Примула. Виктория
Шрифт:
Легко увлекавшийся цесаревич уже вскоре открылся Юрьевичу, который сделал сакраментальную запись в своём дневнике:
«...Я чрезвычайно огорчён. Цесаревич признался мне, что влюблён в королеву, и более того, убеждён, что и она разделяет его чувства. Я просил его дать мне несколько дней на размышление...»
Юрьевич поделился своим огорчением с графом Орловым, главным распорядителем путешествия наследника. Орлов поспешил письменно уведомить императора.
Уже 12 мая Юрьевич сделал в дневнике очередную запись:
«...Великий князь опять огорчил меня. Я сказал ему, что этот брак совершенно невозможен. Я прибавил, что в случае такого поступка ему придётся отказаться от своей будущей короны, и что совесть его никогда не позволит ему сделать это! Он согласился со мной. Но было ясно, что он очень страдает. Выглядел он бледным и несчастным...»
Прошло
Если судить по дневнику полковника Юрьевича, готовился со страшной силой настоящий любовно-политический скандал! Юрьевич уже опасался, что Александр никого не послушается, вступит в брак с королевой и навсегда останется в Англии в качестве всего лишь... её супруга! В отчаянии Юрьевич обратился к Луизе Литцен. И...
«.. .Она сказала мне, что Её Величество призналась ей в своих чувствах к Великому князю. Он — первый человек, в которого она влюбилась. Она чувствует себя счастливой в его присутствии, она очарована его видом и пленительным обаянием... Боюсь, — прибавила она, — что королева примет Его предложение...»
Но на пути возможного укрепления отношений вероятных влюблённых встали правила этикета. Королева обязана была провести некоторое время в Виндзорском дворце. Александр присутствовал на заседании парламента, принял несколько военных парадов, сам был официально принят ректором и профессорами Оксфордского университета, которые вручили ему почётный диплом доктора наук! Затем последовали конные состязания, причём цесаревич внёс триста фунтов на призы жокей-клуба. На проценты от этой суммы был учреждён приз «Кубок Цесаревича». Лорду-мэру Лондона Александр передал опять же значительную сумму для раздачи бедным и для освобождения из долговой тюрьмы некоторых заключённых. Лорд Пальмерстон отозвался о наследнике российского императора как о человеке «гуманном».
Александр не скупился и на подарки придворным королевы, раздавая направо и налево золотые табакерки, бриллиантовые перстни и прочее подобное...
Виктория прислала Александру и его свите официальное приглашение в Виндзор. Она, кажется, уже успела соскучиться. В дневнике записала, что всё вокруг ей видится печальным. Впрочем, Виндзорский дворец всегда навевал на неё грусть...
Далее на сцену снова естественнейшим образом выступает дневник королевы:
«27 мая 1839 года. Виндзор. В четверть восьмого мы отобедали в прекрасно убранном зале святого Георгия. Присутствовал Великий князь со свитой — граф Орлов, князь Долгорукий, князь Барятинский, барон Ливен, генерал Кавелин, господин Жуковский, господин Паткуль, господин фон Адлерберг, господин Юрьевич, граф и графиня Воронцовы, графиня Александрин Потоцкая и господин Толстой. Также — лорд Альбермарл, лорд Эролл, леди Юксбридж, герцог Эрджилл...
Великий князь вёл меня под руку, я села меж ним и принцем Генрихом Оранским. В начале одиннадцатого мы вошли в красный зал, и начались танцы... Я танцевала первую кадриль с Великим князем, затем последовал вальс, во время которого я сидела. Затем я снова танцевала кадриль — с господином Толстым, за кадрилью снова последовал вальс, но я снова не танцевала, а сидела рядом с Великим князем. В начале первого ночи мы отправились в столовую ужинать... После ужина русские танцевали мазурку в продолжении получаса. Великий князь пригласил меня протанцевать с ним один тур, что я и сделала, хотя никогда прежде не танцевала мазурку и нашла её очень забавной. Затем я протанцевала с Паткулем кадриль и снова вальс. Затем — снова вальс, который я танцевала с Великим князем. После чего мы с ним танцевали «гроссфатертанц» — очень забавный, я прежде не знала, как он танцуется. Мне было так приятно и так весело танцевать с Великим князем!.. Великий князь такой неимоверно сильный и так скоро кружится, что я едва поспевала за ним. И мы кружились вихрем! Этим и закончился около двух часов ночи наш маленький бал. Прежде я никогда ещё не была так счастлива!.. Нам всем было так хорошо... Я легла в четверть четвёртого, но до пяти так и не смогла заснуть...»
