Принц для неудачницы
Шрифт:
– Будет кстати! Комнату второй месяц не можем сдать!
– Да ты не волнуйся, мам! Сдадите.
– Ты это Кире скажи! Она испереживалась вся. А еще тут приходили из налоговой. Спросили, почему не платим с арендной платы налоги.
– Неужели налоги надо платить? Две пожилые женщины, чтоб как-то свести концы с концами…
– А ты говоришь: справедливость!.. А Ника в одном коротеньком халатике выскочила к налоговому инспектору и говорит: это никакая не аренда! Это гости наши. Родственники из Мордовии. Инспектор ей: вы докажите, что они ваши родственники. Тогда она повела
– Какую Юлю?
– Помнишь, когда ты была в прошлый раз, мы говорили про жиличку, Зину с молокозавода? У нее внучка Юлия…
– Ну да.
– Юля сидит и играет на Никином компьютере. Ника говорит: была б она чужая, я бы ее к себе не пустила. А вы, чиновники, чем у бедных последнее отнимать, лучше бы новые рабочие места создавали! По всей стране работы нет, а если есть – за нее три копейки платят! Стыдно вам должно быть! Так прямо и сказала, представляешь?
– Вот так Ника!
– А он ушел и больше не приходил.
– Ну вот, а ты говоришь, нет справедливости!
Мать недоверчиво хмыкнула.
– Небось еще явится – в лучшем виде!.. А между прочим, Ника у тебя очень нервная, даже дерзкая. Боком выходят ей ваши выверты!
Простившись с матерью, Ксения сказала себе, что трудности делают человека здоровее. Раньше Ника капризничала из-за платьев и изводила брата, а теперь она борется с чиновниками. И она, Ксения, будет бороться. За себя, за своих детей, за их спокойствие и благополучие.
А когда угрозы исчезнут и неприятности перекочуют в прошлое, она позвонит Рахманову и скажет ему спасибо. Она не рассчитывает ни на что большее, но они увидятся обязательно еще один раз.
Она покажет ему свой город – дорогие ее сердцу переулки, если их к тому времени еще не сотрут с лица земли согласно новому генеральному плану развития столицы. Еще она купит ему что-нибудь в подарок. Что-нибудь теплое в память о том тепле, которым он ее окружил.
«И как знать, – думала она, заваривая к ужину чай, – возможно, эта встреча станет началом чего-то нового для нас обоих. Мы одиноки и правда, наверное, подходим друг другу. Линда была права. Но…»
Она вдруг заволновалась, ощутив, что в своих рассуждениях дошла до рубежной точки. Если что-то и будет у них с Рахмановым, то по-новому, по-другому. У той разбитой, как выражалась Ленка, размазанной по стенке женщины, которую месяц назад Рахманов поселил у себя на даче, ничего конструктивного быть в принципе не могло.
Ее осенило. В том, что у них с Рахмановым ничего не вышло, повинна только она. В ней все дело! В ее упадке, в глупых рефлексиях! Он чувствовал ее напряжение, не мог найти верного тона. Она же олицетворяла вселенскую скорбь!
У Ксении вырвался короткий смешок, но в следующую секунду ей стало уже не до смеха. В замке входной двери повернули ключ. Дверь поддалась, в коридоре тяжело загромыхали шаги – незваный гость быстро направлялся на кухню.
Увидев его, Ксения вскрикнула. Но лишь от неожиданности – не от страха.
– Не ждали? – ухмыльнулся Володя, топоча кирзовыми сапогами. – Или ждали кого другого?
Одет он был в армейскую куртку с погонами майора танковых
войск и фуражку с кокардой. Лицо – небритое и мятое, точно с похмелья. Ксения смотрела на Володю-майора во все глаза, не вполне веря в реальность происходящего.– Господи, что с тобой стало! – проговорила, наконец, она.
Володя деловито озирался по сторонам.
– Ты сядь, – попросила Ксения. – Поешь. Будешь мясо? Салат, овощи.
– Нет. – Володя нехотя присел на табурет, продолжая озираться. – Времени мало.
– Странно, что ты пришел… Я уж думала…
– Что странного?
– Я не ожидала… Я думала, ты, как во время войны, без вести пропал. А раз не пропал, то слушай!
– Как тут, однако, все запущено… – Не обращая внимания на нее, Володя оглядывал кухню.
Ксения тяжело вздохнула.
– Я тебе налью сейчас чаю. Нам нужно о многом поговорить… Ты даже не спросишь о детях. Ты знаешь, где они?
– Стол этот убогий нужно бы куда-то деть, – пробормотал он.
– Володя!
– Да знаю я все. Дети в Дмитрове!
С этими словами он ухватил кухонный столик и выволок его в коридор.
– Это зачем?! – запротестовала Ксения.
– Прибраться хочу. – Он нехорошо улыбнулся. – И мебель переставить. Висюльки явно портят вид.
На стене висели расписные ложки-поварешки и разделочная доска. Володя смахнул их на пол и ногой затолкал под раковину.
– Вот так… Чего смотришь? Помогай.
– Володя, ты что?! Что с тобой происходит?!
– Со мною-то? – усмехнулся он. – Тебя бы так… Посмотрел бы я на тебя!
Широкими шагами он проследовал в комнату.
– Ну, постой! – взмолилась Ксения. – Мне тоже было не сладко все это время. Но ты должен понять…
– Никому я ничего не должен. Кругом одно кидалово! – поморщился Володя, осматривая комнату.
– Володь, нельзя ожесточаться! Нельзя!
– Леха Осинцев, уж казалось бы… Друг юности! И тот кинул. Сучок! И все вы такие!
– Володенька, нужно успокоиться.
– Успокоиться? Поздно… Книжный шкаф бы выкинуть со всем его содержимым, – бормотал Володя. – Да времени совсем нет. А вот ковер я точно уберу!
Он принялся выдирать палас из-под платяного шкафа.
– Володя, не смей! И объясни мне, в конце концов!..
– Замолчи! – Володя сделал страшные глаза, выдернул палас и выкинул его в коридор. – И эту похабную горку я вышвырну!
– Не смей ничего трогать!
– Вот как? Даже не сметь?! Ух, какие мы смелые! А если я спрошу, где ты была весь этот месяц?
– И спроси! Я тебе отвечу…
– На помойку ее! – Володя подскочил к горке, распахнул дверцы и принялся выкидывать посуду прямо на пол.
– Да ты что!.. – Ксения попробовала отпихнуть его.
Володя зарычал. Глаза его налились кровью.
– Если ты сейчас не отойдешь!..
– Зачем ты бьешь посуду?!
– Плевать на посуду! – Он бросил стопку тарелок под ноги Ксении.
– Что с тобой?! – заорала она. – Ты болен!
Володя принялся толкать горку к выходу.
– Ты с ума сошел! Понимаешь ты это?! – кричала Ксения. – Я вызову скорую!
Володя гомерически захохотал.
– Я делаю перестановку. И только!