Приключения Григория Половинки

И вдруг ...

– Кахи-кхе, - послышалось снизу.

Котька словно затянули за шею - перехватило дыхание. Он посмотрел вниз. Видно было только сапоги - все остальное заслоняло листьев.

– Кахи-кхе!
– Повторили сапоги.

Листья вдруг зашевелилось, и прямо на Котька виштрикнулося дуло ружья! ..

– Ввай!
– Взвизгнул Котька и резко повернулся, подставляя под выстрел «Хоттабыча». «Хоттабыч» мелко задрожал в штанах и безнадежно замер в обреченном ожидании.

– Н-не с-стрелять ...
– плаксиво пропищал Котька.

– Как это - «не стреляйте»? Не имею права. Сейчас встрелю!

Котька зажмурился.

«Хоттабыч» в штанах похолодел.

– Ну!
– Насмешливо сказали снизу.
– Излазь! .. Ты встрелений.

Голос был очень знакомый.

Котька повернулся.

Под деревом, раздвигая палкой листья, стоял дедушка Дикая природа.

Одним движением Котька выдернул рубаху из штанов, и яблоки посыпались на землю. Затем, едва шевеля ватными непослушными конечностями, начал слезать.

– О! А что это у тебя в штанах?
– Удивленно спросил дедушка (слезая с дерева, Котька повернулся к нему спиной).

И не успел Котька среагировать, как дедушка вытащил у него из брюк «Хоттабыча».

– Эва! .. Вот ты именно так книжки читаешь? А головой уже не получается?

Котька покрылся красными пятнами.

– И чего это тебя туда погирило? Ту зелень рвать ... Зачем оно тебе? Хочешь весь отпуск бегать?

Эх, лучше бы тот дед был уже выстрелил ... Но у деда, кроме палки, никакого оружия не было. То Котьци с перепугу палку сдался дулом ружья.

А вообще старичок был совсем не страшный. И Котька уже подумал, что он сейчас покепкуе с него и отпущу. Вдруг тот строго взглянул на него и сказал:

– Пойдем!

И куда Котька повел.

Котька покорно шел, опустив голову. И в той голове испуганными зайчиками прыгали беспорядочные мысли:

«Чего это я иду? Чего я не бегу? У деда же нет оружия. И бегать он, видимо, на длинные дистанции не мастак. Не догонит. Я же мечтал, я же мечтал о побеге, именно о побегах и погони ... Так чего же я ... иду теперь, как теленок ... как размазня ... Что же я скажу Игорю Дмитрусь? О чем же я в классе рассказывать? "

Но ноги сами собой, без приказа председателя, механически переставляясь, шли вслед за дедом.

– Дед, - решился наконец Котька.
– Куда это вы меня ведете?

– Как это куда?
– Повернулся старик.
– В тюрьму! А куда же ... В тюрьму, в тюрьму ... А куда же у нас воров сажают?

– Жа-шутите, - дрожащим голосом сказал Котька.

– Вот интересно мне шутить с тобой.

– Кто же это за пару кислых яблок в тюрьму сажает?

– Это не кислые яблоки. То колхозное добро. А тот, кто посягает на колхозное добро, - вор и преступник. Вот так!

Дед уже вывел Котька из сада, и они направились мимо какие длинные каменные.

Дед, а ... а вы меня разве не узнаете?
– Жалобно скривился Котька.

– А?
– Старичок повернулся и, подняв брови, удивленно, будто никогда не видел, посмотрел на Котька.
– А ты кто такой?

– Да я ... я же на волах с вами ехал. «Дикая природа», помните ... И ... и «сапоги» мы с папой в сельмаге купили. Помните?

– Не обманывай! Это был хороший симпатичный парень, а ты ... Вор, разбойник с большой дороги. Того я хорошо знаю. А тебя нет. Впервые вижу ...

Старичок поднял Котька к мрачной каменные с большими железными дверями и узкими, высоко над землей, окнами. Котька посмотрел на те окна и похолодел. Окна были ... зарешеченные.

Старичок вытащил из кармана большой ключ и вставил в просто-таки огромный (Котька сроду такого не видел) висячий замок на железной двери.

– Дед, - едва шевеля губами, прошелестел Котька.
– Дед, я больше не буду ...

И всхлипнул (неприятно, ох, неприятно говорить такие слова, ты, читатель, наверное, это хорошо знаешь).

Дед молча снял замок и открыл тяжелую дверь. Изнутри пахнуло сыростью и холодом.

– Ди-и-иду! .. Не трет-е-ЕБА-а! ..
– Потеряв над собой власть, во-овечьем пробекав Котька.

– Надо-надо! Заходи!
– Старичок положил шершавую ладонь на Котьчин загривок и легко подтолкнул вперед. Не имея сил сопротивляться, Котька шагнул в холодные объятия тьмы.

Сбоку то щелкнуло, тускло засветилась вверху зарешеченная лампочка. И Котька увидел прямо перед собой ящики с яблоками, много-много ящиков с яблоками, до самой высокого потолка. Это был склад.

– Бери вот из этого, нижнего, - сказал старичок.
– Это белый налив, то, что надо.

Котька - словно кипятком ошпарили:

– Не-е-е! .. Н-не тре-ЕБА! ..

– Ух ты, ей-богу! Опять «не надо»! .. Что за человек! Как воровать, то надо. А как угощаю, то «не надо». Ну бери, говорю!
– Рявкнул старичок.
– Потому замкну отуто! ..

Котька не двигался. Тогда старик сам стал брать из ящика яблоки и совать ему за пазуху.

– Ты видишь! Еще обслужи его! Господин какой!

Яблоки были холодные, и Котька каждый раз вздрагивал от их прикосновения.

Наложив полную пазуху яблок, старичок, опять-таки затыльником, подтолкнул Котька к двери.

Насколько приятнее, дорогой читатель, переходить из холодных объятий сырой каменные, темноты и страха в теплые объятия летнего дня, солнца и свободы!

Старичок вышел вслед за Котька, начал запирать двери.

Котька стоял, переминаясь с ноги на ногу, красный и растерянный. Надо было что-то сказать, а он не мог сказать ни слова, не мог пошевелить языком, словно кто его приклеил к зубам.

Старичок взял в руки «Хоттабыча», которого все время держал под мышкой, посмотрел на обложку, улыбнулся:

– А-а ... Знаю. Читал. Вместе с внучкой. Ловкая книженция! Только не в то место ты ее прижимает. Книги к груди прикладывать надо. Держи!

Старичок протянул Котьци «Хоттабыча».

Котька наконец смог с трудом выдавить из себя:

– С-спасибо! ..

И почеберяв онемевшим непослушными ногами прочь.

– Постой!
– Окликнул его вдруг старичок.

Котька стал, испуганно оглянулся.

– Тебе, наверное, скучно. А?
– Усмехнулся дед.
– На «бережку» вашего брата, пацана, я видел, не густо. А здесь у нас есть. Такие я тебе скажу, ребята есть, что кой остричь могут. Беги вон туда, к реке, - он показал палкой.
– Небось, не заблудишься. Оттуда к вашей базе берегом километра полтора, не больше, - он приложил руку ко рту и таинственно понизил голос, - там-то затевается ... Один из наших, я видел, какую машинерию на козе туда попхав. Айда!