Приключения и фантастика (сборник)
Шрифт:
– Но ведь другого выхода нет, Иван Макарович.
– В голосе его звучали нотки безнадежности.
– Я и сам вижу, что выкопать такую шахту, какую нужно, будет, наверно, нам не под силу… Но что-то делать надо?
– Зная заранее, что это не удастся, не стоит, мне кажется, и начинать.
– А что же вы предлагаете?
– с тревогой в голосе спросил Николай.
– Сложить руки и ждать конца?
– Плохого же вы мнения о своем руководителе. Загорский!
– спокойно сказал Плугарь.
– Во-первых, даю вам задание: вычислить, сколько кубометров грунта нужно вынуть, сколько времени потребует эта работа, словом,
– Да, но что это нам даст?
– О, это нам даст очень многое!
– сказал профессор.
– Если у нас такие энергетические ресурсы, то можно… А это что за привидение?
Действительно, к ним приближалась фигура в скафандре словно привидение.
«Кто же это такой?
– думал Плугарь, всматриваясь в приземистую фигуру в скафандре.
– Неужели Дик?»
Да, это приближался он. Вид у него был жалкий, Шел, точно пьяный, едва переставляя ноги; руки висели, как перебитые.
– Мистер Плугарь!
– завопил он в микрофон.
– Мистер Плугарь! Я взываю к вашей человечности!..
– Что случилось?
– Катастрофа!
– прохрипел Дик, указывая на зловещую черную стену.
– Моей ракеты больше не существует. Вы, только вы можете спасти меня от гибели. Не отворачивайтесь от меня… я… я… - и он упал на колени.
– У меня осталось совсем мало кислорода, я задохнусь!
– Его словно подменили!
– сказал Загорский.
А Плугарь обратился к Дику:
– Встаньте! Не подобает человеку стоять на коленях.
– И когда тот поднялся, отряхивая пыль с колен, профессор продолжал: - Скажите, что произошло?
– После разговора с вами, профессор, я возвращался к себе на базу. Вдруг - взрыв! Сначала ослепительная световая вспышка, потом - газы и пыль. И я понял, что спасти меня можете только вы…
– Так сразу и поняли?
– Сперва я не поверил сам себе. Мои лаборанты - опытные химики и физики, и я могу заверить вас, что взрыв произошел не по их неаккуратности, а очевидно, из-за скрытых свойств нового элемента. Должно быть, его критическая масса намного меньше, чем в уране. Если б не это… Я умоляю вас, профессор!
– А как же уцелели вы?
– К счастью, я еще был за горой. Правда, меня что-то стукнуло: даже в глазах потемнело и я потерял сознание. Возможно, камни - они ведь сыпались градом… А может быть, просто нервный шок. Сколько я лежал - не помню, но как только очнулся - сразу же подумал о вас. Вы можете дать мне жизнь!
– Где же вы так долго были?
– Я кинулся бежать, но не в ту сторону. Блуждал в горах, думал, что погибну. И уже с горы увидел вашу базу…
– Но вы же видите, что сотрясение поверхности, благодаря вашим «экспериментам», привело и нас к аварии, и мы сами в критическом положении!
– Не отказывайте мне, профессор! Вы считаете меня врагом? Не возражаю, считайте, но принципы гуманности…
– Так, так, - в задумчивости произнес профессор.
– Принципы гуманности… у нас самих катастрофическое положение… Как вы думаете, Николай? Можем ли мы поделиться с ним нашими и без того скудными запасами кислорода, воды и пищи?
– Черт бы его побрал!
– воскликнул Загорский.
– Откуда он взялся на нашу
– Значит вы против?
– Кто, я?
– переспросил Николай.
– Я против, конечно, да что ж делать. Придется его принять… Я только говорю, что…
– Но не пропадать же ему! Он поможет копать…
– У меня он гулять не будет!
– согласился Загорский.
– Значит, вы не возражаете? Я рад за вас.
Когда Иван Макарович сказал Дику, что они решили поделиться с ним своими небольшими запасами, тот стал благодарить торжественно-пышными фразами, упомянув и о великодушии, и о гуманности, и о многих прочих добродетелях…
– Весь мир будет в восторге от вашего благородного поступка!
– воскликнул он в конце своей тирады.
– А сейчас прошу вас, дайте кислорода! Ведь у меня осталось… - он поглядел на шкалу своего баллона, - осталось минут на пять! Скорее, я задохнусь!
Ему дали кислорода, накормили, налили стакан воды… Пока гость подкреплялся, Плугарь и Загорский обсуждали детально план работ по спасению экспедиции. План Загорского зависел исключительно от физических усилий путешественников и технических возможностей. Если успеть до наступления ночи выкопать - одной лопатой!
– «стартовую яму», и если ракета станет в нее, то, безусловно, вылететь удастся. План Ивана Макаровича зависел от успешности намеченных им физико-химических опытов. Полной уверенности в осуществлении этих планов не было. Была только твердая воля, непоколебимая решимость бороться до конца. Либо победить, либо погибнуть! Иного пути них не было.
Решили работать одновременно в этих двух направлениях: Иван Макарович будет проводить опыты, ему поможет Ольга. Загорский попеременно с Диком будут подкапывать ракету.
– Ну что ж, тогда вы здесь начинайте, - сказал Иван Макарович, - а мы с Ольгой поедем.
– Есть начинать! А ну, босс, пошли! Берись копать с хвоста.
Пока Загорский размерял и прикидывал, где приблизительно находится центр тяжести ракеты, Ольга и Плугарь выносили на вездеход различные приборы и приспособления. Когда уже собрались ехать, Милько попросил и его взять с собой. Он уже поднялся и ходил по кабине. Плугарь поглядел на его перевязанную голову, помолчал.
– Пусть едет, - сказала Ольга.
– Опасность миновала.
– Хорошо, будь по-вашему.
Все - и неподвижную ракету, и молчаливые горы, и небольшой вездеход, пробиравшийся среди гор, - все окутывала тишина, - тяжелая, мертвая. А люди действовали, их мозг, их сознание восставали против этой свинцовой тишины.
«С кем хотите вы померяться силою?!» - как бы говорили, сочувствуя им, звезды, большими глазами глядевшие с черного неба.
«Напрасны ваши старания!» - всем своим видом убеждали равнодушные горы, толпой обступившие земных гостей.
А Солнце… Солнце беззвучно смеялось и над звездами, и над горными хребтами, и над людьми.
ТАЙНА ВЕРХОВНОГО ЖРЕЦА
Плугарь вел машину осторожно. Видно было, что он больше привык орудовать авторучкой, чем рычагами, Да и не удивительно: управлять вездеходом его обучили незадолго до вылета на Луну. Автомашину он водил неплохо - скорости на ней переключаются автоматически, от увеличения оборотов мотора только поворачивай руль. А вот с рычагами дело обстоит неважно: приходится прикладывать немало физических усилий.