Прикосновение

— Он усиливает ее в несколько раз. И если он в теле, в пораженной части…

— Именно. Пробуждение дара, плюс хороший резерв крестного, а также контроль целителя полностью выжгут отраву из его тела. Неделя на диагностику и профилактику, и он будет свободен. Я права, магистр? — Диара обернулась к ректору.

— Да, права. Родители уже нашли ему подходящего мага, и все готово к пробуждению. Есть рекомендации?

— Я бы не посмела оспорить вашу работу, магистр, но все же хотела предложить. Пока еще есть время, рассмотрите замену блокиратора. Лучше с добавлением черного остролучника.

— Почему? — магистр взглянул на мальчика, что с интересом слушал Диару.

— Можете назвать это интуицией или бредом, но отрава в теле ребенка не простая. Я чувствую ее особенность, но более точно сориентировать не смогу. Может, попросите магистра Тредина посмотреть?

— В чем ее особенность?

— О перевертышах слышали?

— Ядах Проклятых, что при определенных воздействиях полностью меняют свои показатели?

— Да. Их открыл мой дядя, и у нас дома было очень много их видов. И вот с уверенностью на семьдесят процентов могу сказать, что у мальчика перевертыш. Скорей всего, если заражение произошло целенаправленно, при раскрытии дара яд поменяет свои свойства и первым делом попробует уничтожить ту угрозу, что есть в организме. А это белый лен.

— При наличии в крови черного остролучника яд может замедлить свои изменения. Это даст возможность пробудившейся магии уничтожить отраву, — закончил за нее магистр и, довольно кивнув, повернулся к столу, чтобы записать новые рекомендации.

— Но черный остролучник не является противоположностью Белого льна, — заметила Шая. — Как же он сработает?

— Это растение, в отличие от Белого льна, выращивают на границе специально. Есть у него особенность — не уничтожать отраву, а притягивать ее. После его внедрения целители с помощью определенных техник выводят его из организма, тем самым уменьшая действие яда. Суть в том, что притянутый к нему яд во время пробуждения магии будет… Как бы правильней сказать…

— Заторможен, — помог ей магистр Певер. — Черный остролучник не только собирает вокруг себя отраву, но и замедляет ее распространение. При замене свойств яда будет необходимая нам задержка, и мы, если не сможем его уничтожить, все же успеем поставить правильный заслон для сердца мальчика и спасти его.

— Верно, — обрадовалась Дия и довольно посмотрела на Шаю.

— Но можно вопрос? — магистр скрыл свой голос от детей. — Диара, ты для всех видишь исцеление?

Девушка еще раз осмотрела детей. На маленьком мальчике, у которого было заражение крови, она надолго задержала свой взгляд.

— Скажем так, я для всех хочу исцеления, — тихо заметила она, коснувшись магией горла и скрывая свою речь. — Но заражение крови напрямую влияет на искру будущей магии. Средства, чтобы остановить отраву, пока не нашли.

— Получается, для него все же надо подобрать облегчение страданий? — растерялась Шая, уже поверившая что все дети выживут.

— Возможно, — поджала губы Диара. — Но я бы не хотела сдаваться. Магистр, позвольте мне кое-что попробовать?

— Это причинит ему боль? — встрепенулась Шая.

— Нет, разумеется.

— Что ты хочешь сделать? — магистр поднялся и тоже посмотрел на мальчика. Тот словно почувствовал, что говорят о нем, поднял свой открытый взгляд на взрослых, и у Шаи защемило сердце. Как же жестоки Проклятые, что заставляют страдать таких крошек.

— Я хочу его рассмешить, — спокойно заявила Дия, и магистр выдал свое удивление едва дернувшейся бровью.

— Дия, — Шая не сдержалась. — Ты же сама говорила. Люди, пораженные ядом Проклятых, становятся грустными и вялыми. Зачем ты хочешь его рассмешить?

— Потом объясню. Так как, магистр? Можно?

— Пробуйте.

