Приключения Перигрина Пикля

Перигрином овладела странная прихоть, и когда он рассказал о своей затее Кэдуоледеру, тот тотчас же ее одобрил. Он задумал посмеяться над обществом, предложив старому мизантропу, чья внешность чрезвычайно подходила для этой цели, разыграть роль профессионального волшебника. Немедленно приступили к осуществлению плана; было снято помещение в доме с отдельным ходом, чтобы посетители могли свободно входить и выходить, не привлекая к себе внимания; и после того как в эту квартиру принесли атрибуты волшебника — глобусы, телескопы, волшебный фонарь, скелет, чучело обезьяны, кожу крокодила, шкуру выдры и кожу змеи, — сам колдун расположился в своем замке, разослав предварительно печатные объявления, возвещавшие о его предприятии.

Эти извещения вскоре возымели действие, отвечающее желанию затейников. Так как плата оракулу была назначена в полгинеи, публика натурально заключила, что это не простой гадальщик, и на следующий же день несколько знакомых Перигрину знатных леди возжаждали испытать искусство нового колдуна, который якобы недавно прибыл из страны Могола, где изучал эту науку у философа-брамина. Наш молодой джентльмен отозвался с насмешкой и презрением о претензиях сего мудреца и с притворной неохотой согласился проводить к нему дам, заметив, что очень легко разоблачить невежество этого человека и простая справедливость требует покарать его за самонадеянность. Хотя он без труда мог заметить чрезвычайное легковерие леди, однако они сделали вид, будто разделяют его мнение, и сговорились для забавы, что одна из них постарается одурачить волшебника, явившись к нему в наряде служанки, которая в свою очередь наденет платье своей госпожи, а наш искатель приключений, обещавший проводить их в указанное место, будет соответственным образом с ними обходиться.

Когда обо всем договорились и условились встретиться в следующий приемный день, Перигрин сообщил своему другу необходимые сведения и в назначенный час повел своих дам к прорицателю. Их впустил камердинер нашего героя, чья физиономия, от природы худая и смуглая, была украшена фальшивыми усами; персидский наряд был ему весьма к лицу, и он казался приличным церемониймейстером при столь живописном некроманте. Скрестив на груди руки и склонив голову, он шествовал перед посетителями в торжественном молчании и ввел их в святилище, где они увидели волшебника, сидящего за столом, на котором находились перо, чернила и бумага, а также различные книги, математические инструменты и длинный белый жезл. Прорицатель был облачен в черную мантию и меховую шапку. Лицо его, выражавшее сугубую философическую серьезность, которую он на себя напустил, изменилось также и благодаря длинной белоснежной бороде, доходившей ему до пояса, а на плечах сидели два огромных черных кота, специально к этому приученные.

Эта фигура, которая испугала бы и самого Перигрина, не будь он посвящен в тайну, не преминула произвести впечатление на тех, кого он сопровождал. Леди, изображавшая горничную, войдя в комнату, побледнела, несмотря на всю свою бойкость и живость, а переодетая дамой служанка, чей ум был недостаточно развит, начала дрожать всем телом и посылать к небесам мольбы о спасении. Их спутник, приблизившись к столу, сделал свое приношение и, указывая на служанку, сказал волшебнику, что сия леди желает знать о том, какой брак сулит ей судьба.

Философ, не поднимая глаз на особу, ради которой с ним совещались, подставил ухо одному из черных демонов, мурлыкавших у него на плече, и, взяв перо, написал на клочке бумаги следующие слова, которые Перигрин, по желанию леди, прочел вслух: «Ее судьба будет в большой мере зависеть от того, что произошло с ней в третий день истекшего декабря, около девяти часов утра».

Как только была прочтена эта фраза, служанка, игравшая роль леди, взвизгнула и бросилась в переднюю, восклицая:

— Господи, смилуйся над нами! Да ведь это сам дьявол во плоти!

Ее госпожа, которая с великим изумлением последовала за нею, настойчиво добивалась узнать, какое происшествие имеет в виду чародей; и миссис Эбигейл, опомнившись, сообщила, что у нее есть поклонник, который — в день и час, указанный мудрецом, — обратился к ней с предложением вступить в брак. Однако такое объяснение было скорее остроумно, чем чистосердечно, ибо поклонником был не кто иной, как сам мистер Пикль, который покорял сердца горничных и, сообщая предварительно все сведения своему соучастнику, упомянул и о том свидании, коим удостоила его эта девица.

