Приговоренный умирает в пять

– Мэтр был в отъезде. Кто вам ответил?

– Какая разница? Некая госпожа Марси или Мерсье...

– Моя коллега.
– Блондинка посмотрела внушительный ежедневник, перебрала несколько лежавших на столе листков.
– Я не нахожу никаких следов этих переговоров... Как, вы сказали, вас зовут?

– Лежанвье,-ответил Лежанвье, который уже начинал терять терпение. Он чуть было не добавил: "Великий Лежанвье", но ограничился тем, что пожал плечами.
– Присмотритесь ко мне получше, юное создание. Неужели вы меня раньше никогда не видели? Ну что, узнаете?

– Ну как же...
– пробормотала блондинка, явно опасаясь допустить промах.

– Войдите, пожалуйста, сюда, в эту маленькую гостиную. Присаживайтесь и подождите немного. Я схожу узнаю, сможет ли мэтр Маршан уделить вам несколько минут.

"Один год!" - с горечью подумал Лежанвье, оставшись в одиночестве. Хватило года добровольной отставки, чтобы его перестали помнить, чтобы он стал рядовым посетителем, как все, которого просят присесть и подождать. Придвигая к себе стул и грузно на него опускаясь, он вдруг испытал пронзительное ощущение, будто его вычеркнули из списка живых одновременно с Лазарем, приговор которому означал приговор и ему самому.

Дверь в гостиную отворилась.

– Мэтр Маршан примет вас в четыре часа, мэтр Лежанвье... А до тех пор, если у вас есть другие дела...

Другие дела!

Стул отлетел в сторону, и адвокат, огромный и бледный, похожий на робота, устрашающе выпрямился.

– Посторонитесь, девушка! Дорогу я знаю.

– Но... но это невозможно! Его ждут еще во многих местах!

– Невозможно, говорите?

– Что такое?
– возмутился мэтр Маршан, когда тяжелая дверь распахнулась, пропуская в его кабинет Лежанвье.
– Что еще за новости?

Дама зрелого возраста, которой пришлось прервать свои сетования, из-под поднятой на брови вуалетки уставилась на пришельца с тем же негодованием, но оказалось, что инцидент далеко не исчерпан.

Лежанвье направился прямиком к даме и кратко, но повелительно указал ей на дверь:

– Оставьте нас, мадам, прошу вас. Придете в другой день. Завтра или послезавтра. Для вас время не имеет такой цены. Благодарю вас.

– Это... это неслыханно!
– закудахтала дама.
– Кто вы такой? Что вам угодно? По какому праву вы осмеливаетесь врываться к нам и... и...

Но Лежанвье не слушал ее, перенеся все внимание на Мар-шана.

– Я считаю, что Лазарь невиновен. Нам остается всего лишь несколько часов, чтобы добиться отсрочки казни, которая, как вам известно лучше меня, назначена на завтра, на пять утра... В высших интересах вашего клиента соблаговолите отправить эту даму и отложить все ближайшие встречи.

Мэтр Маршан, высокий и худой, с хмурым и недоверчивым выражением лица, по-совиному заморгал глазами под стеклами очков с двойными линзами.

– Послушайте, мэтр!.. Несмотря на все уважение, что я питаю к вам как к старшему...

– Оставьте свое уважение, Маршан, и отпустите своих клиентов. Дорога каждая минута.

Лежанвье, в эту исключительную минуту вновь ставший Великим Лежанвье, изъяснялся с такой властностью, что зрелая дама, оторопев, шмыгнула в дверь, прикрывая лицо сумочкой, как щитом.

– Поторопитесь распорядиться!
– не отставал Лежанвье, видя, что Маршан все еще колеблется.
– Дорога каждая минута.

– Гм-м!
– с сомнением хмыкнул адвокат защиты после того, как Лежанвье закончил свое ошеломительное признание.

– Короче говоря, вы признаете себя виновным в лжесвидетельстве, на основании которого мой клиент был приговорен к смертной казни?

– Совершенно верно. Я знал - или, во всяком случае, полагал, - что Лазарь виновен в одном убийстве, в котором его благодаря мне оправдали. Из элементарного стремления к справедливости я решил, что он должен заплатить за другое, в котором он, кстати, пытался обвинить меня самого. Мысль о том, что совершить это убийство мог кто-то третий - и ускользнуть от правосудия, - пришла мне в голову гораздо позже. Быть может, слишком поздно...

Мэтр Маршан машинально пододвинул к своему посетителю коробку гаванских сигар.

– Я понимаю, но обычно вы соображаете быстрее... Печальный конец госпожи Лежанвье, арест и осуждение моего клиента - все это события далеко не вчерашнего дня... Как получилось, что вы не испытывали ни малейших угрызений совести на процессе и спохватились только сейчас, накануне казни?..

Лежанвье сотни раз задавал себе этот вопрос. Как объяснить Маршану, что после вынесения приговора он словно провалился в яму, такую глубокую, что из нее уже не выбраться, и отлеживался там подобно раненому зверю?

– На процессе меня ослепляла страсть. Лазарь действительно появился в домике после меня, но тогда я был уверен, что он подстроил мне западню... Теперь я вижу, что он такой же убийца Дианы, как и я сам...

– Это всего лишь субъективное предположение, основанное на вашей впечатлительности и чрезмерных угрызениях совести!
– возразил Маршан. Когда вашим глазам предстало неожиданное зрелище - мертвая госпожа Лежанвье, Лазарь и в самом деле предпринял последнюю попытку шантажа... То, что вы дважды выстрелили в окно домика, чтобы поднять тревогу, по существу, ничего не меняет.

– Прошу прощения! Я ведь еще вложил револьвер Дианы в руку бесчувственного Лазаря, позаботившись о том, чтобы на рукоятке отпечатались его пальцы...

– А откуда известно, что на этом револьвере еще раньше, когда он валялся на полу, не было отпечатков пальцев Лазаря?

– Будь Лазарь настоящим убийцей, он не бросил бы оружие или, во всяком случае, тщательно его бы вытер...

– А откуда известно, что он этого не сделал и вы интуитивно не восстановили статус-кво? Да полно, мэтр! Вы только представьте себе, что было бы, если бы приходилось пересматривать дело всякий раз, когда одного из свидетелей начинали одолевать запоздалые угрызения совести!

– Я не просто один из свидетелей, и вам это прекрасно известно. Я лжесвидетель, намеренно извративший истину, чтобы отправить подсудимого на эшафот!

Маршан покачал головой:

– Но неспособный существенно изменить ход событий,дорогой мэтр! Лазарь, уж простите меня, был любовником госпожи Лежанвье, и я, по правде говоря,удивлен, что вы так благодушно к нему настроены! Как явствует из записки, которую показал вам Лазарь, в тот день они с вашей женой встречались. Госпожа Лежанвье, по всей видимости, пригрозила любовнику револьвером. Лазарь вырвал оружие из ее рук и то ли нечаянно, то ли, скорее всего, сознательно выстрелил в нее... Кто убил однажды, будет убивать и дальше...