Приличный человек

– Мы просим суд вынести решение об обеспечении нашего искового заявления, – продолжал Плавник, – мы считаем, что в нынешних нестабильных условиях банк имеет право требовать наложение ареста на имущество должников, с целью возможного возврата нашего долга.

– Это ваша позиция? – уточнила судья.

– Да, безусловно. В противном случае мы просто потеряем наши деньги, когда компания будет объявлена банкротом. А в нынешних сложных экономических условиях банк не может себе позволить потерять столько миллионов долларов.

Судья кивнула, разрешая Плавнику сесть. Взглянула на часы.

– Мы работаем до двух тридцати, а потом объявим получасовой перерыв, – сообщила она, – поэтому представитель ответчика имеет сорок минут. Вы уложитесь?

– Постараюсь, – ответил Фейгельман. Он поднялся с целой папкой документов, раскладывая их на трибуне для выступающих.

Эдуард Александрович начал с предъявления договора, согласно которому сроки выплаты кредитов еще не подошли. Он соглашался со своим уважаемым оппонентом, что происшедшую в конце прошлого года девальвацию рубля можно считать форсмажорным обстоятельством. Но именно поэтому он просил судей отложить вынесение решения по исковому заявлению банкиров.

– Вы сможете гарантировать, что весь кредит будет полностью погашен в установленный срок? – спросила судья.

– Я полагаю, что если мы дадим возможность компании «Ростан» реструктуризировать свои долги, то они будут иметь шанс на...

– Подождите – перебила Фейгельмана судья, – я не спрашиваю об их шансах. Я спрашиваю, можете ли вы гарантировать полное погашение долга? Господин Чагунава, ответьте, пожалуйста, на этот вопрос.

– Конечно, можем, – поднялся со своего места Вахтанг Михайлович. – Если нам дадут время и немного денег, мы сможем закончить строительство завода, который сейчас остановили. Вы же понимаете, что жилищное строительство в нашем городе все равно не остановится, несмотря ни на какой кризис.

– Можно реплику? – сразу попросил Плавник.

– Слушаю, – разрешила судья.

– Господин Чагунава просит время и деньги, – повторил Иосиф Борисович, – но боюсь, что в этих условиях уже ни один банк не даст ему деньги под его недостроенный завод. А это означает, что ни денег, ни времени у компании «Ростан» просто нет.

– Понятно. Господин Чагунава, вы можете сесть. Вы тоже можете сесть, Иосиф Борисович. А вы, господин Фейгельман, предъявите документы о текущем финансовом состоянии компании. В ней действительно осталось только десять процентов работающего персонала от прежнего состава?

– Происходит естественный процесс сокращения штатов, – попытался хоть как-то защитить свою позицию Фейгельман.

– Вы считаете, что это естественный процесс, когда увольняются сразу девяносто процентов сотрудников компании? – спросила судья.

– Не совсем естественный, но учтите нынешний кризис.

– Ясно. В компании «Ростан» есть конкретные предложения по выводу ее из столь сложного положения и выплате всех взятых ранее кредитов?

– Есть, – ответил Фейгельман, – вот документы о расчете с двумя зарубежными кредиторами. Досрочном расчете, Ваша честь. Компания выплатила все долги, включая проценты. Часть долга швейцарскому банку была реструктуризирована.

– Какая часть?

– Тридцать процентов на следующие пять лет. И теперь мы обратились за новым кредитом в австрийский банк, с которым имели уже многолетние деловые связи и зарекомендовали себя как надежный и успешный партнер. Мы уже подписали предварительное соглашение, – сообщил Фейгельман, улыбаясь.

Тот самый шанс, о котором ему вчера говорил Эдуард Александрович, понял Дронго. Он увидел улыбающееся лицо Вахтанга Михайловича. Это был их козырь, который они прятали от своих кредиторов. Чагунава оказался достаточно предусмотрительным. В этих сложных условиях он сумел договориться с австрийским банком о выделении нового кредита. Но никому об этом не сказал, даже своему бухгалтеру.

– Какая сумма кредита оговорена в вашем предварительном соглашении? – уточнила судья.

– Десять миллионов долларов, – победно произнес Фейгельман, – они готовы выделить деньги уже в следующем месяце тремя траншами. Соответствующий окончательный договор будет подписан в Вене через четыре дня. Вот копия предварительного договора. Именно поэтому мы просим отложить вынесение решения суда до подписания окончательного договора с австрийским банком.

