Приключения Николая Романова до и после смерти
Шрифт:
– Разве вы лечите чирей, отец Пафнутий? – все-таки нашла в себе силы спросить Марфа.
Но он не стал отвлекаться на разговоры. Мощными движениями ягодиц он подбрасывал ее к самому куполу и ловко ловил на свой могучий инструмент. Ее груди, как два огромных парашюта, позволяли плавно и точно катапультироваться прямо на огнедышащую цель. Она не переставала голосить:
– Чирей! Чирей! Я пришла лечить чирей…О! Мой чирей!
Через час таких упражнений она начала задыхаться.
–Я пришла лечить чирей! – прокричала она в последний раз и потеряла контроль над своими мыслями.
Еще
Его эксклюзивный инструмент раз за разом проникал в самые потаенные уголки ее тела, в сотый и тысячный раз заставляя оказаться на вершине блаженства.
Только к утру безжалостный Пафнутий отпустил ее. Не помня себя, она добралась до дома и рухнула на кровать. Лишь к вечеру она очнулась и вдруг обнаружила, что вся покрылась какой-то подозрительной сыпью!
–Ай да Пафнутий! – подумала она. – Наградил, паразит, гонореей…Придется снова идти лечиться!
Марфа сползла с кровати, и, что было сил, побежала к святому целителю Григорию, живущему в соседнем селе за рекой».
Николай остановился перевести дух.
– Ну, как !?– Аликс бросила красноречивый взгляд на супруга.
– Сильная вещь! Очень подымает дух! Я, когда читал, прямо чувствовал, что становлюсь все бодрее и чище помыслами!
– А ты бы мог такое написать?
– Я?!
– Ты!
– О чем?
– Да хоть бы, к примеру, о товарище Юровском! Вот была бы книга!
– Что же мне о нем писать?
– Да, хоть бы, как он нас лечил с царевичем Алексеем. Какой это классный целитель! Как божья благодать шла из него!
– Чего из него шло? – с подозрением переспросил Николай.
– Благодать божья!
– М-да, лечил он вас хорошо. Правда, Алексей все-таки умер!
– Товарищ Юровский обещал все объяснить.
– Ну, да! Я разве спорю?
– Вот и опиши это в стихах. Да здесь материала на поэму хватит!
– Прямо не знаю! – почесал бороду Николай. – Я бы лучше манифест написал. Мне оно как-то сподручнее!
– И это все на что ты способен? – недовольно поморщилась Аликс. – Другой бы мужчина целую поэму сочинил! А ты какой-то жалкий манифест.
– Ты пойми, дорогая Аликс! Не могу я поэму сочинить! При всем моем желании!
– Почему? – Аликс достала из косметички лак и начала красить ногти.
– Это будет против порядков и обычаев земли русской!
– И чем же ты нарушишь обычаи? – Аликс посмотрела на ставший ярко красным ноготок мизинца, удовлетворенно хмыкнула и продолжила.
– Ты пойми! – Николай подсел к жене и заговорил горячо и проникновенно. – Я глубоко и безгранично люблю и уважаю товарища Юровского. Очень его ценю. Он – классный целитель. Хорошо лечил тебя и особенно царевича Алексея. Царствие ему небесное! Все это так. Но пойми и ты меня. Мои предки триста лет Россией правили. Я – наследник царской династии. А он кто по происхождению?
– Не знаю! – призналась Аликс.
– Вот именно! – подхватил Николай. – Возможно, он, конечно, потомок князей. Чем черт не шутит! Может, даже он происходит от Рюриковичей или Гедиминовичей. Не спорю! Но именно наш род Романовых был выбран Земским собором в 1613 году от рождества Христово
в управители земли русской. Стало быть, мы превосходим знатностью все иные рода и фамилии! – Николай тревожно оглянулся на дверь и продолжил уже полушепотом. – А вдруг он жид?!– Не ругайся!
– Видишь ли, дорогая, когда мы вместе с ним парились в бане, я совершенно случайно обратил внимание на его пенис…
– Хватит! – перебила Аликс. – Меня твои грязные сплетни не интересуют!
– Послушай…
– Нет! Это ты меня послушай! – Аликс выставила вперед руки, давая лаку просушиться.– Отрекшись от престола, пойдя на союз и дружбу со всякими революционерами типа Столыпина или Ленина, ты сам себя поставил в это дурацкое положение! Или я не права?
– И что теперь жидам хвалебные оды сочинять?
– Ты чего распетушился?
– Терпения не хватает! Всю жизнь покоя нет! Недаром я родился в день многострадального Иова! Ох, недаром!
– Смотри, какой петух!
– Совсем на голову сели! Юровские какие-то, жидовские… Сил моих больше нет!
– Ты бы свой характер засунул в одно место! А то только дома на жену орать смелый!
– Но дорогая Аликс…
– Всю жизнь мне загубил! Алкоголик проклятый!
– Уже месяц спиртного в рот не брал!
– Я тебя предупреждала, чем твой алкоголизм обернется! Но ты же меня никогда не слушаешь!
– Причем здесь мой алкоголизм? Пью я или не пью, от этого ничего не зависит!
– А кто революцию проспал с пьяных глаз?!
– То я революцию устроил, то я ее проспал! Ты, дорогая, определись!
– Определюсь! Кто скамейки в саду порубал? Кто дверь в столовой выломал? Варвар!
– Просто размял свои члены!
– Короче, все! Терпению пришел конец!
– И че ты мне сделаешь? Рожу что ли расцарапаешь?
– Не могу больше! – Аликс подбежала к окну и прижалась лицом к стеклу. – Уйду, куда глаза глядят! Хоть в монастырь!
– Как ты уйдешь? Мы взаперти!
– Побыстрей бы пришел товарищ Юровский! – Аликс молитвенно сложила руки, обращаясь к небесам. – Господи! Только, чтобы он пришел! Господи!!! Услышь меня!
– Ты к Юровскому что ли уйти собираешься? – ревниво поинтересовался Николай.
– А хоть бы и к нему! – с вызовом обернулась жена.
– Час от часу нелегче!
– Революция освободила нас, женщин! И я могу уйти от тебя к кому угодно! Я – свободная женщина! Эмансипированная!
– Какая?
– Всю рожу тебе расцарапаю, и с Юровским за границу убегу!
– Вот те раз! – Николай только хлопал глазами.
– Хватит мной помыкать! Натерпелась при царском режиме! Я на развод подам!
– Чего ты взбеленилась? – с опаской смотрел на жену Николай. Он уже жалел, что ввязался в этот разговор.
– Поэму он сочинять не хочет! Подумаешь какой чистоплюй выискался. А «кровавое воскресение» кто устроил? А Ленский расстрел рабочих?! Кто?!
Я тебя спрашиваю!
– Ты ж сама меня за это хвалила! – напомнил Николай.
– Я – слабая женщина. Ничего в политике не понимаю. Ты мной помыкал, как хотел! Мне только сейчас, после революции глаза открылись! Товарищ Юровский столько про тебя интересного рассказал…