Приключения Анны и Грейс

Услышав эти слова, мадемуазель Крошка улыбнулась, тихим грудным голосом поблагодарила меня за столь внимательное отношение к своей особе, а затем, к моему крайнему удивлению, протянула руку к ширинке моих штанов, расстегнула ее и извлекла мой обмякший член. Она принялась гладить и сжимать его с умением, свидетельствовавшим о том, что она обладает неплохими познаниями в этом усладительном искусстве.

Это, конечно, сразу же сделало ненужными все предваряющие приготовления, и я тут же отбросил весь пиетет и всю предупредительность по отношению к ней, быстро привлек ее к себе и, нащупав маленькие грудки, выпустил их на свободу и приник губами к соску.

Она тем временем продолжала играть моим инструментом, который к этому моменту обрел достаточную твердость. Запустив руку под юбку, я обнаружил, что чулки у нее приспущены до колен. Тогда я принялся ласкать и тискать ее маленькие ножки, а чуть погодя отправился повыше, туда, где находился вожделенный объект любви. Однако рука моя в тот же миг наткнулась на панталончики, временно приостановившие мой путь к цели. Крошка со смехом попросила меня обождать минутку, и, как только я убрал руку, она отпустила мой член, спрыгнула на пол и начала раздеваться.

Вид этой крошечной фигурки (настоящей жемчужины в юбке), раздевающейся на моих глазах, вызвал у меня похотливое желание, и когда она быстро разоблачилась, обнажив свои миниатюрные прелести, словно выточенные резцом ювелира, я раскинул руки и заключил ее в свои объятия.

Однако благодаря своему росточку она легко выскользнула из моих рук, и я, рассудив, что даром теряю драгоценное время, и не предпринимая более попыток схватить ее в свои объятия, просто лег на кровать, предоставив ей раздеваться дальше.

Наконец, она осталась в одних чулочках и, гордо стоя передо мной, позволила мне созерцать свои прелести. Она даже медленно поворачивалась кругом, чтобы я мог получше рассмотреть ее миниатюрные спинку и ягодицы. Больше я ждать был не в силах. Я спрыгнул на пол, схватил ее, перенес на кровать, уложил на спину, лег рядом и принялся своим чувствительным языком вылизывать все ее тело.

Она снова ухватилась обеими руками за мой стоящий член, поместив его между своих крохотных грудок, а я принялся двигать им взад-вперед, как при настоящем половом акте. И здесь, к моему удивлению, она вдруг приподняла свою голову, ухватила миниатюрным ротиком самый кончик моего пылающего пениса и принялась своим проворным язычком быстро и умело щекотать его, отчего я чуть было не свалился на пол.

Я обхватил ее голову, приподнял еще повыше, так что чуть ли не вся головка оказалась у нее во рту, и полностью отдался чувству наслаждения этим необычным сладострастным актом. Через минуту-другую я почувствовал, что мой член напружинился до предела и, втолкнув его как можно глубже в ее сладкий ротик, я испустил в него кипящее семя, отчего она закашлялась и сделала попытку меня оттолкнуть, между тем как исторгнутая мною жидкость так и пузырилась у нее во рту. Когда я наконец отпустил ее голову и в изнеможении упал на кровать, она поднялась, сплюнула на пол остатки моего семени и, тяжело дыша, улеглась рядом со мной.

– Ну и ну, – сказала она, когда дыхание вернулось к ней, – страшно сказать, сколько вы испустили! Я чуть не захлебнулась! Я уж думала, мне конец.

– Значит, ты делала это и раньше? – с любопытством спросил я, снова обнимая и целуя ее.

– О да, – смеясь, сказала она, – мой муж, который, кстати, был гораздо крупнее вас, всегда предпочитал этот способ наслаждения всем другим. Да и мне самой тоже нравится этот «французский вариант», как его называют. Уж сколько семени я проглотила, страшно и сказать. Ведь когда мой муж умер, у меня, как вы понимаете, были и другие, – она посмотрела на меня и весело рассмеялась.

