Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна I I I.

– У нас мало времени!
– повторил еще раз литвин, очевидно, мало что понявший из моей речи кроме "богатство и славу".

– Это точно, - оборвал я собственное велеречие, - чем вы опоили стражей?

– Маковый отвар.

– Мило, однако, надолго его не хватит, если вы, конечно, не желаете решить вопрос так же кардинально как с казаком.

– Я не хотел этого, - буркнул Казимир, - я предложил ему уйти с нами.

– И он отказался?

– Вы сами всё видели.

– Чего ты хочешь парень?

– Как чего?
– растерялся Казимир, - вы же сами сказали, что можете простого человека сделать шляхтичем.

– Да ты бредишь! Я рассказывал, как наградил человека верно служившего мне и оказавшего немало услуг, это верно. Но ты тут причем?

– Пан герцог, я буду служить вам верой и правдой как пес. Нигде и никогда вы не найдете человека вернее меня.
– Горячо заговорил литвин.

– Так же верно как Мухе-Михальскому?

– Вы ничего не знаете ваше высочество.

– Так расскажи.

– Сейчас не время, пан герцог, скажу вам лишь, что я не холоп пану Мухе. Я вольный, мы росли с ним вместе, и он был для меня ближе чем брат, но он однажды шутки ради лишил меня всего что мне было дорого в этой жизни и даже не понял этого. Тогда я поклялся отомстить и верно убил бы его, но тут мы повстречались. Это судьба подумал я, если вы сделаете меня шляхтичем, а с пана Мухи не снимут интердикт, то возможно она...

Тут Казимир понял что сболтнул лишнего и замолчал, но я по его оговорке сразу сообразил что в деле замешана женщина. "Какая ирония судьбы, я попал в плен из-за одного несчастного влюбленного, а освобожусь благодаря другому" - подумалось мне.

– Хорошо парень, я принимаю твою службу, если ты будешь хорошо служить мне, то даю тебе свое слово, ты станешь шляхтичем, едва мы вернемся ко мне. А если и дальше не оплошаешь, то будет у тебя свой фольварк. Я сказал, а слово у меня одно.

Едва литвин услышал все это, он опустился на колено, и тут же не сходя с места, присягнул мне.

– А что же делать с беднягой Евтухом?

– Это мой грех, - проговорил литвин, очевидно правильно истолковав выражение моего лица.
– Он был нашим с паном Мухой наставником в ратном деле, а теперь...

– Мне тоже жаль старика, но это неважно теперь, ты приготовил лошадей?

– Конечно, ваше высочество, все готово.

Лошади и впрямь были оседланы и ждали нас. Еще по паре заводных были навьючены припасом. Приглядевшись, я понял что лошадь предназначенная мне, принадлежала прежде Болеку. Заводные, также были из тех, что лисовчики захватили вместе со мной. К моему удивлению я увидел, что к одной из них приторочен сверток с "винтовальной пищалью" подаренной мне Кондратием и гитара.

– Где мое оружие?

– Вашу шпагу и пистолеты забрал пан Муха, ваше высочество, однако к седлу приторочена шпага и кинжал принадлежавшая вашему офицеру.

– Ну, не беда, дело наживное, хотя я несколько неуютно чувствую себя в лесу без своих допельфастеров. Впрочем, как мне кажется, волки сейчас не самая большая опасность. Ладно, трогаемся, ой, а это что?

– Где, пан герцог?

– Да на боку, похоже старый Евтух все же задел тебя.

– Где? Не может быть, я же в кольчуге!

– Так ведь не весь!
– Хмыкнул я в ответ.
– Ай да казак!

– Это царапина не стоит вашего внимания, пан герцог.

– Давай я сам буду решать что важно что нет, ну как снимай броню.

Когда Казимир снял броню я понял, в чем дело, Обычно кольчуга представляет из себя сплошную железную рубаху, набранную из стальных колец, однако в этом случае это был скорее жилет с завязками подмышками надеваемый поверх кунтуша. Грудь была укреплена стальными пластинами и в целом защита была вполне на уровне, но было у нее слабое место куда казак, и нанес свой последний удар. Будь у него больше сил, этот удар стал бы роковым, но и без того положение литвина было довольно серьезным.

– Пустяки говоришь? Да ты истечешь кровью, если тебя не перевязать.

