Приграничное владение 2

Саша проигнорировал высказывание эльфа, и они просидели несколько минут молча, думая каждый о своем.

—Кольчуга в рюкзаке тяжелая, да и твои мечи бы спрятать где, — наконец заговорил Александр. — Ну, если возможно, конечно.

Лаэрт помолчал еще минуту, обдумывая вопрос, потом указал рукой на самую высокую вершину горной гряды:

—На Белый великан идти надо. Не на него самого, а в его сторону. У нас постоянный маршрут пешего рейда через Серебряный бор, там оканчивается. Так что, даже если я приберусь, ты пару дней там подождешь, ну, может, три, и наши точно объявятся. Мои мечи там в дупле спрячешь, если жив буду покажу, если нет, то от кострища полсотни шагов на запад, увидишь расщепленное молнией дерево. Залезешь, там не высоко, увидишь дупло, там мои мечи схорони. Можешь и кольчугу свою, и арбалет еще мой. В общем, все, что тебе будет мешать идти, там смело оставляй. Мы туда к ночи дойдем. Надеюсь дойдем. Один бы ты точно часа через три на место стоянки вышел, со мной в три раза дольше выйдет. Мечи хорошие, их специально под меня мастера нашего дома ковали. Не бросай, схорони. Пусть молодому лэру достанутся.

Он вынул один меч из ножен:

—Вот Краста, а под правую руку ее брат Кратос, — показал он Саше свой меч. Стальной короткий меч, напоминающий греческую махайру, с матово-серебристой полосой по режущей кромке.

—Мифриловое лезвие вковано, — пояснил Лаэрт. — Наших тогда дождешься — им отдашь; если чего не так пойдет, то сам уходи, а мечи спрячешь в дупло. Разведчики из моего отряда все одно туда придут, найдут мечи, кольчугу твою, поймут, что мы там были.

Лаэрт прикрыл глаза и Саша подумал, что эльф вновь потерял сознание. Но, посидев так несколько минут, тот вновь заговорил, не открывая глаз:

—Вот и кончились мои скитания в подлунном мире, огуречек. Я последний из правящего рода великого дома Черной луны. Да уж, были мысли… Род свой возобновить. Но сейчас-то чего о несбывшемся думать? Постарайся выжить, огуречек, я лэру обещал за тобой приглядывать, да видишь как вышло — сам спекся. Не выполнил его приказ, выходит, если ты не дойдешь. Понял меня? Держи по-началу на Белого великана, к темноте должен дойти, но со мной можешь не успеть. Так что брось меня и иди.

—Ну хватит! — Начал вставать Саша. — Завел опять свою шарманку… Бро-ось командир. Вот хренушки! — Скрутил Саша кукиш и внезапно сменил тему:

—У тебя веревка есть?

—В мешке, моток. Но немного, дюжина ярдов всего.

Так… Саша попытался сообразить сколько это в метрах.

—Ну наверное больше десяти метров, — прикинул он. — Больше, чем достаточно. Отдыхай пока, я тебе салазки сделаю. Ну, или как это называется.

Он спилил своим мачете две молодые березки, благо лес был смешанным, хоть и назывался бор. Потом нарубил перекладин и, отрезая куски от вытащенной из мешка дроу веревки, начал мастерить что-то вроде носилок, одной стороной волочащиеся по земле. Точно- волокуши! — Вспомнил название Александр. Подстелив под спину Лаэрту толстый поддоспешник, он привязал его кожаный мешок, чтобы тот располагался у него под головой, а раненую ногу привязал к толстой ветке, чтобы она не задевала земли при движении. Ну все, погнали! Он взялся за ручки- жердины.

—Но, лошадка, выноси! — Скомандовал он сам себе и потянул за ручки, упираясь в землю ногами.

Так идти стало немного легче, хоть и приходилось заранее выбирать путь, чтобы не забрести в густой кустарник или часто стоящие деревья. Так он прошел два часа, прежде чем снова стал выдыхаться. Лаэрт вначале постанывал, но потом замолчал, потеряв сознание. А Саша все шел, считая шаги до трех сотен и потом, обнуляя счетчик, начинал считать заново. Кто его знает, сколько еще им до места стоянки идти, не успеем до темноты, придется тут ночевать.

Вскоре они вышли к ручью. Ручей был поуже медвежьего, да и совсем не глубокий, правда, Лаэрта он в воде немного намочил, но тот не пришел в себя, а только застонал в забытье. Саша оставил его недалеко от берега, прислонив волокушу к упавшей сосне, а сам сходил и набрал воды во фляжки. И в свою, алюминиевую, и в лаэртовскую, круглую и плоскую, сделанную из бересты и в кожаном чехле висящую пристегнутой ремешком к мешку.

