Приключения Оги Марча

Кроме того, Саймон положил большое жалованье менеджеру и весовщику Хэппи Келлерману, которого увел из крупной вест-сайдской компании. Он взял бы на это место меня (может, платил бы чуть меньше), если бы я что-то смыслил в работе. Поэтому он настаивал, чтобы я приходил учиться у Хэппи, что я и делал, проводя много времени в офисе: не смог ему отказать, когда он схватил меня за руку - в уголки потрескавшихся губ набилась грязь - и низким, хриплым, злым голосом, казавшимся пьяным из-за длительного нервного напряжения, прошипел:

– Мне нужен человек, которому можно доверять. Нужен!

Однако вряд ли Хэппи в чем-то мог его подвести. Это был пивной saufer [162] , плюгавый, сутулый, юморной, сморщенный, слабый и гнусавый, с жирными пятнами на брюках; вздернутый нос придавал ему обиженный и робкий вид; круглые хитрые глазки говорили, что у него есть защитники. Он tio listo [163] , карнавальный тип, любитель борделей. У него был стиль танцора в дешевых увеселительных заведениях, чечеточника, работающего с тростью; он словно напевал «Я ходил в школу с Мэгги Мерфи» и рассказывал в накуренном зале разные истории, пока зрители ждали появления голой дивы с ее номером. В его репертуаре имелись безобидные анекдоты, пуканье для смеха, собачье тявканье; его любимая шутка - подойти сзади и с рычанием схватить за ногу. По желанию Саймона приходилось проводить с ним целые дни, изучая бизнес. Отказать было невозможно - особенно после рыданий брата в туалете.

162

Пьяница (нем.).

163

Продувной малый (исп.).

Я отдыхал от Хэппи в обеденное время. Он трясся в автомобиле до Холстед-стрит, потому что ненавидел ходить пешком. Возвратившись в два, он брел по подъездной аллее от остановки, неся пальто, широкополую соломенную шляпу и жилет, набитый сигаретами, карандашами и визитками; у него самого была визитка с надписью: «Хэппи Келлерман, представитель фирмы "Марч. Уголь и кокс"» - и рисунок: петух гонится за курицей, - а внизу слова: «Ненавижу бизнес». Придя, он проверял коромысло на весах, бросал в печку «Тайме», обходил площадку, а в жаркие дни мы сидели у бетонного колодца, из которого поднималась прохлада. Офис напоминал хижину поселенца или затрапезный дом на Вес- терн-стрит. Через дорогу устроили скотоприемник - грязные животные ревели в клетках, просовывали рыжие морды сквозь рейки; колеса грузовика тонули в угольной пыли, уголь трескался и тускнел сверху, лопухи гибли на корню. В углу двора поселились крысы, они не убегали и даже не шевелились, когда к ним подходили, там обитали целые семьи, кормились и растили детенышей. Я никогда раньше не наблюдал так близко их жизнь, они делали что хотели, бесстрашно снуя у наших ног. Саймон купил пистолет («на всякий случай») и стрелял по ним - зверьки разбегались, но вскоре возвращались. Они даже не удосужились вырыть норки, лишь сделали небольшие углубления для гнезд.

Хэппи регистрировал продажи на больших желтых листах; первоклассный писарь, гордящийся красивым почерком, он сидел на высоком стуле в плоской соломенной шляпе, чередуя жирные и тонкие штрихи. Старомодный, поцарапанный за время долгой службы желтый бухгалтерский стол стоял у небольшого квадратного оконца, в котором виднелась голова Хэппи, а иногда появлялся и Саймон, выписывающий чеки в толстой чековой книжке. Поначалу подобное занятие приводило его в восторг. Выведав у меня, что я должен Па- дилле два бакса, он чрезвычайно обрадовался возможности оплатить мой долг одной своей подписью. Теперь былая радость ушла: цифры в балансе становились все мельче, - и ему вспомнился его последний смелый поступок: попытка быстро раздобыть деньги, чтобы жениться на Сисси. Он считал, что на карту поставлена его жизнь. Когда Саймон пришел ко мне и сообщил о своем намерении жениться и серьезном отношении к деньгам, то не просто трепал языком, о чем теперь свидетельствовало его страдальческое, погасшее лицо и поведение на грани безумия. Он смотрел с таким несчастным видом на это угольное Саргассово море во время летней стагнации и духоты, что у меня от ужаса пересыхало горло. Я почти бросил свой воровской бизнес, не читал книги, а бродил по двору рядом с братом, засунув руки в карманы, не только от одиночества, но и от самого настоящего страха. Меня пугало, как небрежно обращается он с оружием, стреляя по крысам. И еще он жаловался на тяжесть в голове:

