Приишимье

Но были и другие взгляды на хищного зверя. Так, в Швеции сначала запрещали охоту на волков в сезон размножения, а в середине шестидесятых годов нашего столетия взяли животных под полную охрану — правда, их оставалось очень мало, популяции к этому времени грозило исчезновение. В некоторых районах Соединенных Штатов Америки также введен запрет на отстрел хищников. Существуют аналогичные ограничения и в других государствах.

В нашей стране в отношении к волкам наблюдались своеобразные приливы и отливы. То волков обвиняли во всех смертных грехах, то реабилитировали. Соответственно, раздавались громкие призывы уничтожать хищников или о них забывали — все зависело от того урона диким животным и общественному стаду, который наносили серые хищники. Не было исключением и Приишимье, где на волков регулярно устраивали облавы, что помогало регулировать численность зверей. Причем в некоторых районах, как, например, в Соколовском и Мамлютском Северо-Казахстанской области, их так «зарегулировали», что волки исчезли вовсе, а если появляются, то местные охотники знают: забежали из сибирских областей.

Ущерб, наносимый хищными зверями, бесспорно, велик. Ну а тот, что наносят двуногие «хищники»? К сожалению, браконьерство в Приишимье еще не изжито.

В Целиноградской областной охотинспекции мне показали папки, распухшие от переполнявших их документов. В них находились списки тех, кто умышленно нарушал правила и сроки охоты, обкрадывал природу ради мелочных своих интересов. Таких было выявлено за сезон около тысячи человек. Одни гонялись на автомобиле за сайгаками, другие расставляли петли у сурчиных нор, хотя любительская охота на этого грызуна запрещена, третьи в ночной темноте с помощью фар отстреливали зайцев и лисиц.

Способы разные, а почерк один — браконьерский. И урон эти люди причиняют громадный, природе и обществу. Да и собственным детям тоже, ведь что они оставляют им в наследство — голую землю? Или «на наш век хватит»? А ведь может и не хватить. Сегодня, по данным французских специалистов, ежегодно в мире исчезает один вид животных и еженедельно — один вид растений. Об этом забывать нельзя.

О ЧЕМ ПОЕТ ЖАВОРОНОК. Впервые я обратил внимание на тишину, когда был на Зерендинском озере. В прогулке по лесу мне сопутствовала тишина — такая глубокая и всеохватывающая, что становилось не по себе. Смешанный лес, в котором росли сосны и березы, где земля была покрыта густой порослью трав и все искрилось богатым разнообразием красок, был лишен голосов жизни. В нем не было птиц.

Сначала думал, что многочисленные отдыхающие распугали всех животных окрест, и это меня, признаться, не очень взволновало: распугали здесь, но в другом месте все в порядке. А потом я оказался в «другом месте». С приятелем, живущим в Петропавловске, мы поехали на его машине за грибами. Забрались в самую глушь, куда любители тихой охоты заходят редко, и тут мой товарищ сказал:

— Хочу, чтобы ты обратил внимание на одно обстоятельство. Прислушайся к лесу.

Мы замолчали. И снова, как в прошлый раз, я поразился мертвой тишине, царящей вокруг.

— Что это? — спросил недоуменно.

— Химия, —ответил приятель. — Травили непарного шелкопряда. Вот птицы отсюда и улетели. Те, что остались в живых, конечно.

Здесь — химия, там — туристы... С этого дня с особым вниманием стал оглядываться вокруг в поисках птиц. Встречались. Видел синиц, прыгающих по обочине дороги, чаек, летящих над водой, а один раз даже услышал жаворонка, который невидимо парил где-то над головой и распевал свою звонкую песню... Не густо. Правда, часто попадались вороны, которые облюбовали для своих колоний березово-осиновые колки, но они оставляли меня равнодушным.

Хищных пернатых мне вообще не попадалось, хотя я знал, что в Приишимье прежде их обитало немало.

Но, оказывается, не повезло не только мне. Рассказывали, что профессор-орнитолог Московского государственного университета А. Чельцов-Бебутов проехал на автомобиле более тысячи километров по маршруту Петропавловск — Омск — Новосибирск — Барнаул. На всем пути он встретил всего 22 хищные птицы. В пересчете на сто километров дороги приходилось в среднем 1 пустельга, 0,5 кобчика и сотые доли других пернатых хищников. Эти данные опубликованы, и их в полной мере можно отнести ко всему Приишимью.

Птицы здесь всегда водились в изобилии. Не случайно многих из них отлавливали. Так, водоплавающих в период линьки загоняли в сети, которыми перегораживали озера. Таким манером добывали уток, гусей и даже лебедей, чьи шкурки пользовались спросом. На упоминавшейся уже Константиновской ярмарке в Акмолинской области в 1893 году было продано 450 шкурок лебедей, а спустя год уже 1600.

Добывали в Степном крае в больших количествах и других птиц — поганок, дроф, куропаток, тетеревов. Сохранились сведения об охотничьем сезоне 1895 года. Благодаря продолжительной и довольно теплой осени корм для дичи был повсюду, и потому тетерева плохо шли на прикорм и почти совсем не садились на деревья. Тем не менее добыча была велика. Из пределов Омского уезда московским и нижегородским купцам было отправлено сто тысяч пар различной птицы. На первом месте были тетерева, за ними — белая куропатка и, наконец, гуменник.

Впрочем, эта добыча велика на наш сегодняшний взгляд. А тогда считали, что год оказался не очень удачным, что тут же отразилось на ценах: пара тетеревов стоила 40—50 копеек, белая куропатка — 20—25 и гуменник — 70, это в три раза дороже, чем годом ранее. Причина сокращения численности дичи прежняя — хищническое истребление. Крайне губительным для птиц оказался массовый сбор яиц, практиковавшийся на многих озерах Приишимья. Яйца гусей, уток, чаек, крачек, перепелок и некоторых куликов собирались в огромных количествах.

И все же до последнего времени пернатым везло больше, чем животным. Во всяком случае на территории нашей республики пока не исчез ни один вид птиц в результате прямого преследования человеком. Дело в том, что на огромных казахстанских просторах существовали многочисленные угодья, куда из-за отсутствия транспорта добраться было сложно, и охотники посещали их редко. Эти места оказались своеобразным резерватом. В частности, на озерах Северного Казахстана, которые богаты зарослями водяных растений и животными кормами для птиц, гнездились сотни тысяч лысух, уток, гусей и других водоплавающих.

Однако сегодня труднодоступных мест в Приишимье нет. Повсюду проложены дороги, у населения появилось много автомобилей, и проблема расстояний исчезла. Сейчас, куда ни повернешься, везде можно наткнуться на следы машин — близ водоемов, в лесах и лугах. Возникли новые методы браконьерства, связанные с тем, что человек на колесах может в течение суток побывать в нескольких угодьях, расположенных на значительном отдалении друг от друга.

Нельзя сбрасывать со счета и шум. Нередко птиц путают, сгоняют с насиженных гнезд, разоряют гнезда, обрекая потомство на гибель. Сокращению гнездовых площадей содействовала массовая распашка земель.

Печальна судьба пернатых хищников. В свое время они подвергались яростным нападкам ученых, которые на них возлагали большую долю вины за уменьшение численности охотничьей дичи.

Следствием такого узкого и в целом неправильного взгляда на проблемы, порожденные жизнью, явилось массовое гонение на ястребов, болотного луня, коршуна, пустельгу, соколов... Причем это гонение приветствовалось и поощрялось официально. На третьем съезде охотников Казахстана, состоявшемся в 1964 году, был утвержден специальный пункт по борьбе с хищными птицами.