Прилив
Шрифт:
Бертиль немного отклонился назад и допил до дна.
— Ты снова начал курить?
Вопрос застал его врасплох, и он не успел выкрутиться.
— Да.
— Почему?
— А почему бы и нет?
Линн сразу заметила железные нотки в его голосе. Он пойдет в атаку, если она продолжит. Она сдалась. Может, убийство Нильса волновало его больше, чем он хотел показать?
— Вон он!
Мортен показал на выбеленную каменную стену подвала. Оливия проследила за его пальцем и увидела, как большой паук выползает из трещины в стене.
— Это Керуак?
— Да. Настоящий пещерный паук, не какой-то там домашний, ему восемь лет.
— Ого.
При взгляде на Керуака у Оливии
— Он любит музыку, но он избирателен. Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять его вкус. Сейчас покажу!
Мортен провел пальцем по другой стене, от пола до потолка увешанной виниловыми пластинками, большими и маленькими. Он был меломаном, любителем винила, собравшим одну из самых уникальных коллекций пластинок в Швеции. Сейчас он снял пластинку на сорок пять оборотов с Литтл Герхардом, старым рок-королем давно минувших дней, и поставил пластинку Б-стороной на граммофон — настоящий, с иглой и ручкой.
Потребовалось совсем немного аккордов, чтобы Керуак прервал свой неторопливый путь по стене. Когда на полную мощность зазвучал голос Герхарда, паук изменил направление и снова направился к трещине.
— А теперь смотри!
Мортен походил на любознательного ребенка. Он быстро достал компакт-диск из гораздо менее многочисленного собрания, затем убрал иглу с пластинки, а диск поставил в современный проигрыватель.
— А сейчас смотри! И слушай!
Зазвучал Грэм Парсон, кантри-певец, оставивший после себя бессмертный след, прежде чем умереть от передозировки. Теперь по хорошо оснащенному убежищу Мортена разносилась песня «Return of the Grievous Angel». [29] Оливия не спускала глаз с Керуака. Паук остановился недалеко от трещины. Повернув свое мясистое черное тельце почти на сто восемьдесят градусов, он снова пополз по стене.
29
Возвращение печального ангела (англ.).
— По-моему, показательно, тебе не кажется?!
Мортен смотрел на Оливию и улыбался. А она не понимала, находится ли в психиатрической лечебнице или в доме офицера полиции Метте Ольсетер. Девушка кивнула и спросила, не керамист ли он.
— Нет, это Метте.
До этого Мортен с Оливией прошли мимо комнаты с большой печью для керамики. Оливия обратилась к Мортену:
— А чем вы занимаетесь? Кем работаете?
— Я пенсионер.
— А до этого?
Стилтон и Метте стояли в прихожей, когда Мортен с Оливией поднялись из подвала. Метте заметила их, наклонилась к Стилтону и понизила голос:
— Ты знаешь, что всегда можешь здесь переночевать.
— Спасибо.
— И подумай над тем, что я сказала.
— О чем?
— О Руне Форсе. Либо ты, либо я.
Стилтон промолчал. Мортен с Оливией подошли к ним. Стилтон кивком попрощался с Мортеном и вышел из дома. Метте приобняла Оливию и прошептала:
— Спасибо, что привела Тома.
— Это Том меня привел.
— Без тебя он бы никогда не пришел.
На лице Оливии появилась едва заметная улыбка. Метте дала Оливии свою визитную карточку с телефонным номером. Девушка поблагодарила ее и вышла вслед за Стилтоном. Закрыв дверь, Метте обернулась и посмотрела на Мортена. Он притянул ее к себе. Муж хорошо понимал, какое напряжение ей пришлось испытать. Он погладил ее по волосам.
— Ты смогла пообщаться с Томом, — сказал он.
— Да.
