Приключения Карла Фрейберга, короля русских сыщиков.

— Приказчиков! — крикнул сыщик, затягивая петлю и вскакивая на прилавок.

В магазине поднялся невообразимый переполох.

Пиляев, начальник и пять сыщиков, вбежавших в магазин, кинулись на приказчиков.

Хлопнули два выстрела.

Полумертвая от страха публика металась из стороны в сторону, оглашая магазин криками и истерическим визгом.

Между тем у Фрейберга завязалась отчаянная борьба со Свергеевым.

Почувствовав на своей шее петлю, старик нечеловеческим усилием попытался порвать ее, но шелковый шнурок не поддался. Тогда с быстротой молнии он выхватил нож, и Фрейбергу не избежать бы смертельного удара, если бы подскочивший в этот момент сыщик не выбил нож из рук негодяя.

Задыхаясь, старик упал на пол и схватил Фрейберга за горло, надавив изо всей силы. Это заставило сыщика ослабить шнур, и оба, сцепившись, упали за стойку.

Между тем и остальные сыщики вели отчаянную борьбу с приказчиками. Выстрелы, стоны, проклятия…

— Помогите! — раздался вдруг голос Фрейберга.

Он оказался слабее старика, который, отбросив противника в сторону, кинулся к ящику и выхватил оттуда револьвер.

Но в ту же секунду два выстрела свалили его на пол.

Раненый двумя пулями в руку, старик выпустил оружие, и в тот же момент начальник сыскной полиции приставил к его груди револьвер.

В другом углу магазина борьба еще продолжалась. Один из приказчиков уже сдался, но другой отчаянно отстреливался, забившись в угол.

Один из агентов был убит наповал, другой получил легкое ранение в шею.

Схватив стул, Пиляев изо всей силы швырнул его в разбойника, и, воспользовавшись тем, что тот протянул руки, чтобы предотвратить удар, бросился на него и повалил на пол.

Схватка окончилась.

XII

Подойдя к старику, Фрейберг ловким движением сорвал с него парик и бороду. Мнимый ювелир, лежавший почти без сознания, оказался довольно красивым брюнетом с гладко остриженной головой, бритыми усами и бородой.

— Ага! — победоносно воскликнул сыщик. — Давненько я ищу тебя. Итак, господа, имею честь представить: Андрей Раммер, но прозвищу «Черный Кот», два раза бежавший с каторги и четыре раза — из разных острогов.

— Черт возьми, да это действительно он! — воскликнул Пиляев. — Узнаю его по родинке ниже правого уха!

— А это — Фруська и Мотыга! — добавил начальник, снимая усы и парики с приказчиков. — Известные громилы! Но как вы поддели их на удочку?

— Очень просто! Банкротство Федорова было устроено только для виду, чтобы освободить магазин, — ответил знаменитый сыщик. — Я предположил, что негодяй не упустит случая занять это место, чтобы повыгоднее сбыть награбленное, рассчитывая в то же время, что вряд ли кому придет в голову делать обыск во вновь открытом шикарном магазине. Большие камни он за неделю вставлял в другие оправы, а прочие вещи были скуплены им на аукционе и не могли возбудить подозрения. Мне необходимо было дать ему время перенести все награбленное в магазин, иначе он был бы в наших руках много раньше.

— Да, но как могли вы заподозрить его раньше?

— Гм… чтобы убедиться в этом, достаточно было поставить на торгах одного агента, который торговался под видом молодого купца, набивая совершенно несуразную цену. Ведь все другие отстали очень быстро, и лишь никому не известный старик довел торги до двадцати пяти тысяч. И тут я, переодетый оценщиком, при платеже рассмотрел, что старик загримирован. Остальное вы сегодня видели сами, и поэтому мы лучше немедленно приступим к опечатыванию магазина. А этих господ отправьте пока в надежное место.

Юродивый Ивашка

Это случилось два года тому назад.

Город Вязьма покоился еще мирным сном, когда к подъезду монастырской гостиницы подъехала почтовая бричка, запряженная тройкой лошадей. Возница слез с козел и, устало разминая затекшие члены, подошел к парадной двери, в то время как кони, фыркая, переминались на месте, позвякивая бубенцами. Звон этих бубенцов и стук в дверь разбудили сторожа.

Вскоре за дверью послышалось громкое позевывание, шлепанье босых ног и щелканье замка. Дверь отворилась, и на пороге показался пожилой монах, приставленный сторожем к монастырским номерам.

— Есть ли, отец, свободная комната? — спросил голос из брички.

— Откуда Бог несет? — спросил в свою очередь монах.

— Молиться, батя, приехали из Можайска, — ответил голос.

— Аминь, — произнес сторож. — Пожалуйте, люди честные. Для благого дела всегда найдется место. Багаж, что ли, какой у вас?

— Есть, есть! Только ты уж не беспокойся, старина! Мы люди крепкие, не будем тебя беспокоить.

С этими словами из брички выскочили два человека, одетые в русские поддевки. При помощи возницы они развязали прикрепленную к задку большую корзину и втащили ее на лестницу. Затем с брички были вынесены еще две корзины поменьше, два тючка с подушками, ларец и прочая мелочь.

Дав на чай вознице, приезжие внесли вещи, по указанию сторожа, в довольно просторную светлую горницу и попросили подать себе самоварчик.

При свете зажженной висячей лампы сторож разглядел гостей. Один из них был коренастый мужчина невысокого роста, полный и широкоплечий. На вид ему было лет сорок, и каштановые волосы уже начинали седеть. Его можно было бы назвать красивым, если бы не странное, немного жесткое выражение глаз, хмуро смотревших из-под густых нависших бровей.

Другой оказался помоложе и, судя по тому, как обращался с ним старший, состоял, вероятно, у того на службе.

«Купец и приказчик», — подумал про себя сторож, отправляясь за самоваром.

Когда он возвратился к приезжим, то увидел, что одна маленькая и большая корзины уже открыты.

В большой корзине ему сразу бросился в глаза образ Христа Спасителя, лежавший поверх белья и разных свертков. Образ был небольшой, но в нарядной ризе, на которой ярко сверкало несколько драгоценных камней.

— Вот и вашему монастырю привезли подарочек, — произнес старший, указывая на образ.

— Спаси вас Христос! — ответил сторож, с удовольствием разглядывая икону. — Славная работа!

— Плохого не жертвуем, — самодовольно проговорил купец. — По-нашему, по-купеческому, выходит: что дешево — то гнило! А святому месту гнилой товар негоже подносить!

— Что и говорить, — согласился сторож, расставляя на столе чайный прибор. — А как вас записать прикажете?

— Егор Пафнутьевич Пустохвалов… Первой гильдии купец. А это, значит, будет мой приказчик, Никита Демьянович Власов. Хочешь, чтоб сейчас паспорта отдать?

— Что вы, Господь с вами! — запротестовал сторож. — Прописать можно и завтра. Я только ведь, чтоб в книгу записать, в случае, если кто спросит.

— Ну, делай как знаешь, — хладнокровно ответил купец. — Ранняя-то когда у вас начинается?

— В шесть, батюшка.

— Так уж сделай милость, разбуди нас.

— С удовольствием. Да только от звону вы и сами проснетесь.

И, поклонившись в пояс купцу, сторож вышел из комнаты, сказав, что зайдет за самоваром утром.

Лишь только дверь за стариком затворилась, старший из приезжих живо вскочил с места и тихо произнес:

— Ну, Миша, до ранней обедни осталось всего каких-нибудь два с половиной часа. Давай-ка запремся, да разберем, что оставить и что взять с собой.