Приключения Шринкмэна
Шрифт:
— Помогите! — закричал я, сложив ладони рупором. — Пожалуйста, не могли бы вы подсадить меня в автобус?
Она меня не слышала. Она поставила левую ногу на подножку и потянулась к поручню.
— Пожалуйста! — надрывался я.
Она оттолкнулась от тротуара второй ногой — и уронила автобусный жетон. Я видел, как он поскакал по тротуару.
Я отскочил с его пути. Жетон был размером с крышку канализационного люка!
Женщина повернулась, отошла от автобуса и нагнулась за жетоном.
Я понял, что это мой последний шанс.
Меня осенила отчаянная идея.
Я
Чертыхаясь себе под нос, она достала жетон из травы. После чего повернулась и зашагала обратно к автобусу.
Я набрал в грудь побольше воздуха и побежал.
Я видел, как она подняла правую ногу и поставила ее на подножку автобуса.
Разгоняясь, шлепая босыми ногами по асфальту, я выбросил обе руки вперед.
Прыгнул на ее левую ногу.
Попытался ухватиться за джинсы руками…
…и промахнулся.
Глава 18
— Оххххххх! — вырвался из моей груди испуганный возглас.
Мои руки ударили по воздуху.
Я заскользил вниз по ноге женщины.
Она поставила на подножку вторую ногу. Послышалось громкое «КЛАНГ!» — это она пробила жетон.
Я шмякнулся на ее белую кроссовку и отчаянно уцепился за шнурки.
Я просунул под них обе руки и крепко держался, пока она — БАМ! БАМ! БАМ! — поднималась по ступенькам в автобус.
Костяшки на моих пальцах побелели от напряжения. Тем временем она прошла вниз по проходу и заняла место у задней двери.
— ДА!!! — радостно вскричал я. Мне хотелось вскинуть над головой кулаки. Но я до смерти боялся свалиться с кроссовки.
Автобус с ревом отъехал от тротуара. Я посмотрел вперед. Мне было видно только пространство под сиденьями, простиравшееся на мили вперед, словно я не ехал в автобусе, а плыл на океанском лайнере.
— О-о-о-ой! — вскрикнул я, когда женщине вдруг вздумалось скрестить ноги.
Я увидел, как ее правая нога нависла над левой.
Не желая быть раздавленным, я отпустил шнурки и сиганул с ее ноги на пол автобуса. Откатился под сиденье. И остаток пути проехал, держась за металлическую ножку сиденья.
Когда спустя много часов я подошел к застекленным дверям приемной доктора Хэйворда, то чуть не разрыдался. От счастья, от облегчения, от того, что был жестоко измотан.
Прыжок с автобусной подножки навсегда останется одним из самых пугающих испытаний, выпавших на мою жизнь. Не считая, конечно, игры в перетягивание каната между двумя собаками, сражения с кузнечиком и падения в самую гущу колонии муравьев.
Да и пересечение самой оживленной улицы в городе тоже далеко не пикник. Я бежал вприпрыжку, постоянно озираясь, точно перепуганный бельчонок.
И вот теперь я стоял перед приемной доктора Хэйворда. Впереди меня ждало новое испытание — необходимо было как-то пройти через эти двери.
Мне пришлось
долго ждать, пока из приемной не вышел человек нормального роста. Тогда я пулей влетел внутрь, прежде чем двери успели захлопнуться.Я вошел в комнату ожидания, поднял глаза на кресла и кушетки. Пусто. Никто не ждал приема.
Где же мама и папа?
Высоко-высоко надо мной тихонько бурлила вода в аквариуме. В животе у меня тоже забурлило. Я вдруг почувствовал тошноту.
Неужели родители меня не ждут? Где они вообще?
Послышался кашель. Я увидел Карлу, ассистентку доктора Хэйворда, сидящую за регистраторской стойкой высотой с небоскреб.
Я забежал под кофейный столик и оттуда бросился к стойке, зовя Карлу. Но она разговаривала по телефону:
— Сожалею, но доктор неделю будет отсутствовать в городе…
Меня она, конечно, не слышала.
Я лихорадочно огляделся. Как мне привлечь ее внимание? Как мне заставить ее меня заметить?
Мой взгляд упал на черный зонтик, стоящий в углу. Если я смогу забраться на ручку зонтика, то окажусь на достаточной высоте, чтобы Карла могла меня увидеть.
Я подошел к зонтику. Он вздымался надо мной, точно громадное дерево. Нелегко будет по нему взобраться. Но я был так близок… так близок к тому, чтобы получить лечение… Я не мог сдаться сейчас.
Обеими руками ухватившись за черную ткань, я полез наверх. Руки мои были влажные, а ткань, как назло, очень гладкая и скользкая.
Я лез медленно, обхватывая ногами проступающие под тканью длинные спицы. Руки норовили соскользнуть, и сам я все время соскальзывал.
На половине пути я потерял хватку и начал падать. Но я успел обхватить зонтик ногами. И держался… держался… Затем медленно, тяжело дыша, обливаясь потом, я снова полез наверх.
Когда я добрался до металлического стержня, мне пришлось остановиться и передохнуть. Затем я протянул руку и потер пальцами блестящую деревянную ручку. Проверяя.
Она тоже была страшно скользкая. Но я знал, что если заберусь на нее, то Карла обязательно сможет меня заметить. Ну, или по-крайней мере услышать.
Оттолкнувшись ногами от стержня, я принялся карабкаться к толстой коричневой ручке.
Почти добрался… почти добрался…
И вот уже я стоял на ней, усталый и запыхавшийся… но я все же добрался! Теперь я стоял достаточно высоко, чтобы кто-нибудь мог заметить меня.
Я это сделал! Я это сделал!
Грудь моя судорожно вздымалась, сердце колотилось. Я повернулся к стойке. И начал звать Карлу.
И только потом заметил, что она ушла.
Глава 19
Ее кресло было выдвинуто.
От досады я прямо заревел… и тут же потерял равновесие. Я качнулся вперед и чуть не свалился с зонтика.
А потом раздался крик — пронзительный вопль ужаса.
Я обернулся и прямо перед собой увидел Карлу, прижимающую ладони к щекам, с побагровевшим лицом и ртом, разинутым в душераздирающем визге.
Дверь кабинета распахнулась, и в комнату ожидания влетел доктор Хэйворд с болтающимся на груди стетоскопом.