– Ты говоришь, твой муж был крупнее меня? – спросил я. – Ты имеешь в виду, крупнее только физически или во всех других отношениях тоже?

– Я прекрасно вас понимаю, – рассмеялась она. – Вас интересует, были ли некоторые части его тела крупнее ваших, не так ли? И я вам отвечу: да. Значительно больше и крупнее. Вы, наверное, спросите, как такое возможно, принимая во внимание мои рост и телосложение? Они ведь мало подходят даже для обычных сношений с обычными мужчинами, то есть, хочу я сказать, с мужчинами, имеющими органы средних размеров. Да, поначалу это было весьма и весьма непросто, но, прожив с мужем несколько лет, я постепенно научилась не только принимать в себя все, что требуется, но и получать от этого наслаждение, естественно, при условии взаимного желания.

Для меня, несмотря на весь мой опыт, это было в новинку, поскольку я считал, что карлицы и им подобные могут иметь половые сношения только с представителями своего рода-племени.

Мысль о том, что такая миниатюрная женщина в состоянии вынести сексуальные посягательства нормального мужчины, такого как я, заинтриговала меня, и чтобы получить представление о состоянии ее органов, я запустил руку ей в промежность и раздвинул губки ее влагалища. К своему удивлению, я обнаружил, что все обстоит именно так, как она мне сказала, и я с сожалением подумал о плачевном состоянии моего члена. Мне захотелось вновь обрести подобающую упругость этого органа, чтобы овладеть этой малюткой.

Она явно не возражала против моего желания – ее маленькая ручка подкралась к моему орудию и, мягко сжимая и лаская его, попыталась привести в состояние необходимой твердости. Наконец, переместившись в изножье кровати, она взяла кончик моего члена в свой соблазнительный ротик, и через несколько мгновений мое оружие вновь было в полной боевой готовности.

– Но как? – спросил я ее, когда она отпустила мой конец, в последний раз поцеловав его налившуюся головку влажными губками.

– Как и обычно, – ответила она, легла на спину и позволила мне возлечь на нее. Она быстро направила мой инструмент в свое заждавшееся и готовое к наслаждению лоно, и я мягко ввел его внутрь, удивляясь ее способности вмещать такое гигантское орудие, казавшееся в особенности невероятным ввиду ее миниатюрности. Однако нервное, порывистое смыкание и размыкание теплых, обжигающих тканей на моем жаждущем наслаждения члене вскоре заставило меня забыть обо всем на свете, и я начал свою работу со всем рвением и пылом.

Крошка подавалась навстречу моему ныряющему члену с такой страстью, словно не желала упустить ни дюйма его набухшей плоти, и я (о, какая-то садистская страсть охватила меня!) погружался в нее с таким остервенением, будто и в самом деле хотел расклинить ее на две части. Предыдущие любовные схватки этого дня послужили продлению моего наслаждения, и я трудился на ней минут двадцать, а то и тридцать, пока наконец природа не сочла, что пора открыть шлюзы сексуальных потоков и я заполнил чрево малютки обильной порцией мужского семени.

Мы оба лежали без движения, и ее тугое влагалище высасывало влагу из моего члена всю до последней капельки. После чего я вышел из нее, хотя и не без протеста со стороны моей очаровательной крошки, пытавшейся удержать меня, меж тем как наши смешавшиеся соки струились по ее обнаженным ягодицам на покрывало.

Я был в полном изнеможении, поэтому, дождавшись, когда она оденется и уйдет, я привел себя в порядок и стал дожидаться возвращения Джозефа, который, как я знал, был где-то поблизости и наблюдал за развитием действа, им же и организованного. Я не предложил Крошке денег, поскольку знал, что Джозеф уже позаботился об этом. Вскоре он появился и, спросив, доволен ли я, ушел провожать нашу гостью.