28 мая Виктория и Александр
имели некоторую беседу, о чём воспоследовала соответственная запись в её дневнике:«...Великий князь сказал мне, что он очень тронут тем, как его принимают в Англии, и никогда об этом не позабудет. Затем он прибавил по-французски: «Это не только слова, уверяю Вас! Я действительно так чувствую...» И он вновь повторил, что проведённые здесь дни навсегда останутся в его памяти... Я тоже никогда не забуду эти дни, потому что искренне расположена к этому приветливому, милому молодому человеку...»
29 мая они провели свой последний вечер. Снова непринуждённый ужин, снова танцы...
«...В двадцать минут третьего, когда был кончен последний вальс, я простилась со всеми джентльменами из свиты Великого князя с чувством искренней печали. Все они очень нравятся мне. В особенности — господа Паткуль и Адлерберг — такие жизнерадостные молодые люди!.. Я удалилась в малую голубую гостиную, куда лорд Пальмерстон пригласил и Великого князя, чтобы тот простился со мной. Мы остались наедине. Великий князь взял мою руку и горячо сжал в своей. Он был бледен, и голос его дрожал, когда он произнёс по-французски: «Мне не хватает слов, чтобы выразить всё, что я чувствую!» — и добавил, как глубоко он признателен за столь любезный приём. Он сказал, что в будущем надеется снова побывать в Англии. Он твёрдо верит, что его визит послужит установлению дружеских связей между Англией и Россией. Затем он приложил губы к моей щеке и поцеловал меня так тепло и с таким сердечным чувством, и затем мы снова и очень тепло пожали друг другу руки. Я действительно чувствовала себя так, будто прощалась с близким родственником, а не с иностранным принцем, и была очень опечалена, расставаясь с этим милым молодым человеком, в которого я (говоря в шутку!) была действительно немножко влюблена, и к которому, без сомнения, сильно привязалась. Ведь он такой искренний, такой истинно жизнерадостный, так обаятелен — с этой его очаровательной улыбкой и столь мужественной и в то же время изящной внешностью...»
В свою очередь полковник Юрьевич записывал 30 мая:
«Прошлой ночью мы простились с английским двором. Когда цесаревич Александр остался наедине со мной, он бросился в мои объятия, и мы оба плакали. Он сказал мне, что никогда не забудет Викторию! Он признался, что при прощании поцеловал королеву!»
Виктория, кажется, совершенно согласна с мнением адъютанта цесаревича:
«...Я очень, очень опечалена отъездом принца! Мы с лордом Мельбурном рассматривали мой большой альбом гравюр, в котором имеется прекрасный портрет Великого князя, когда ему едва минуло одиннадцать лет. Впрочем, он и теперь остаётся таким же милым!»
Цесаревич подарил Виктории прелестного щенка-овчарку, которому сам же и дал кличку — Казбек. И до самой своей смерти Казбек оставался верным спутником королевы, следуя за ней из Букингема в Виндзор и — соответственно — из Виндзора в Букингем. И муж королевы также очень привязался к Казбеку. Трудно понять, то ли Виктория любила собак, то ли она так любила память о своём девическом увлечении. Вернее всего, первое! Поскольку отношения России и Англии развивались в дальнейшем таким образом, что очень мало оставалось поводов для приятных воспоминаний.
Александр женился на Вильгельмине-Марии Гессен-Дармштадтской, которая родила ему восьмерых детей, шестерых сыновей и двух дочерей. В своё время он сделался императором Александром II, а она — императрицей Марией Фёдоровной. Свою склонность к немыслимым бракам он удовлетворил, женившись после смерти императрицы на своей любовнице, княжне Долгоруковой, и вызвав тем отчаянное возмущение не только своих взрослых детей, но и всех королевских и княжеских фамилий Европы, находившихся, конечно же, в близком или дальнем родстве с домом Романовых. При этом императоре Россия сделалась несколько похожа на Англию, но очень несколько! В основных же своих чертах и свойствах Россия оставалась всё-таки не Англией, а Россией. И в конце концов сделала свой выбор, и наличие династии Романовых в этот выбор не входило! Александр II был убит группой террористов, молодых людей, входивших в революционную тайную организацию, называвшуюся показательно: «Народная воля». В этой организации представлены были едва ли не все сословия Российской империи. Софья Перовская — дворянка, дочь губернатора. Андрей Желябов, сын крепостного. Николай Кибальчич, выдающийся учёный-изобретатель, сын и внук священника... Россия сделала свой выбор не в пользу Романовых. Династия двигалась своим путём, и путь этот делался всё более и более тернистым.