Приключения Родрика Рэндома

Осведомившись о подробностях этого приключения и уразумев со слов слуги, что капитан пришел только что без шляпы и парика, я готов был, не колеблясь, признать в нем человека, освобожденного мною, и укрепился в своей уверенности, услыхав его голос, которого до этого события я так долго не слышал. Поневоле я призадумался о своем вмешательстве, проклиная собственную глупость, ибо глаз у меня сильно запух и воспалился, и я даже решил рассказать всю правду об этом происшествии, чтобы отомстить негодному трусу, из-за которого пострадал.

И вот на следующий день, когда он в присутствии моего хозяина, его жены и дочери сочинил тысячу лживых историй, повествуя об удали, которою он отличился, спасаясь бегством, я осмелился открыть тайну и, приведя в доказательство свой заплывший глаз, обвинил Гауки в трусости и неблагодарности. Он был столь поражен этой речью, что не мог вымолвить ни слова в ответ, а остальные таращили друг на друга глаза, пока, наконец, моя хозяйка не принялась бранить меня за дерзкое поведение и не пригрозила выгнать вон за наглость. Тогда Гауки, опомнившись, заметил, что, поскольку молодой человек мог по ошибке принять его за кого-нибудь другого, он прощает ему обидную злоречивость, тем более, что молодой человек, по-видимому, пострадал за свои услуги, но он советует мне быть впредь более осторожным в моих заключениях, прежде чем оглашать их в ущерб другому. Мисс превозносила великодушие капитана, простившего того, кто так гнусно его очернил, а я стал подозревать, что ее похвалы отнюдь не бескорыстны. Но аптекарь, который был, может быть, более проницателен или менее пристрастен, чем его жена и дочь, расходился с ними во мнении по этому вопросу и обратился ко мне в лавке с такими словами:

— Ah! Mon pa'uvre Roderique! У вас больше veracite [35] , шем prudence [36] , но моя шена и дошь diablement sage [37] , a monsieur le capitaine un fanfaron, pardieu! [38]

Это хвалебное слово жене и дочери, хотя и произнесенное им иронически, было тем не менее вполне справедливо: став на сторону Гауки, одна оказала услугу выгодному жильцу, а другая приобрела мужа в ту пору, когда таковой был совершенно необходим, ибо молодая леди, видя, как с каждым днем все яснее и яснее обнаруживаются последствия ее сношений с О'Доннелом, столь искусно завоевала расположение нового жильца, что не прошло и двух недель, как они, отправившись якобы в театр, поехали вместе на Флит-стрит ^{36} , где сочетались брачными узами, оттуда перебрались в баню, где брак был завершен, а утром вернулись домой, где испросили благословение ее отца и матери. Несмотря на стремительность, с какой был заключен этот союз, благоразумные родители не почли нужным отказать в своем одобрении, так как аптекарь был отнюдь не огорчен, узнав, что его дочь вышла замуж за молодого человека с видами на будущее, который не проронил ни словечка об ее приданом, а его жена радовалась избавлению от соперницы, отнимавшей у нее поклонников, и шпионки, следившей за ее увеселениями. Да и мне это событие доставило удовольствие, когда я подумал о том, что уже отомстил неумышленно своему врагу, заблаговременно сделав его рогоносцем.

35

Правдивость (франц.).

36

Благоразумие.

37

Дьявольски умны.

38

Мсье капитан — хвастун, чорт подери!

Но я не подозревал, какая гроза злосчастья собиралась надо мной, пока я услаждал себя такими мыслями. Какую бы личину ни надевал Гауки, моя осведомленность о приключении, упомянутом выше, и упреки, которыми я разразился против него, задели его за живое и столь глубоко заронили в его сердце семена враждебности, что он, очевидно, поведал о своем негодовании жене, жаждавшей не менее, чем он, довести до погибели того, кто не только пренебрег ее ласками, но в подходящий момент мог огласить подробности, отнюдь не лестные для ее доброго имени, и охотно согласившейся принять участие в заговоре, который, ежели бы возымел желаемые ими последствия, неминуемо привел бы меня к позорной смерти.

Несколько раз мой хозяин не досчитывался лечебных снадобий в большом количестве, чему я не мог дать никакого объяснения, и он, потеряв, наконец, терпенье, обвинил меня без всяких обиняков в том, что я их присвоил для собственных нужд. Поскольку я не имел возможности противопоставить его подозрениям ничего, кроме клятвенных заверений, он сказал мне однажды:

— Ей-богу, ваше слово не мошет дать мне удовлетворение… я нахошу необходимость искать мой лекарства… pardojnnez moi, il faut chercher [39] … я требую le clef от вашего coffre [40] сей ше час.

39

Простите, нужно поискать (франц.).

40

Ключ от вашего сундука.