Кляня себя и литвина на чем свет стоит, я разорвал рубашку лисовчика на полосы и залив рану чем-то алкогольным из фляги крепко перевязал.

– А вот теперь можно ехать, вот только что делать с остальными?

– Они проспят до утра, а мы уведем их лошадей и заберем оружие. Когда они проснуться то сами разбегутся, опасаясь пана Мухи.

Собрав всех лошадей, мы погнали небольшой табун к ближайшей речке. Конечно, для опытного следопыта не составит труда отличить, где прошел конь с седоком, а где пустой. Но мы не собирались облегчать преследователям жизнь и решили, как следует запутать следы. Речка была не велика, скорее большой ручей и мы некоторое время и по руслу, потом, отпустив всех коней, кроме навьюченных припасом повернули на юг. Почему на юг? Ну, а что подумают лисовчики, когда обнаружат что я сбежал? Разумеется, что я направлюсь на север к шведам. Вот пусть так и думают.

Проскакав остаток ночи и половину следующего дня, делая остановки лишь чтобы пересесть на заводную лошадь, мы остановились на привал. Не знаю когда пан Муха-Михальский обнаружит что случилось в его тайном убежище, и что при этом подумает, а только сдается мне что лучше во время этого быть где-нибудь в другом месте.

Я надеялся уйти от лисовчиков как можно дальше и вернуться домой через Польшу. В конце концов, на мне не написано что я герцог Мекленбургский, а в лицо меня знает не так много поляков. Можно конечно было попробовать податься ближе к Москве, а оттуда уже вернуться в Новгород, но по здравому рассуждению я отмел этот план. Шансов что меня в моей рейтарской форме поднимут на вилы селяне было куда больше, чем, что я встречу Аникиту с Анисимом, и они помогут мне в благодарность за прежнее.

Отдохнув немного и наскоро перекусив, я, прежде всего, обшарил седельные сумки. Как я уже говорил, в одном из свертков была винтовальная пищаль. К сожалению это было единственное огнестрельное оружие, оказавшееся при мне. Ну, нет-так нет, а что с холодным оружием? Увы, если не считать захваченного оружия лисовчиков, все что у меня было это шпага Болеслава, которую я ему когда-то подарил. Приглядевшись, я понял что это та самая шпага, которой я, точнее принц до моего попадания в его тело, убил несчастного Рашке младшего. "Вот же черт" - подумалось мне, - "я опять в лесу с этой чертовой шпагой, только нет ни Фридриха, ни Марты, ни пистолетов с аркебузой". Но времени предаваться скорби не было, и немного передохнув, я решил что пора ехать дальше, но посмотрев на литвина, понял что с ним что-то не так. Лицо Казимира посерело и его кажется лихорадило. Вот и что теперь делать с раненым лисовчиком, везти его привязанным к седлу? Милосерднее было бы просто убить. Бросить здесь? Но теперь он мой человек. "Ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным" - подумалось мне, и я пошел рубить жерди, чтобы соорудить нечто вроде носилок. Работая я напряженно думал, куда же направить свой путь дальше. По моим прикидкам мне следовало пройти севернее Смоленска, где сейчас стояла королевская армия. Особо встречаться с ними мне не хотелось. Пусть меня не опознают, но одинокий немец с лошадьми может вызвать недоуменные вопросы, а то и желание ограбить. Увы, карты у меня не было, впрочем, карт в моем понимании в это время вообще почти нет. Нарубив жердей, я стал сооружать носилки, которые привязал между двух заводных лошадей. Получилось довольно неказисто, но вполне надежно. Взгромоздив в сооружение раненого я собрался было следовать дальше, но тут меня окружили гайдуки во главе с каким-то богато одетым паном. Надо было что-то делать и я не нашел ничего лучше, как выхватить шпагу и закричать во все горло на ломаном польском:

– Опять вы, проклятый московит! Не подходите я вам живым сдаться!

Очевидно, мои крики озадачили гайдуков, а может быть позабавили и они не стали меня сразу убивать. Тем временем командовавший ими шляхтич подъехал ко мне и довольно учтиво и на хорошем немецком спросил:

– Кто вы господин и что здесь делаете?

– Боже мой, вы не московит?
– отвечал я ему взволнованным голосом.
– Неужели вы не из этих ужасных дикарей! Ну конечно нет, они же не знают человеческого языка. Господи, хвала тебе, я спасен!