– Мои мозги вот-вот закипят и полезут из ушей.

Мне еле удалось удержать его от драки с Хэппи - тот в неудачный момент схватил Саймона за ногу с собачьим урчанием. Еще мгновение - и неизвестно, чем бы дело кончилось. А совсем недавно он смеялся с Хэппи над его историями: как тот был «подсадной уткой» во время земельного бума во Флориде; как у него случился роман с турчанкой, не выпускавшей его из дома; как он перенес первую дозу наркотика («казалось, попал в банку с горячими червяками для наживки»). Такой резкий переход хозяина от бурного веселья к ярости навел Хэппи на мысль об увольнении. Пытаясь уладить конфликт, я видел в его больших умных глазах злобу и предостережение. Я стремился помирить их.

– Такого дерьма я не встречал и в фирмах побольше этой, - сказал он мне тихо, но Саймон все слышал.

По тому, как брат опустил голову и приоткрыл рот с выбитым передним зубом (он так его и не вставил), я понял, что у него колотится сердце и он борется со страстным желанием схватить Хэппи за шиворот и выбросить на улицу.

Наконец он произнес:

– Ладно. Я виноват. Прошу прощения. Что-то я сегодня нервничаю. Ты пойми, Хэппи…

Мысль о Магнусах пересилила остальное, а еще ужас от собственной забывчивости: ведь он новичок в бизнесе, а Хэппи - знаток, хоть и зануда, поэтому надо быть выше подобной чепухи. Однако меня такая разумность и терпение пугали - лучше бы он гневался и хвастался. Тяжело было слышать, как тихо, с трудом превозмогая себя, он говорит по телефону с Шарлоттой, отвечая на ее вопросы смиренно и подробно, - это походило на капитуляцию.

– А почему бы вам, - сказал он мне и Хэппи, - не взять машину и не навестить наших дилеров? Поработайте немного. Вот вам пять баксов на пиво. А мы с Кокси останемся здесь и попробуем привести в порядок забор. Если этого не сделать, нас обворуют подчистую.

Кокс - разнорабочий и любитель выпить, ходивший в потрепанном живописном берете, напоминавшем головной убор итальянского офицера. Саймон послал его поискать старые доски у фабрики «Уэстингхауз». Кокси работал за гамбургеры, бутылку калифорнийского хереса или травку. В придачу он был сторожем и спал на каком-то рванье перед редко используемой парадной дверью. Кокс прихрамывал (по его словам, получил ранение в ногу в сражении у высоты Сан- Хуан [164] ), но все же обошел сетчатое ограждение в милю длиной, окружавшее корпорацию, - подрядчики установили там стальную сетку, позволявшую всем видеть отдаленное мерцание, кирпичные башни, электростанции и битуминозный уголь, плавящийся под ярким летним солнцем.

164

Сан-Хуан - гора недалеко от г. Сантьяго, в восточной части Кубы. В 1898 г. во время американо-испанской войны там произошло крупное сражение.

Я поехал с Хэппи. Он вел автомобиль, хотя и боялся ездить по улицам, населенным иммигрантами, - вдруг задавит малыша, и тогда разъяренная толпа разорвет его на куски.

