Принц на закланье

– Не понимаю. – Отрицательно качнув головой, сказала Маша. – А, что если, родится девочка и она захочет выйти замуж за человека из другого города или даже страны? Она тоже лишается покровительства семьи Перро?

– Нет. – Ответил Марат и улыбнулся. – Таким примером является моя младшая сестра Мия. