Приключения 1979

Сегодня почему-то волновалась больше обычного. Мучило ее какое-то непонятное предчувствие. «Может, не брать?» От этой мысли она вздрогнула и в нерешительности остановилась посреди комнаты. От неприятной слабости закружилась голова, часто-часто забилось сердце. Чтобы как-то успокоиться, отпила прямо из носика заварного чайника несколько больших глотков, вытерла полотенцем неожиданно вспотевшие ладони, глубоко выдохнула. «Ну что зря психуешь?! — успокаивала она себя. — Все нормально, не раз ходила...»

Перед выходом снова подошла к трюмо. Тщательно себя осмотрела, поворачиваясь перед зеркалом, перекладывала сумочку из одной руки в другую, вешала на согнутую, пробовала держать на вытянутой, — кажется, все в порядке. Сумочка была легкой, а понеси по улице — тяжелеет с каждым шагом, к концу пути как камни несешь...

Стало душно. Посмотрела в окно, вроде во дворе подозрительных нет. На цыпочках подошла к двери. Прислушалась: по лестнице удалялись шаркающие шаги. Откинула цепочку и тихо заскользила по ступенькам вниз.

«Сидят или нет? Так и есть — сидят!» — со злостью подумала она.

Во дворе за столиком, около детской площадки, сидело пять старух. Они как по команде повернули головы в сторону хлопнувшей двери подъезда и с интересом рассматривали, кто идет. Вот от безделья сейчас начнут судачить. Все-то они видят, обо всем догадываются. Мимо них нельзя проскочить на улицу незамеченной. Глуховатую тетку Фросю клюшкой толкнула бабка из третьего подъезда — мол, смотри. Та закрутила головой... Они замечают, как одета, какая походка...

«Два года живем, — разозлилась она, — а все не успокоятся, все оговаривают. Пусть не красавица, но не дурна. Достаток в доме их интересует. А я на кирпичном заводе заработала! Муж молодой? А вам какое дело? Эка беда: на четыре года старше, бывает и на десять».

По улице пошла быстро, напряженно всматриваясь в лица встречных мужчин. Опасалась, кто-нибудь следит за нею. Сколько за последние два месяца дум передумала, сколько раз во сне пряталась, бежала от них! Ноги часто не слушались, ее догоняли, хватали за руки, и от всего этого ужаса она в страхе просыпалась, тихо, чтобы не разбудить Витюху, плакала. А Витюхе с ней хорошо. Она не допекает его за каждую копейку.

Иногда она представляла, как на улице кто-нибудь подойдет к ней и спросит: «Что у вас, гражданочка, в сумочке?» А потом ехидно улыбнется. «Нет, вам меня не поймать! — думала она. — Кто вы такой, чтоб по сумкам шарить?» И пойдет дальше своей дорогой. Не имеют права обыскивать. И она торопливо шагала, шагала, будто за ней гнались.

От главного входа парка до кафе можно пройти двумя путями. Первый — от входа налево, мимо фонтанов, домика рабочих, аттракционов, дирекции парка... Там три года назад с Витюхой познакомились. Как сейчас помнит: около «молота» собралось много здоровенных мужчин, брали огромный деревянный молот и пробовали добить до тысячи. Редко кому удавалось. Вышел тогда из толпы парень с засученными выше локтей рукавами, смерил взглядом размеченную планку, поплевал на ладони, отклонился назад, да как ахнет! Выше тысячи! Один в спортивном костюме воскликнул тогда: «Тебе, парень, в бокс, чемпионов молотить!» Ей он сразу понравился. В парке сама его разыскала. Пригласила на лодке покататься... Витюха — он добрый, но последний год выпивать стал. Деньги ее не жалеет, свои не копит. С вечерней смены придет, разбудит... А потом раздражающе храпит. Она уж уснуть не может, все мысли, мысли... Молодой муж, чем его удержишь, если не деньгами?..

Путь по парку не любила, хоть он и короче. Знакомых можно встретить. Остановят, расспрашивать начнут, как и что, разглядывают: что надела? Где купила? В прошлый раз Юлька-дворничиха встала на дороге, не пройдешь. «Гдей-то сумку такую отхватила? Уж больно красива! И где только люди деньги берут?» И улыбнулась, змея, показав все свои белые зубы. Ядовитая баба, хоть и молодая!

Страшнее всего начальству на глаза попасть. Сразу про план, какая выручка, как товарооборот, отделайся от них! А не дай бог в контору заведут, сумку попросят показать...

Дорога эта не устраивала еще и потому, что проходила рядом с аттракционом, а там люди группами стоят, ходят по двое, а таких она боялась больше всего. Подойдут неожиданно, окружат, схватят — не вывернешься. Нет, здесь что ни шаг, то опасность.

На длинной скамье двое мужчин в светлых рубашках смотрели, как она приближалась к ним. «Не дай бог эти?» Захотелось повернуть в боковую аллею, но усилием воли заставила себя идти вперед, не показывать вида, что боится. Когда поравнялась с ними, один улыбнулся. «Нет, это не они! Когда человек улыбается — зла не сделает».

За двадцать минут ходьбы от дома до кафе она была измотана мыслями о возможном задержании. А как вошла в дверь, так сразу успокоилась. «Нет, нужно все бросить, так больше продолжаться не может!» — думала она, принимаясь за дела. Она вспомнила, что в прошлом году тоже баловалась с коньяком, страху натерпелась, слово давала — к кафе близко не подходить. А время прошло, вроде все позабылось. С Витюхой хотела поговорить, да какой он советчик! А весной директор позвонила и попросила лето поработать в кафе.

А тут еще напарница про Глашку Носову рассказала. Приехала та в деревню — и давай важничать. Снег до колен, тропинка в деревне не асфальт в городе, а она в новых туфельках, в шубе каракулевой с воротником голубой норки. Все деревня глазела. Бабка Дуня-колдунья хоть и стара, а тоже из дома вылезла. Она возьми и скажи: «Глашка, хворь, чай, так можно ухватить!» Будет Глашка ее слушать, рукой махнула и пошла. Сами с усами, знаем, что делаем. А слово бабки раньше било прямо в душу, глаз — косой, рот — кривой, молвит что — жди беды. Сына на войне убили, может, из-за того вещуньей сделалась.

С напарницей они из одной деревни, поэтому всех в деревне знают. Напарница рассказала еще, что Глашкину шубу приходил смотреть из соседней деревни местный скорняк Василий Иванович, все не верил, что шуба стоит дороже любого деревенского дома. А муж Глашки, очкарик, сказал: «Хватит Глафире в недостатках жить, пусть походит в каракуле, в жизни должна быть справедливость!» Ясное дело, достаток у матери Глашки был небольшой, много ли на жалованье почтальона белых булок купишь. Сейчас ей Глашка не чета, институт окончила, мужа вон какого отхватила.

Вспоминая беседу с напарницей, она думала, что одевается лучше ее. А если все пойдет хорошо, то осенью еще шубу купит самую дорогую, может, из норки; хотелось бы и Витюхе машину подарить. Дача ей ни к чему, на даче некогда работать, а вот если бы у Витюхи была машина! Эх, совсем бы стал ручным, пить бы бросил.

Она понимала, что много волнений у нее от частых проверок кафе. Придут, делают вид, что простые покупатели, а потом — контрольная! И давай пересчитывать, перемеривать. А эти последние хороши! Принесли спиртомер, крепость проверяли... Пищал занудистый старикашка: «Букет не тот! Запах! Запах не тот!» — «Какой коньяк поступает с винозавода, таким и торгуем!»