Приключения в Красном море. Книга 1(Тайны красного моря. Морские приключения)

Ато Жозеф выдавливает из себя улыбку и приветливо здоровается со мной:

— О! Добрый день, господин Монфрейд, а я думал, что вы в море. Значит, на этот раз вы не поплыли на своем судне?

— Стало быть, вы знали, что мое судно должно было вчера сняться с якоря? Поистине вы в курсе всех дел. Но, как видите, я не уехал. Может быть, вам известна причина задержки?

— Неужели я, по-вашему, могу о чем-то знать? Я ведь не друг губернатора, хотя обо мне ходит такая молва. Я всего лишь бедный старик, о котором все забывают, едва он становится никому не нужным.

— Несчастный!..

— Что вы сказали?

— Нет, ничего, мне вспомнился один человек, на которого вы похожи, но вы его не знаете. Прощайте, оставляю вас наедине с вашими мыслями.

— Что ж, желаю вам счастливого плавания, ведь вы сегодня вечером выходите в море.

— Благодарю.

Нет, этот старый Тартюф явно что-то знает. Должно быть, при его участии в недрах администрации что-то затевается.

* * *

Встречу своему клиенту я назначил на ночь с субботы на воскресенье, в Амбадо, расположенном в заливе Таджуры. Сегодня пятница. Задержка с отплытием нарушает мои планы и ставит под угрозу все предприятие. Не эту ли цель преследует администрация? Значит, власти узнали, где и когда я должен встретиться с клиентом?

Все возможно…

Два абиссинца, сделавшие заказ на поставки оружия, вероятно, являются агентами Ато Жозефа. Я видел их лишь один раз. Однако они поручили мне передать их товар именно Маки. Я знаю этого данакильца неплохо, и он проявил себя достаточно надежным человеком в других обстоятельствах, чтобы я мог положиться на него. Но, может быть, удар направлен одновременно и против него, ибо он впал в немилость у губернатора, как и присягнувший на верность посредник Салима Монти.

С самого утра я пытаюсь найти абиссинцев, но безуспешно. В итоге я обращаюсь к Ато Жозефу: как никак, он «консул Абиссинии».

Когда я завожу разговор о них, расслышать мой первый вопрос ему не позволяет внезапная глухота, к которой он прибегает в случае необходимости. Наконец, после моих разъяснений он заявляет, что в глаза не видел этих людей, Даже никогда не слышал о них…

Через четверть часа я сталкиваюсь со своими знакомцами в дверях греческого кабачка. Они распространяют вокруг себя запах арака [39] , которым пропитаны эти грязные заведения, а нетвердая походка абиссинцев не оставляет у меня никаких сомнений относительно их состояния.

39

Арак— анисовая водка. (Примеч. пер.)

Один из них, в прошлом воспитанник католической миссии, знает французский.

— Так, значит, ты не наведывался к Ато Жозефу со дня своего приезда сюда, ты, являющийся католиком, как и он.

— Нет. Он не должен знать, что мы находимся здесь, иначе он что-нибудь заподозрит.

— Но я только что от него; я спросил у Жозефа, где вы, чтобы сообщить вам о возможной отсрочке.

— Напрасно… И что же он ответил?

— Конечно, он сказал, что не знает вас… В конце концов это не имеет значения, но боюсь, что я опоздаю на субботнюю встречу.

— Однако надо приплыть вовремя, потому что, если наши люди, которые должны сопровождать караван, не увидят вас, они уйдут, так как не чувствуют себя в безопасности у данакильцев. Сделайте все возможное, чтобы прибыть туда в условленный час.

Другой абиссинец, которому наш разговор переводит его приятель, кажется, не на шутку взволнован возможностью опоздания.

В пять часов вечера появляется Абди, он сообщает, что таможенное судно Измаила будет сопровождать нас и что отправление назначено на восемь часов.

Я сажусь на судно на рассвете, мне больше нечего делать на суше. Я пытаюсь немного вздремнуть в ожидании отплытия.

Таможенное судно стоит на якоре в пятидесяти метрах от нас, и на нем пока никого нет.

Около восьми часов я слышу чей-то голос, на таможенное судно поднимаются люди. Я зову своих матросов: пора выходить в море.

Один из них прибывает из города в последний момент: ему пришлось вернуться домой за табаком. Он говорит мне, что видел, как таможенный бригадир Тома садился на судно с багажом вместе с Измаилом.

Понятно, что в моем положении поневоле начинаешь усматривать в самых обыденных вещах недобрые предзнаменования. Надо всегда подавлять в себе эту склонность к преувеличениям, так как они могут привести к серьезным промахам.

К тому же присутствие Тома, возможно, объясняется тем, что у него появились дела в Обоке. Вероятно, его послали туда для проверки налогов, полученных резидентом, являющимся представителем таможни. Я успокаиваю себя этим предположением.

Измаил кричит нам:

— Приготовиться к отплытию!

Мы выходим ночью, воспользовавшись свежим южным ветром. В нескольких кабельтовых позади нас на фоне неба, усеянного звездами, вырисовывается большой черный треугольник — это парус таможенного судна.

Тома, должно быть, уже исторгнул из своего желудка прощальный ужин, данный ему коллегами по конторе, так как высокие волны, бегущие из Индийского океана, накатываются на нас и впереди и сбоку, создавая одновременно бортовую и килевую качку.

Мы входим на рейд Обока перед рассветом.

Когда небо начинает светлеть, я больше не вижу бригадира. Он, скорее всего, уплыл на лодке в резиденцию сразу после прибытия. Вероятно, он хочет остаться незамеченным; если бы один из моих матросов не забыл дома свой табак, я бы так и не узнал, что он тоже находится в Обоке.

В семь часов я отправляюсь к сержанту Шеве. Как и обычно, он встречает меня дружелюбно. Но, когда он беседует со мной, у него слегка смущенный вид. Даже если бы мне ничего не было известно, я догадался бы, что сегодня утром у стен воистину есть уши.

Я привез резиновую пробку для пресловутой холодильной установки, которой всегда чего-то не хватает для нормальной работы. Едва я открываю рот, чтобы сообщить об этом, как этот славный парень знаком велит мне замолчать и отводит меня к входной лестнице, где нас, конечно, труднее подслушать. Там я неожиданно спрашиваю его:

— Куда вы подевали Тома?

— Так, значит, вы его видели?

— Он довольно-таки внушительный мужчина, — говорю я, рассмеявшись. — Это что, государственная тайна?