Приключения в Красном море. Книга 2(Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс)
Шрифт:
Теперь вы понимаете, какое значение приобретает для чиновников, обязанных бороться с контрабандой, факт конфискации гашиша, даже в самом незначительном количестве. Наши газетчики знают свое дело, и в Египте, как, впрочем, и повсюду, умеют из мухи сделать слона.
Каждый день пограничники на мегари [38] объезжают оба берега залива в поисках подозрительных следов или других знаков. Два пограничника с соседних постов, расположенных в пятидесяти километрах один от другого, движутся навстречу и, встретившись на полпути, рассказывают о том, что им удалось заметить. Затем они следуют дальше, а на следующий день проделывают тот же путь в обратном направлении.
38
Мегари (араб.) —
Мы с Горгисом проворачивали в ту пору мелкие делишки с командами некоторых пароходов. Мы получали от них товар в Суэцком заливе. Незадолго до событий, о которых пойдет речь, мы потеряли в море мешок с гашишем. Такие вещи случаются порой в плохую погоду, когда ночи особенно темны. Помнится, в тот день, когда груз был уже сброшен в море, мы были вынуждены отойти подальше из-за маленького парохода, подплывавшего к нашему буксиру. Это был белый пароход с очень высокими мачтами, и мы были напуганы его странным видом. Но это оказалась всего лишь прогулочная яхта, державшая курс на юг. Она приблизилась к нам только для того, чтобы получше разглядеть рыбацкий баркас. Видимо, эти туристы впервые оказались в Красном море и надеялись встретить здесь дикарей или людей с песьими головами. Под тентом на корме собралась веселая компания: элегантные дамы в светлых нарядах и джентльмены в адмиральских фуражках смеялись, глядя, как наша лодка подскакивает на волнах. Они не подозревали, что их веселье станет прелюдией к душераздирающей драме: из-за их прихоти мы не успели подхватить мешок вовремя и тщетно проискали его целую ночь и все следующее утро. Решив, что он утонул, мы вернулись в Суэц.
Но мешок не утонул… Он долго плыл по морю, как вестник беды, гонимый неведомой силой, управляющей человеческой судьбой. Затем его прибило к берегу, где его обнаружили два охранника с поста на мысе Зафрана. Пролежав долго в воде и под солнцем, товар испортился. Если бы он был пригодным, охранники сбыли бы его через какого-нибудь посредника, но он потерял всякую цену. Однако фабричная марка на мешке была еще видна, и по запаху можно было определить характер продукта.
Доблестные пограничники решили разыграть спектакль. Они высушили мешок на солнце и зарыли его там, где часто бывали рыбаки. Несколько дней спустя они увидели лодку, бросившую якорь неподалеку от берега из-за сильного волнения.
Это была лодка Муссы.
Мусса и его брат спали, устав от ночных трудов. Мальчик тем временем готовил скромную трапезу на слабом огне. Он пел и смеялся, пребывая в счастливом неведении, свойственном юности. Когда я вижу новорожденного ягненка, радостно вскакивающего на ножки, то тут же вспоминаю о мяснике, который вскоре его зарежет… Но счастливый ягненок об этом не подозревает.
Солдаты заметили издали своих жертв и погнали к ним верблюдов. Завидев их, мальчик разбудил отца и дядю. Рыбаки знают, что береговая охрана способна на все, и предпочитают с ней не сталкиваться. На борту баркаса Муссы не было ничего предосудительного, но они с братом давно покинули Суэц, и срок их патента уже истек. Испугавшись возможных осложнений, братья решили, что лучше не встречаться с солдатами. Верблюды были уже близко. Мусса с братом быстро снялись с якоря и подняли паруса, но в спешке забыли отвязать линек, которым парус был прикручен к рее. Мальчик ловко вскарабкался на мачту. В тот же миг раздался выстрел, и ребенок упал в воду. Стрелявший охранник жестами приказывал лодке подойти к берегу. Мусса бросился за борт, чтобы спасти ребенка. Его брат от страха спрятался на дне баркаса. Пограничники открыли огонь по дрейфующей лодке, стараясь попасть в фал и сбить полуразвернутый парус. Мусса подхватил потерявшего сознание сына и подплыл к баркасу со стороны, скрытой от глаз солдат. Брат взял у него из рук мальчика и положил его на дно. Но в тот миг, когда он хотел помочь брату забраться в лодку, он упал с пробитой головой.
Мусса, обезумевший от ужаса и ярости, поднялся во весь рост, не обращая внимания на свистевшие вокруг пули, и поднял руки в знак того, что сдается. Солдаты прекратили огонь, и он повел баркас к берегу не оттого, что испугался пограничников, а в надежде, что ребенку, который был еще жив, окажут помощь.
Как только Мусса причалил, оба зверя набросились на него и связали ему руки. Они бросили рыбака на песок вместе с ребенком, все еще не приходившим в сознание. Другие пограничники услышали стрельбу и побежали им на подмогу. Один из них, старший по званию, сразу же принялся расследовать дело. Ему рассказали, что рыбаков застали на берегу, когда они прятали в песок какой-то подозрительный сверток.