– Если с их детьми что-то случится, берегись: пусть ты и не виноват - тебе несдобровать.

Он так трясся, что не дал мне руль, считая, будто я недооцениваю опасность. Мы повели наших дилеров по кабакам, пили с ними пиво и обменивались новостями; в этих сонных и затемненных от жары пивнушках, где даже мухи не в силах летать, мы были словно под кайфом - от запаха камфоры в мужском туалете, солодовой горечи, горячей пустоты и глухих ударов мяча в трансляции бейсбольного матча, только усугублявших непонятную, неизвестно отчего возникшую тоску. Мысли о внешнем мире вызвали в памяти Падиллу, размышлявшего о размерах Вселенной; только научный интерес мог умерить ужас этого вопроса. В таких местах, где мохнатые мухи ползают от капли к капле, от звездочки к звездочке, нужно молиться, чтобы, выйдя отсюда, не попасть в безлюдную Вселенную и ничто плохое не коснулось нашего округа в Северном Иллинойсе.

Такие мысли никогда не волнуют Саймона. Куда бы ни попал, он заставит это место работать на него - других отношений не признает; везде спрятаны доллары - в скалах можно найти воду, пустынные горы способны таить нефть или железо, богатство спрятано в таких местах, куда другие не захотят идти - в бесплодных пустынях, районе Ньюфаундленда, на бедных землях, в антарктических снегах, потемневших от топлива, изготовленного в Техасе или Персии.

Грапек, Дродзь, Матучински - так звали наших дилеров; мы нашли их в хижинах - около церкви, возле похоронного бюро, на временном поселении. Уголь они продавали тоннами или мешками; в их распоряжении имелись грузовики с откидным бортом или самосвалы; их приходилось уговаривать и заманивать обманом, развлекать, предлагать специальные ус-

ловия, льстить, что-то изобретать, рассказывать байки о новых залежах, лицемерно делиться технической информацией о британской тепловой единице и зольности. Хэппи умел вести с ними дела, у него по этой части был талант, сравнимый разве что с талантом судового поставщика; он пил пива не меньше, чем они, стакан за стаканом, и добивался своего. Соблазненные низкими ценами и хорошим углем, они сдавались.

Некоторые продажи провел Саймон. Он дал мне наши рекламные листки для распространения в китайском квартале, предлагая кокс, который китайские прачечные предпочитали всем другим видам топлива, и понемногу приобретал клиентов. Саймон не упускал из вида и иные районы и просил заказы у новых родственников. Чарли Магнус пошел ему навстречу, и мало-помалу дело сдвинулось с мертвой точки.

Саймону хватило политической мудрости участвовать в тендере на подрядные работы для муниципалитета; он встречался с помощниками политических боссов и был на дружеской ноге с блюстителями порядка; он виделся с лейтенантами и капитанами, с юристами, риелторами, игроками и книжниками, с важными людьми, имеющими законный бизнес и собственность. Во время забастовки шоферов и грузчиков полицейские автомобили охраняли два его грузовика от забастовщиков, которые из других машин выбрасывали уголь прямо на улицу. Я сидел в полицейском участке и ждал его звонка, чтобы сообщить копам, когда машина с грузом выезжает с площадки; по-моему, я впервые находился в таком месте на законном основании. Но каким же мрачным был этот участок на Вест-Сайд! Очень мрачным. Порочным, больным, воспаленным и гноящимся. И когда неудачники - выбравшие неправильный путь люди - ходили с опущенной головой, волочили ноги или, напротив, широко шагали, глазели, трепетали от страха, сдавались, на все плевали - неизменный, лишний, никому не нужный человеческий материал, - вам приходило в голову, что ведь весь этот сброд рожден людьми и имеет человеческий облик, а кроме того, абсолютно нетребователен и заведомо обречен. И не забудьте безнравственную жестокость и огромные деньги тех, кто находится на официальной стороне. А ведь это даже не большая тюрьма вроде Ньюгейта, не центральное заведение, а обычный полицейский участок.