—Все, отдыхаем минут двадцать и снова рвем когти, — сам себе приказным тоном сказал Саша.

Хорошо, что погони нет и зверь никакой не вышел на них. Медведь там какой или стая волков например. Вот как он будет от стаи отбиваться? Мана пуста, ускориться он не сможет.

Он осмотрел свой арбалет, висящий у него на груди. Эх, жаль четыре стрелы всего осталось. Да и свалит ли он дикого медведя четырьмя стрелами? Максимум один болт успеет выпустить, а там придется лаэртовскими мечами отбиваться. Лаэрт говорит, они жуть какие острые, с кромкой-то режущей из мифрила. Насколько знал Саша из рассказов своих новых друзей, мифрил был сплавом. Что туда входило — держалось в тайне. По крайней мере, от людей. Не знаю, владеют ли секретом изготовления дроу, но эльфары и гномы вроде как изготавливали такой сплав. Он был дорог еще и по причине того, что в состав входило серебро, примерно четверть или пятая часть. Ну, вроде того.

Саша посмотрел на лежащего в беспамятстве эльфа и подумал, что не правильно будет сейчас снимать с него мечи и навешивать на себя. Поймет еще не так, рубанет в горячке или заклинаньем каким шарахнет, да и неловко как-то без спросу. Ладно, придет в себя, тогда и спрошу разрешения. — Подумал Макаров.

Сколько мы уже от медвежьего ручья прошли? Пятнадцать километров, двадцать? А, может, больше? Медленно идем, хорошо хоть погони нет. А точно нет погони? — Пробежал меж лопаток холодок от такого предположения. — Сейчас столкнуться с несколькими орками он совсем не готов, с раненным-то Лаэртом. Да даже один, он уже не убежит далеко, мана почти пуста. Все силы уходят на восстановление организма от усталости.

Саша еще раз ополоснул в ручье лицо и, взяв бинокль, полез на ветвистое дерево. Как он заметил, местность ближе к предгорьям шла с небольшим подъемом, особенно последние пару километров и поэтому, залезши на дерево метров на пять над землей, он стал оглядывать в бинокль открывшуюся даль. Осматривал с десяток минут, но никакого движения на проплешинах и у ручьев не увидел. Может, по чаще идут, а, может, и нет никакой погони. Лаэрт говорил, что сами орки без своей гончей следопыты так себе. Ну дай-то бог, чтобы никого не было. Дальше сидеть на дереве он не видел смысла, только время терять. И он, спустившись вниз, еще раз, не удержавшись, полил голову водой из ручья и взялся вновь за жерди волокуши. Пора лошадка, пора, до темноты надо успеть!

Раз-два, раз-два. Шаг, еще шаг. Надо успеть до темноты. Вот уже солнце подошло вплотную к гребню Белых гор. Саша вытащил из кармана насквозь пропитанный солью платок и попытался утереть заливающий глаза пот, но только размазал его по лицу. Пот уже не жег солью, как первые часы. Наверно, вся соль вышла из организма, — подумал он. — Шаг, еще шаг. Раз-два, раз-два. Блин, как же болит поясница! Интересно, тут, как и в его мире, солнце встает на востоке, а садится на западе. Так во всех мирах? Или миров только два и есть? Тогда куда ушли древние троры? Елки, как хочется снять берцы и стянуть с ног липкие, мокрые от пота носки. А лучше вообще скинуть одежду и выкупаться в небольшом озерце, таком, какое попалось ему некоторое время назад. Но времени нет, он должен дотянуть беспамятного Лаэрта до места стоянки и дойти сам. Сегодня, до темноты.

—Шаг, еще шаг. Упираемся каблуками и поднимаем в очередную горку волокуши с раненым. Раз-два, еще шаг. Казалось, икры на ногах вспухли и их что-то нестерпимо жгло огнем изнутри, разрывая мышцы. Но сейчас тратить крохи магической энергии, той, что удавалось аккумулировать в организм прямо во время движения, непростительная роскошь. Вся энергия идет на возможность двигаться самому и тянуть волокуши с раненым дроу. Черт бы побрал этого Лаэрта, черт бы побрал меня, согласившегося на эту развлекательную поездочку. Черт бы побрал молодого и старого лэра, что подбили меня на эту авантюру. Черт бы всех побрал вместе с их золотыми шпорами и того шамана, что заговорил отравленные стрелы. Плечи, блин, как болят руки и плечи! Кажется, еще шаг и руки просто оторвутся. Пресный, совершенно не соленый, пот заливает глаза. Шаг, еще шаг!