Нарушители пытались бежать, и поэтому охранникам пришлось, как положено в таких случаях, применить оружие. Четверо солдат сговорились подтвердить показание.Затем из песка вырыли гашиш, спрятанный несколько дней назад. Напрасно Джебели повторял, что он невиновен, и указывал на абсолютную непригодность товара, по закону качество контрабанды не служит смягчающим обстоятельством. Улики были налицо, а труп и раненый ребенок говорили о попытке сопротивления. Дело было состряпано превосходно.
Несчастный рыбак молил спасти его сына. Пуля прошла навылет под правой лопаткой ребенка, который хрипел и задыхался с кровавой пеной у рта. Солдаты небрежно бросили его на песок рядом с мертвым дядей, которому пуля разнесла полчерепа. Они набросили на труп и раненого ребенка пальто, и один из них отправился в гарнизон за офицером, чтобы составить протокол по форме и придать этому страшному преступлению законный характер.
Верблюды присели на песок, трое солдат вытащили из седельной кобуры свои трубки и принялись мирно покуривать. Стоны ребенка становились все тише. Он захрипел в последний раз и расстался с жизнью… Связанный Мусса уронил голову на грудь и замер. Он не плакал, смирившись со своей участью.
Его приговорили к двум годам тюрьмы, отобрали лодку и все имущество. Газеты трубили о мужестве храбрых пограничников, о бдительности офицеров, которые, рискуя жизнью, захватили двух опасных преступников и таким образом восстановили справедливость…
Выйдя из тюрьмы десять лет назад, Мусса пришел ко мне. Я помог ему устроиться кочегаром на пароход, отплывавший в Америку, так как полиция еще следила за ним и он не мог найти работу. Через четыре года о нем забыли. Он появился вновь среди кули, трудившихся на канале, под именем Джебели. Даже я не сразу признал его, когда однажды вечером он постучался в мою дверь, чтобы сказать, что хочет со мной работать. Я понял, что две заброшенные могилы на берегу моря между мысами Зафрана и Джебель-Абу-Дередж будут связывать его с этой страной до тех пор, пока не свершится Божий суд…
— И Божий суд свершился? — спрашиваю я.
— Как знать!.. Джебели об этом не говорит. Может быть, он еще надеется отыскать убийцу сына и брата? Может быть, он их уже нашел? Он хранит молчание и не отвечает ни на один вопрос по этому поводу.
— Он же родом с Антарских гор, — говорит Омар, не впервые слышавший этот рассказ, — жители тех мест никогда ни о чем не забывают, и память у них как сорная трава: ее вырывают, сушат, но, пройдет дождь, и она снова зазеленеет.
Джебели рассказал мне как-то раз в ответ на мои расспросы о смерти сына легенду о старом короле. Его захватили в плен солдаты Антара, и один из них выколол ему глаза и сделал своим рабом. Король смирился с Божьей волей, как подобает верующему, и вертел мельничный жернов, к которому был привязан, без единого стона. Вернувшись с войны, Антар узнал об этом диком случае. Он приказал отрубить солдату руки и отправил его умирать в пустыню. Он освободил старого короля из плена и окружил его почетом. Но слепец не верил в справедливость и был убежден, что Антар был виновником его несчастья, ввергнувший его навеки в кромешную тьму. Двадцать лет он упражнялся в стрельбе из лука, научился опознавать цель по малейшему шороху и разить ее без промаха. Когда его бесшумная стрела стала попадать в горло голубки, обрывая ее нежную песню, старик сказал себе, что его час пробил…
Однажды вечером Антар обходил свое племя и стада, что паслись среди гор. Вражеское войско было недалеко, но боялось подойти ближе, ибо доблестный вождь внушал ему страх.
Той же ночью слепой старик услышал, как тот, кого он считал своим палачом, поет тихую песнь. И смертоносная отравленная стрела полетела на этот звук и поразила воина.
— Теперь ты можешь отнять у меня жизнь, ты, что лишил света мои глаза. Я отомщен, но поторопись, ибо стрела, которую я берег для тебя двадцать лет, пропитана быстродействующим ядом и тебе осталось жить лишь четверть часа. И скоро придут враги, ибо они знают, что сегодня вечером я должен тебя убить.
— Да простит тебя Бог, несчастный старик. Ты — дважды слепец. Если Всевышний дарует мне еще четверть часа жизни, я не стану тратить время на то, чтобы карать тебя за ошибку, из-за которой ты стал предателем и преступником.
С этими словами Антар прыгнул на коня, спустился в глубокий овраг и доехал до горловины ущелья. Он воткнул в землю копье, прислонился к скале и, выпрямившись в седле, встретил смерть в этой боевой позе.
Враги, собравшиеся захватить поселение, увидели в ночи грозный силуэт застывшего всадника и в ужасе обратились в бегство, а собаки бежали за ними следом и выли от страха.