Сидя в автобусе, идущем в город, оба молчали, погруженные в свои мысли. Стилтон — больше в мысли о встрече
с семьей Ольсетер. Это была их первая встреча за последние четыре года. Его поразило, как легко все прошло. Как мало нужно было слов. Как быстро общение стало естественным. Следующим этапом должен стать Аббас. Потом он подумал о том лице в зеркале в прихожей. О чужом лице. Настоящий шок для Стилтона.Оливия думала о замке. О подвале. О Керуаке. Можно ли сказать, что человек немного странный, если он общается с пауком? Да, пожалуй, странный. Определенно. Или лучше сказать оригинальный? Мортен был оригинальным, с впечатляющим прошлым. Внизу в подвале он немного рассказал ей о себе. Как вышел на пенсию, будучи детским психологом. Как в течение многих лет вел в Швеции борьбу за новую детскую психологию и добился некоторых успехов. Также он долго работал вместе с детским психиатром Густавом Ёнссоном и принимал участие в ряде проектов помощи бедным детям. А еще был левым политическим активистом.
Оливии нравился Мортен. И Метте. И весь их необычный, теплый дом.
— У вас с Хорьком все к чертям пошло, — вдруг произнес Стилтон.
— Пошло к чертям… — Оливия смотрела в окно автобуса. — Он пытался до меня домогаться.
Стилтон чуть кивнул:
— Он невротик.
— В смысле?
— Страдает от мании величия, подавленной комплексом неполноценности. Бог на глиняных ногах.
— По-моему, он мерзкий.
Стилтон улыбнулся.
Они должны были расстаться у Слюссена. Оливия собиралась пойти домой в сторону Сконегатан. Стилтон решил пойти к парковке «Катаринагарашет».
— Ты не пойдешь в фургон?
— Нет.
— Что ты там будешь делать? У «Катаринагарашет»?
Стилтон не ответил.
— Я пойду этой дорогой, через холм Мосебакке.
Стилтону пришлось смириться.
За короткий путь до «Катаринагарашет» Оливия рассказала о посещении бутика Джеки Берглунд и об уродах в лифте. Она сознательно не упомянула кота.
Когда девушка закончила, Стилтон внимательно на нее посмотрел:
— Теперь ты бросишь все это?
— Да.
— Отлично.
Ее хватило на десять секунд. Она не могла не задать вопрос:
— Почему ты ушел из полиции? Это было связано с убийством Джилл Энгберг?
— Нет.
Они остановились у деревянных ступеней на Мосебакке. Стилтон неожиданно ушел. В сторону лестницы с каменными ступенями по другую сторону гаража.
Оливия проводила его взглядом.
УБ-группа сидела в комнате с приглушенным светом на Бергсгатан и изучала скачанный с сайта Trashkick фильм. Фильм, в котором Стилтона раздели догола, сделали на спине надпись баллончиком, избили и выкинули, бросив у каменной стены. В помещении было странным образом тихо, когда фильм закончился. Все знали, кто такой Стилтон. Вернее, кем он был. На экране они увидели избитого бродягу. Форс включил свет и нарушил тишину:
— Примерно такого и можно было ожидать.
— В смысле? — обратился Клинга к Форсу.
— Стилтон потерял хватку еще в две тысячи пятом, бросил на полпути расследование о Джилл Энгберг, девице легкого поведения. Мне пришлось взять дело на себя. Он просто исчез. Уволился и исчез. А сейчас попал вот туда. — Форс кивнул на экран, встал и поправил куртку.
— Но мы все равно должны его допросить? — уточнил Клинга. — Его же тоже избили.
— Конечно. Когда найдем его. До завтра.
Мортен и Метте легли спать. Сыну Джимми пришлось заняться посудой. Оба очень устали и почти сразу выключили прикроватные светильники, но не уснули. Мортен повернулся к жене:
— Тебе показалось, что моя интуиция уснула, да?
— Да.
— Наоборот. Я все время читал Тома, когда вы с Оливией говорили об острове; он был тут, присутствовал, слушал, принимал участие, но я заметил, что сам он не вступит в разговор, поэтому помог ему.
— Ты действовал наудачу.