Затем, повысив голос, чтобы скрыть страх, охвативший его при мысли, как бы я не оказал сопротивления, он продолжал:

— Oui, foutre! [41] Я вам приказываю — rendez le clef [42] от вашего coffre… moi, si, moi, qui vous parle! [43]

При этом обвинении я почувствовал такое презрение и злобу, что залился слезами, принятыми им как доказательство моей вины, и, вытащив ключ, сказал, что он может получить удовлетворение немедленно, хотя не так-то легко будет ему — в чем он и убедится — дать удовлетворение мне за ущерб, нанесенный моей репутации его несправедливыми подозрениями. Он взял ключ и в сопровождении всех домочадцев поднялся в мою комнату приговаривая:

41

Да, наплевать!

42

Дайте ключ.

43

Да, это говорю вам я!

— Eh bien, nous verrons… nous verrons! [44]

Но каковы же были мой ужас и изумление, когда, открыв сундук, он извлек оттуда пригоршню тех самых снадобий, которые исчезли, и произнес: — Aга! Vous etes bien venus… mardie, monsieur Roderique l, вы ошень невинны! [45]

Я не в силах был вымолвить ни слова в свое оправдание и стоял недвижимый и безмолвный, в то время как все присутствующие делали соответствующие замечания касательно моей якобы обнаружившейся виновности. Служанки выразили сожаление, что я попал в беду, и удалились повторяя:

44

Ну что ж, посмотрим… посмотрим!

45

Вы недурно устроились… чорт возьми, мсье Родрик (франц.).

— Кто бы мог подумать?

Моя хозяйка, воспользовавшись этим разоблачением, поносила обычай нанимать людей из чужих краев, а миссис Гауки, заявив, что никогда не была высокого мнения о моей честности, предложила препроводить меня к судье и немедленно заключить в Ньюгет. Ее муж был уже на лестнице, чтобы итти за констеблом, когда мистер Лявман, осведомленный о расходах и хлопотах, связанных с судебным преследованием, на которые ему пришлось бы себя обречь, и в то же время опасаясь, как бы кое-что из моих показаний не повредило его практике, крикнул:

— Restez, mon fils, restez! [46] Действительно, се pauvre diable [47] совершил одно большое преступление, но, peut etre [48] , милосердный господь даст ему каяться и на мою голову не упадет грешная кровь.

Капитан и его супруга воспользовались всеми христианскими доводами, подсказанными их рвением, чтобы побудить аптекаря преследовать меня судом и привести к погибели, и толковали о вреде, какой причинит он обществу, членом коего является, позволяя улизнуть мошеннику, который не преминет совершить новое злодеяние, ибо не забудет о том, как легко вышел он сейчас сухим из воды. Но их красноречие не произвело на моего хозяина никакого впечатления, и, повернувшись ко мне, он сказал:

46

Останьтесь, сын мой, останьтесь!

47

Бедняга.

48

Может быть.

— Ступайте, несшастный, ступайте вон из мой дом и постарайтесь загладить ваши mauvaises actions [49] .

К тому времени негодование вывело меня из столбняка, в котором я до сей поры пребывал, и я начал так:

— Сэр, признаюсь, улики против меня, но вас обманывают не меньше, чем поносят меня. Я пал жертвой злобы этого негодяя, — я указал на Гауки. — Он ухитрился перенести сюда ваше добро, чтобы эта находка опорочила мое имя и окончательно меня погубила. Он ненавидит меня, потому что знает, какой ущерб нанес мне в моем родном краю. За эту обиду он, по трусости своей, отказал мне в сатисфакции, что неподобает джентльмену. Мало того: ему известно, что я знаю о его недостойном поведении здесь, в Лондоне, о чем я уже рассказывал, и он не желает, чтобы такой свидетель его неблагодарности и малодушия остался в живых. Вот почему он повинен в самом гнусном злодейском поступке, грозящем мне гибелью! И я опасаюсь, мадам, — обратился я к миссис Гауки, — не слишком ли охотно разделяете вы чувства вашего супруга. Частенько видел я в вас моего врага и прекрасно знаю причину, но а настоящее время не считаю уместным ее оглашать. Однако я не советовал бы вам, ради вас же, доводить меня до крайности!

49

Дурные дела.

Эта речь привела ее в такое бешенство, что она, побагровев и сверкая глазами, как фурия, подступила ко мне и, подбоченившись, плюнула мне в лицо, заявив, что я бесстыжий негодяй, но она не боится моей злобы, и если ее отец откажется преследовать меня судом как вора, она не проведет больше ни одной ночи под его кровом. В то же время Гауки с напыщенным видом сказал, что презирает всякие небылицы, какие бы я ни наговорил против него, но если я вздумаю чернить его жену, он, ей-ей, меня убьет. На эту угрозу я отвечал: