Прикосновения
Шрифт:
– Никто из нас никогда не поступал с тобою также, как ты, сейчас! Ты это специально делаешь? Специально оплатил долг!
– Так же, как и ты, наложил операции, – взгляд его потяжелел.
– Злобный сукин, сын. Они обе мои!
– Ясно, – Ниршан усмехнулся, он ломал устоявшуюся игру. Понимал, и все равно ломал. Ради нее он полез бы в драку. – Я это сделал, потому что могу. Ты не оплатил счет. Что тебя так раздражает?
Гуй Ли допустил оплошность, ошибку, будучи хозяином заведения. Пока счет открыт, его может оплатить любой арктик.
– Девушки
– Это всего лишь таухуа. И деньги. В твоем клубе каждый день полно таких. Что еще я сделал? Может вспомнишь ситуации, когда я обидел или дурачил тебя, Ли?
Брюнет грохнул кулаками по столу, и все стаканы, стоявшие на поверхности, бокалы, тонкой работы кувшин, пепельницы с сигарами и салфетки подпрыгнули на несколько сантиметров, звучно рухнув вниз.
– Прекрати разыгрывать из себя идиота!
– Считай, одной из моих глупостей. Я заплатил за девушку, ты знаешь правила.
Гуй Ли задохнулся, красный цвет его кожи грозился превратиться в синий от гнева клокочущего внутри. Он задышал часто, отрывисто, с ненавистью глядя на блондина.
– Делай что хочешь, но сука, признай. Ты сделал это специально, не из-за нее.
– Полагаешь, я дышу к тебе не ровно?
Тот вскочил из-за стола, переворачивая предметы, рванулся к Ниршану, налетел на девушку. Она оказалась между ними прокладкой, звеном, на котором держалось ситуация.
– Думаешь, забуду. А ведь у нее нет долга. Только у сестры. Может быть, она сама выберет, – рычал Гуй Ли, демонстративно потянув ноздрями воздух возле ее головы, ведя носом вверх. Прикрыл глаза.
– Сладкая, таухуа.
Ниршан грозно глянул на соперника.
– Не думаю, что ее волнуют твои поползновения, – одним движением, встал перед ней, ощущая, как в груди бушует недовольство. Как шумит в голове от адреналина смешанного с дофамином, а он весь объят возбуждением и гневом.
– Что скажешь? – спросил Гуй Ли девушку. – Я или он? Выбирай.
– Этот выбор сделал я, оплатив счет, – прорычали ему в ухо.
Они пару секунд убивали друг друга взглядами, а затем Гуй Ли отступил, вперившись упрямым взглядом в девушку.
– Раз сестра не может, пусть выбирает она. Я настаиваю!
Выбор
У котов есть тысячи выражений мордочек, когда они поймали добычу. Они подбрасывают змею лениво, с превосходством, без усилия и та колесом, спиралью, или палкой летит вверх. Тем нравится смотреть, как жалкие, безвольно падают перед ними ниц и им нечего предложить. Я видела много раз. Я кусаю губы и нервозно мыслю, взывать к сочувствию бесполезно. Арктики играют с жертвами, как коты со змеями.
– Может быть, ты с нами, – Гуй Ли подался вперед, тряхнул красивой шевелюрой.
Он прекрасно знает такая его улыбка и жест нравятся девицам. Но не мне. Я помню, как он умеет сердиться, каким бывал раздраженным и злым.
– Что?
– Выпей с нами, для начала. Может и договоримся.
Выпить?
Я покосилась на стоящие напитки на столе. Они и без меня прекрасно справляются.– Нет.
– Прощай сестренка. Хотел помочь. Долг то, все равно есть. Мы бы обсудили его с тобой.
–Удерживать человека против воли, противозаконно, – шепчу я, цепляясь за последнее, поднимаю голову, и встречаю полные желания и удовольствия от победы мужские глаза.
– Тебя никто не держит, иди.
– Отпустите.
Я чувствую себя кроликом, готовым сорваться и рвануть в лес, но я не заяц. Я змея. Какая была уготована мне участь? Страшнее и циничнее всего, даже не это. А то что скорее всего, «повези» мне вырасти в его доме, я любила бы Гуй Ли, ни как таухуа. Ненавижу себя и их всех. Всех арктиков. За то, что сейчас случится. За то, что они делают с нами, людьми. Им ведь не жаль нас.
– А меня, вместо.
Простой – обмен. Облизнула губы, не поднимаю взгляда полного ненависти. Давай Гуй Ли соглашайся, очевидно, это судьба. Ты хотел мою мать, наверняка хочешь и меня.
– Красавица, а каждая отвечает сама. Либо садись, поговорим, и выпьем, либо проваливай.
Я не заметила, как позади ко мне приблизился еще гад. Не просто подошел, а непристойно обнюхивает, как животное. Мужчина нависает надо мною тяжестью, грозной бурей, готовый обрушиться в любой миг. Мне дышать нечем, от ощущений жара, опаляющего меня, от него самого.
А потом арктики начали ругаться, и он прикоснулся ко мне.
Я испытываю сильнейший шок и, не помня себя, понимаю, за спиной мой добрый дядя. Единственное хорошее, что я не забывала из своего малолетства. Лицо мамы не могу припомнить, а его вижу даже сейчас. И обмен Ци с ним, приятный момент, когда реальность окрашивается вишневыми и черешневыми цветами. Воспоминание, того одного раза в детстве, затопило меня вновь. Мир взорвался всполохами, окрасился ненормальным цветом.
Я ошалела.
К тому же мне не доводилось видеть, чтобы арктики делили что-то между собой. В их мире блюдется жесткая субординация и иерархия. Скандалы не просачиваются ни в прессе, ни в сплетнях, хотя у них полно странных привычек. Например, они как клоны, одеваются в строгие деловые костюмы. Они и сейчас в них, только без пиджаков, и это на исходе ночи, когда все максимально расслаблены. Теперь от атмосферы непринужденности не осталось и следа.
Гуй Ли подскочил к нам, и в мой красочный обмен Ци врезался, вплеснулся мир отчима цвета серебра. Да, как тут не обалдеть. Два арктика. Две Ци.
– Раз сестра не может, пусть выбирает она. Я настаиваю!
Отчим ввинчивается в меня пожирающим взглядом. Не хочу его Ци. Захлебываюсь, я отступаю, вжимаюсь со всей дури, трусь спиной о Ниршана, и чувствую, как он не спокоен за мной. В нем нет перенапряжения, скорее впечатляющая твердость и с концентрированность. В нем ощущается опора на себя, с хорошей осанкой и спокойными плечами. Его взбудораженность обжигает и обволакивает меня. Все что угодно, лишь бы без серых оттенков серебра…