Приключения в приличном обществе

– Присядь, - сказала она, разворачиваясь вместе с креслом. Вращающееся кресло. Не помню его.
– Сюда садись.
– Вот еще одно. Послушно сел.
– В одну из наших бесед мое сообщение тебя так потрясло, что ты чуть на пол не грохнулся.

– Ну?
– поторопил я, глядя на нее внимательно. Красивая девка. Брюнетка. И почему я раньше не замечал? Или замечал? Мы спали?

– Дело в том, что я - это ты.

Глаза черные, смотрят пристально. Наверное, считает себя умницей. Обычно таких долго приходится уламывать. Прилагать усилия. Разворачивать интеллект. Ева. Помню. Но откуда взялась?

– Повторите, пожалуйста, - вежливо попросил я.

– Однако, - она усмехнулась.
– Сегодня ты реагируешь иначе. Регресс.

– Рецидив - чего?
– не понял я.

– Я сказала: регресс.

– Разве? Я уверен, что - рецидив.

– Возможно. Не будем спорить. Мы с тобой и ошибаемся-то одинаково. На самом деле я имела в виду регресс. Потому что с тобой становится невозможно разговаривать.

– Ладно...

– Что?

– А ты - милашка.

– Я и сама любуюсь собой. Ведь я - это ты.

– Ты не мужчина.

– Но знаю тебя изнутри. Я - это ты.

Какая настойчивость. Какая устойчивая идея фикс. Эта женщина вызывает определенные сожаления. Хотя неопределенные сожаления вызывает тож.

– Да мы знакомы едва, - возразил я.
– Ева, не ев два дня, скушала яблоко. Из-за чего весь сыр-бор, полагаю.

Нет, я мог еще связно мыслить и излагать. Но мне не хотелось. Легкость, легкость движений, вольный мысли полет. Один микрокосм, одна душа на двоих - чего непонятного? Дело отчасти нечистое, но что с того?

– Человек - существо общественное, - продолжал я нести околесицу.
– Общество для него существенно, вот.

Мы помолчали. Кажется, я ее озадачил. Собственно говоря, физических неудобств от своего состояния я не испытывал. Свежий кусок прошлого, пропавший по чьей-то вине, конечно, тревожил меня. Да была еще, правда, боязнь показаться смешным или сумасшедшим.

– Регресс, - вздохнула она.

– Ты сказала: регресс, - напомнил я, чтоб не вздумала взять это слово обратно.
– А теперь объясни, к чему это слово относится.

– Частью твоего сознания, Дима...

– Я - Дима? Ты меня с кем-то путаешь.

– Частью твоей памяти, личности владею я, - продолжала она, уловив, может быть, в моих глазах искру разума. Хорошо. Обсудим этот абсурд.
– Я не знаю, как это произошло. И продолжает происходить. Ты - все меньше становишься. Я - все больше. Ты теряешь себя, я тебя приобретаю. То, что помню и знаю я, не помнишь ты. И наоборот. К тебе это слово относится - регресс. И каждый день мы тем только и занимаемся, что пытаемся разобраться с этой проблемой.

Лучше бы мы сексом занялись. А идейка занятная. Мне тут же пришло в голову, как бы переселиться в нее полностью и совокупиться с кем-нибудь. Я попытался остатками своего Я вообразить себя дамой. Не получилось. Переселиться и полюбопытствовать. А потом обратно сей же момент.

– Беда в том, что сегодня ты теряешь чересчур стремительно.

– А нельзя ли ускорить этот процесс?
– сказал я, тщательно пряча свою заинтересованность.

– Зачем?

Я не сказал ей, зачем, и возвращаться к вопросу не стал, решив не торопить события. Действительно, зачем? Раз оно и так все течет в нужном направлении.

– Ты какой-то сегодня ребячливый, - пожурила она, да я и сам это чувствовал.

– Хорошо, - сказал я, становясь серьезным.
– Ты - это я. Но кто эта женщина - Ева? Вам там не тесно двоим?

– Нет, не тесно. Я... ты нашел этот домик пустым. Я не чувствую рядом чужого присутствия. Но подозреваю: то, что скачивает твое сознание - где-то во мне. В Еве.

Как это происходит? За счет чего? Должен быть путь, по которому оно движется. Должно быть то, что толкает на этот путь и приводит в движение... Я не знаю. Я не ощущаю даже пробелов в памяти. Просто в какой-то момент появляется новый фрагмент, как если бы что-то припомнил. Вот, - она взбодрила подушечкой пальца стопу бумаги.
– В Интернете полно ерунды. Распечатано самое интересное. Почитать хочешь? Помнишь буквы?

Я протянул руку за бумагами, взял их. Зомби, сбежавшие клоны, искусственный интеллект. Амнезии, врожденный идиотизм, внезапные преображения личности. Ведовство, происки дьявола и спецслужб.

– Нет ли чего о чревовещании почитать?
– спросил я.
– Очень хочется о чревовещании.

Она не откликнулась. Наверное, подумала, что я шучу. Да я и вправду шутил.

Однако тут же в моем уме пронеслись различные варианты, один фантастичней другого, как к своей выгоде можно это психическое чудо использовать. Двое в одном. Нет, что это я... Наоборот. Психическое поле, чьим-то внушением и вмешательством - происками внеземного происхождения?
– поделенное между нами в произвольной пропорции. Можно со сцены показывать фокусы. Разыгрывать друзей. Или податься в бизнес, политику, криминал. Шпионаж? Почему бы и нет? В голове весело играли воздушные пузырьки.

Я даже вскочил и забегал по кабинету, пытаясь сформулировать достаточно четко то, что легким вихрем вертелось в пустой башке. Что-то вертелось... вертелось.... Но что, я ухватить никак не мог. И сейчас не могу.

– Только не втягивай нас в spy-story, - сказало Ева.

– Ах, и это мы уже обсуждали с тобой?

– Увы.

А о сексе? Нет. Не буду спрашивать. Я приуныл, глядя на тень от оконной рамы, распятую на пыльном полу.

Подошел к окну, открыл створку. Солнце, одетый в лохмотья сад. Отсвистело, отшелестело лето. Желтый осенний ветер гулял в голых ветвях. Вороны каркали да перепиралась пара котов, время от времени раздавался пронзительный визг, словно скрипку настраивали.

– Проголодался, наверное, - сказала Ева.
– Пора тебя покормить. Спустимся? Или сюда принести?

Что это она за мной ухаживает? Право же, я не маленький. Сам ем.

– Неси, - сказал я.

Она ушла и вернулась минут через десять, в течение которых я пытался припомнить, как называется эта еда... Крылышко... Ножка...

Она внесла колбасу.

– Кухарки у нас с тобой нет, а готовить мы не умеем, - сказала она, извиняясь за колбасу.

Это ж я научил ее говорить и действовать. Лучше бы готовить научил.

– Кто ее покупает, ты?

Какая-то кошка, задрав мордочку, тактично ждала, пока и на нее обратят внимание.

– Ты, я. Эту купила я. Или купил? Как предпочитаешь?

– Как знаешь, - сказал я, жуя. И тут же спросил, пользуясь случаем.
– Ну и каково же быть женщиной?

– Знаешь, не очень. Какие-то рези, регулы.

– А мы не спали с тобой?
– Эта мысль, что загостилась в голове, вылезла таки наружу.

Она покраснела. С чего бы? Я ж не краснел.

– Идиот. Не забывай, что я твое ближайшее Я. Подобного инцеста не было и не будет.