Наш герой, видя, что спутницы его поражены мастерством чародея, который устрашил и госпожу и служанку чуть ли не до истерического припадка, начал подсмеиваться над их испугом, говоря, что ничего удивительного нет в его осведомленности, ибо эти сведения могли быть ему доставлены кем-либо из тех тайных разведчиков, которыми подобные обманщики поневоле должны пользоваться, либо их сообщил сам влюбленный, побывавший, быть может, здесь с целью узнать результаты своей любовной интриги. Ободренная этими словами или, вернее, подстрекаемая ненасытным любопытством, которого не сокрушить никакими опасениями, замаскированная леди вернулась в комнату волшебника и, разыгрывая роль бойкой служанки, сказала:

— Мистер колдун, теперь, когда вы удовлетворили мою госпожу, будьте добры, скажите мне, выйду ли я когда-нибудь замуж?

Мудрец, нимало не колеблясь, удостоил ее ответа, произнеся следующие слова:

— Вы не можете выйти замуж, покуда не овдовеете; а случится это когда-нибудь или нет — такой вопрос не в силах разрешить моя наука, ибо предвидение мое не простирается дальше тридцати лет.

Такой ответ, сразу отнявший у нее приятную надежду стать независимой, пока она наслаждается молодостью и богатством, мгновенно омрачил ее лицо; веселое ее расположение духа рассеялось, и, не задавая больше никаких вопросов, она удалилась, бормоча с досадой и гневом, что этот прорицатель — глупый, дерзкий и самый заурядный шарлатан. Несмотря на предубеждение, вызванное злобой, вера вскоре вернулась к ней; когда же его ответы были доведены до сведения тех сообщниц, которые поручили ей испытать его мастерство, они все до единой уверовали, что искусство его поистине сверхъестественно, и хотя каждая притворялась, будто относится к нему с презрением, однако решила прибегнуть тайком к его помощи.

Тем временем служанка, хотя и получившая строжайший приказ хранить тайну, была столь потрясена разоблачением, касавшимся ее поведения, что превозносила мудреца перед своими знакомыми, уверяя их, что он рассказал ей всю ее жизнь со всеми подробностями. И тогда слава его чуть ли не в одно мгновение разнеслась по всему городу; и в следующий раз, когда прием у него начался, дверь его осаждали любопытные всех видов и званий.

Будучи отнюдь не новичком в этом искусстве, Кэдуоледер знал, что, предсказывая будущее всем без разбору, он не может поддержать свою репутацию, ибо каждый, кто придет к нему за советом, будет добиваться от него сведений о своем прошлом; но нельзя было предполагать, что ему удастся ознакомиться с личными делами каждого, кому вздумается к нему обратиться. Поэтому он приказал своему слуге, которому дал имя Хаджи Рурк, объявить всем посетителям, что плата определена в полгинеи, и те, кто не согласен с такой платой, пусть лучше уступят место остальным.

Это заявление достигло цели, ибо толпа состояла преимущественно из лакеев, горничных, подмастерьев и мелких торговцев, которые не могли платить так дорого за предсказание; сначала они тщетно предлагали шиллинги и полукроны, а затем удалились один за другим и освободили место аристократическим клиентам.

Первая из особ этого ранга явилась переодетая женой зажиточного торговца, но такой наряд не защитил ее от проницательности волшебника, который с первого же взгляда признал в ней одну из тех леди, чей приход был ему возвещен Перигрином, предполагавшим, что любопытство их не только не удовлетворено, но еще сильнее возбуждено сведениями, полученными от первой посетительницы прорицателя. Леди приблизилась к философу с неустрашимым видом, свойственным знатной матроне, и с усмешкой спросила его тихим голосом, какой цвет лица будет у следующего ее ребенка. Некромант, которому была хорошо известна личная ее жизнь, тотчас ответил на этот вопрос, по обыкновению в письменной форме: «Давно ли был уволен негр Помпеи, служивший у вашего лордства?»

Хотя она и была наделена в значительной мере той силон духа, которая носит название наглости, однако на лице ее отразились стыд и замешательство, когда она читала записку, убедившую ее в необычайной прозорливости оракула; и, обратившись к нему, она сказала очень серьезным тоном:

— Вижу, доктор, что вы человек, весьма искушенный в той науке, которой занимаетесь; и потому, не пытаясь притворяться, я признаюсь, что вы поистине угадали мои опасения. Я убеждена, что нет надобности задавать вам более откровенные вопросы. Вот кошелек с деньгами; возьмите его и избавьте меня от жесточайшего и мучительного беспокойства.