Приказ Императрицы

– Его будут пытать?
– осмелился спросить Иван.

– Хочешь лицезреть?
– поинтересовалась Императрица, и он сглотнул вновь, бросив карту за картой молчаливого Василия:

– Да.

– Я устрою тебе встречу, - улыбнулась тогда Императрица.
– Может, если ты поучаствуешь в допросе, вызнаешь, как связан он с заговорщиками да выступает на стороне шведов.

– Кого тянут за уши, того не должно тянуть за ноги, - пронзительно взглянул Иван, и она приподняла удивлённо брови, обратившись к Василию:

– Ты отправишься вместе с ним. Сегодня же. А чего ждать?
– улыбнулась она им обоим и положила свою последнюю карту.
– Я на этот раз выиграла. Вскоре, после доброго обеда, и Вы заслужите добрый отдых.

Императрица поднялась, протянув руку, которую Иван и Василий поочерёдно одарили поцелуем. Они откланялись, столкнувшись у дверей с прибывшей к государыне Татьяной. Императрица тут же пригласила её пройти:

– Ну же, что-то же заставило тебя прийти. Отчего вдруг смутилась?

Государыня сразу заметила несмелый шаг Татьяны и позвала сесть вместе на диван перед окном.

– Спроси, - устало выдохнула государыня, глядя на плывущие за окном облака.

– Правда ли, что пытают капитана корабля «Красный чёрт»?
– еле слышно вопросила Татьяна, не скрывая волнение.

– Помнишь его, - кивала государыня, и Татьяна опустила взгляд:

– Помню...

– Красный чёрт, - с усмешкой продолжала говорить государыня.
– Долго ему жить... Долго... А мне далеко не всё задуманное удалось совершить в лучшие годы. Опять сяду за мемуары, выложу душу, успокоюсь и пойму, кто в чём виноват, кто предал, а кто нет.

– Ваше Величество, - не удержалась Татьяна и стала рыдать, закрыв ладонями лицо.

– Успокойся, милая, - погладила её по голове государыня.
– Если он такой, как ты думала, то сегодня же всё расскажет без применения пыток. При нём были письма от заговорщиков, почерк ответных писем тоже его, как видимо. Шведы получили в Амстердаме заём на шестьсот тысяч рейхсталеров и принялись подготавливаться к войне ещё в феврале. Я знала о том. Россия была начеку. Только не потерплю предательства в моём окружении, понимаешь?

– Да, матушка, - рыдала Татьяна.
– Он не такой, верю!

Здесь Татьяна ахнула и застыла, уставившись в сторону:

– Ваше Величество,... умоляю,... покажите те письма...

– Христа ради, - поразилась государыня, но отошла к столу, из ящика которого достала папку.

Взяв одну из вложенных там бумаг, она протянула её подошедшей Татьяне. Та читала, взволнованно следя глазами по строкам, а слёзы лились и лились по щекам...

Глава 59

Уж как пал туман на сине море,

А злодейка-тоска в ретиво сердце;

Не сходить туману с синя моря,

Уж не выдти кручине из сердца вон.

Не звезда блестит далече в чистом поле,

Курится огонечек малешенек:

У огонечка разостлан шелковый ковер,

На коврике лежит удал добрый молодец,

Прижимает белым платом рану смертную,

Унимает молодецкую кровь горячую.

Подле молодца стоит тут его добрый конь,

И он бьет своим копытом в мать сыру землю,

Будто слово хочет вымолвить хозяину:

"Ты вставай, вставай, удалой добрый молодец!

Ты садися на меня, на своего слугу,

Отвезу я добра молодца в свою сторону,

К отцу, к матери родимой, роду-племени,

К милым детушкам, к молодой жене".*

Попивая шампанское в отдельном кабинете дворца, Иван и Василий сидели на креслах друг против друга. Они смотрели в одну точку перед собой, тоскливо пели песню, ни о чём ином пока не желая вести бесед. В памяти была лишь последняя игра с Императрицей и страх в душе...

– Вставайте! Вас проводят в темницы, а не к молодой жене, - уже некоторое время стоял у дверей офицер и наблюдал за ними с сожалением в глазах.

Он видел уставших, выбравших не тот путь, о котором мечтали, молодых людей. Сняв верхние камзолы, друзья оставили и их, и недопитые бокалы шампанского на столе и вышли за офицером. Предчувствие, что допрос будет применяться не только капитану, не покидало...

– Только теперь я ощутил счастие, что свободен от какой-либо любови, - молвил Василий.

– Я подумал о том же, - усмехнулся Иван.
– Случись чего, не успел Настеньке и слова сказать, объяснить.

– За вас объяснят, - открыли дверь двое офицеров, стоящих у входа в темницы.

Когда Иван и Василий вошли в одну из камер, куда их привели, то предчувствие худого будто подтвердилось. Дверь за ними закрылась и щёлкнул замок...

– И вы теперь здесь?
– спокойно вопросил сидевший в углу человек.

– Кап?
– узнал его голос Иван, но сделать и шаг не осмелился.

Капитан сидел, укутавшись в плащ, надвинув на лицо треуголку. Сырость и холод камеры заставили каждого вздрогнуть, а падающий от решётчатого маленького окошка под потолком свет немного помогал разглядеть лица друг друга...

– Вас уже допросили?
– сел напротив капитана Иван и оглянулся на оставшегося стоять у дверей Василия.

– Вижу, судьба свела вас вновь, друзья, - улыбнулся капитан.

– Увы, судьба, - подтвердил Иван.
– Хотелось бы праздновать победу над собой, что уроки жизни получены, но, видать, ошиблись.

– Вы здесь ни при чём, - вздохнул капитан, уставившись смотреть перед собой.
– Подставили меня, мне отвечать.

– Что случилось?
– хотел уже знать всю истину Иван, и рассказ не заставил себя ждать:

– Допрос был... И без начала пыток, без предупреждений я сам всё рассказал... Недалеко до Кронштадта оставалось нашему кораблю, однако встретили сопротивление. Многих наших захватили в плен. Они до сих пор там. Я сдался, надеясь, что обещания отпустить наших будут выполнены, но нет, - выдохнул капитан, сделав паузу.
– Их пыток мне хватило на всю жизнь... Всунули мне между одежд разные бумаги да выбросили за борт в лодке. Я и не помнил, как попал на русский корабль. Там снова расспрашивали. Ночью пробрался к нам известный ученик Калиостро. Не спрашивайте, как он попал туда... Этот подлец достал у меня бумаги, письма подставные, будто я свою команду в тайне ото всех умышленно вёл к шведам, дабы выступить против России. Требовал отдать ожерелье, а главное,... образ Святого Николая... Среди подложенных мне писем были и несколько поддельных... Написанные моим почерком. Как только взглянул я на почерк, понял, что лишь один человек мог это сделать... Мой помощник, мой верный друг, которому я доверял, как себе... Предатель, - усмехнулся капитан, вспоминая произошедшее и как родилось презрение к сему другу.
– В сговоре он был с этим учеником Калиостро... Ради наживы направили тогда наш корабль захватить богатства и, самое главное, то самое ожерелье, что я отдал тебе.