Фейгельман радостно улыбнулся. Вахтанг Михайлович явно наслаждался ситуацией, победно глядя на всех. Антонина Алексеевна, от которой, очевидно, скрывали этот договор, даже радостно вскрикнула. Дронго несколько смущало поведение Плавника. Он спокойно сидел за столом, что-то читая, словно не слышал последних слов своего оппонента. Это было странно. Юна Миланич снова взглянула на Дронго. Она тоже особенно не волновалась. Кажется, Фейгельман и Чагунава просчитались, что-то получилось не так, как они думали.

– Вы закончили? – спросила судья. – У нас до перерыва осталось около шести минут.

– Да, Ваша честь, – кивнул Фейгельман. – Я полагаю, что все понимают, насколько важные документы мы предоставили. Они резко меняют всю ситуацию с нашими кредитами.

– Не совсем, – раздался громкий голос Плавника. – Вы разрешите, Ваша честь, показать вам другой документ? Это письмо из австрийского банка, о котором говорил мой уважаемый оппонент. Датировано вчерашним числом. Они рассмотрели ситуацию и решили отказаться от подписания договора с компанией «Ростан». Очевидно, австрийцы тоже считают, что их деньги уже не помогут обанкротившейся компании. Вот копия письма, Ваша честь, – Иосиф Борисович передал письмо своему помощнику, который отнес его судье.

Дронго обернулся. Антонина Алексеевна снова вскрикнула. На этот раз от ужаса. На Чагунаву жалко было смотреть. Он словно постарел сразу на десять лет. Фейгельман подозрительно сморкался, тяжело дыша. Он уже понял, что проиграл сегодняшний процесс. Окончательно и бесповоротно.

Глава четырнадцатая

Судья объявила получасовой перерыв. Все поднялись со своих мест. Чагунава остался сидеть на стуле, глядя перед собой невидящими глазами. К Фейгельману подошел Плавник, который позвал его на очередные переговоры. Оба адвоката ушли куда-то в коридор. Все остальные тоже вышли в коридор. Кто-то отправился курить, кто-то просто подышать воздухом. Выходя из зала, Юна Миланич снова посмотрела на Дронго и вышла, ничего не сказав. Он подошел к Вахтангу Михайловичу. Тот сидел в одиночестве. Даже Антонина Алексеевна побоялась остаться рядом с ним, чтобы ни о чем его не расспрашивать в такой сложный момент.

– Они все подстроили, – тяжело дыша, произнес Вахтанг Михайлович, – они узнали про наш предварительный договор и все подстроили. Уговорили австрийцев отказать нам в последний момент.

– Я не совсем понимаю причину их подобного поведения, – признался Дронго, – почему они так упрямо хотят вас разорить. Она могли согласиться на реструктуризацию долга. Или хотя бы подождать, пока вы получите кредит у австрийцев. Почему у них такой болезненный интерес к вашей компании? В чем причина?

– Откуда я знаю, – отмахнулся Чагунава, – сам ничего не понимаю. Мы бы и так им выплатили все деньги по частям. Зачем нужно пускать в ход такую «тяжелую артиллерию», как Иосиф Борисович? Вы знаете, сколько стоят его услуги? И все для того, чтобы описать мое имущество или имущество Коли? Не верю. Значит, у них есть другой интерес, о котором они не говорят.

– У компании есть другие активы или что-то ценное? Земля, недвижимость, здания, строения?

– Два недостроенных здания в Туле. Но это так, рабочие помещения, а не здания. Они стоят в лучшем случае по пятьдесят тысяч долларов. И наш недостроенный завод. Один из приехавших сотрудников банка КТБ сказал, что он не стоит даже дерьма коров, которые там ходят.

– И больше ничего?

– Нет. Больше нет. Мы все распродали. Нам с Колей казалось, что завод может начать приносить серьезную прибыль. Ведь мы раньше размещали наши заказы в других местах и соответственно получали деньги только на перепродаже металлоконструкций. В период бурного роста на таких перепродажах можно было зарабатывать до сорока процентов. Мы тогда посчитали и решили, что нужно строить собственный завод, тогда у нас прибыль могла быть до семидесяти процентов. Но вы видите, что получилось.