Бенджамин. Певер и сам не знал, почему согласился, но странное чувство азарта всколыхнулось в его душе. Почему-то увидеть улыбку ребенка стало так же важно для него, как и для Диары, что, открыв свою сумку, шагнула к кровати мальчика.

Глава 25 Фекла

Мальчик спокойно наблюдал, как Диара подсаживается к нему и берет пару чистых листов бумаги. Примостив их на своей сумке, она начала рисовать. Кружочек — личико, глазки, носик. На странице множились однообразные лица. Без эмоций и улыбок. Мальчик продолжал равнодушно следить за происходящим, не делая никаких попыток взять карандаш и нарисовать что-то свое.

Шая подошла ближе. В монастыре детям тоже давали карандаши. Монашки и послушницы никогда не рисовали за пациентов, могли помочь, но не рисовать. А Диара, нарисовав с десяток одинаковых рожиц, начала их преображать. Одному удивленно изогнула брови, и яркая эмоция оживила рисунок. Мальчик перевел взгляд с бумаги на девушку, но та, не глядя на него, продолжала менять скучные лица.

Рожицы смеялись, удивлялись, то сосредотачивались, то мечтательно закатывали глазки. Мальчик реагировал на них спокойно, и Дия перешла к негативным эмоциям. Рожицы стали обижаться, хмуриться, плакать и злиться. Мальчик всё чаще посматривал на Дию, видимо, пытался понять, какие эмоции возникают у самой девушки, но сам оставался сродни пустой рожице. Ни улыбки, ни удивления, ни страха.

Дия резко смяла рисунок. Она мяла его долго, превращая в шар, и на ее лице был гнев. Мальчик стал походить на пружинку, готовую сорваться с места. Шая с беспокойством обернулась на магистра. Что делает Дия? Почему, желая рассмешить мальчика, она, наоборот, пугает его? Но магистр только наблюдал и был абсолютно спокоен. Он отслеживал, что делала Диара. Видел, как рисунками она пыталась всколыхнуть в теле мальчика знакомые эмоции. Вот только хорошего отклика не было, и Диара перешла к странной магии. От девушки так и веяло озорством, несмотря на довольно хмурый и даже злой вид.

Именно эта негативная реакция заставила мальчика отшатнуться и постараться выдавить из себя улыбку. Но беспокойный взгляд, что он бросил на магистра Певера, только подчеркнул ее фальшивость. Сама же Диара, недовольно хмыкнув, сделала вид, что набирает из воздуха невидимую субстанцию и резко бросает ее в ребенка.

Мальчик вздрогнул. Он был очень медлителен, потому Дия не промахнулась, и раздался смачный хлопок. Неожиданно для всех нос у ребенка стал расти невероятно быстро, и ему пришлось поддержать его рукой, чтобы сохранить возможность держать голову прямо. Изумление теперь плескалось в глазах ребенка. Он тыкал нос пальцем и смешно скашивал глаза, пытаясь его разглядеть. Шая вскрикнула, когда нос невероятно изогнулся и, казалось, стал к ней принюхиваться. Такая бурная реакция привлекла внимание остальных мальчишек.

— Вот это шнобель у Ника! — восхитились маленькие пациенты.

Вскочив со своих кроватей, они окружили малыша и по очереди тыкали в нос пальцами, восторгаясь его размерами. Сам же мальчик пытался прикрыться и уйти от неуемного внимания старших по возрасту ребят. Его нижняя губа задрожала, и Шае показалось, что он сейчас заплачет. Девушка решила вмешаться. Было невыносимо видеть, как маленький ребенок переживает из-за чужого смеха. Но магистр остановил ее.

— Наблюдай, — велел он. — Любой яд Проклятых подавляет эмоции. Как правило, хорошие, позитивные уходят первыми. Со временем уходят и плохие. И целителям очень трудно расшевелить пациентов. Но когда эмоции возвращаются, то становятся очень сильными. Своим проявлением будоражат тело и душу. Тем самым заставляя человека сопротивляться отравлению.