наколотый орел с распростертыми крыльями, и еще что-то непонятное, напоминающее не то вставшего на дыбы медведя, не то какое-то чудовище.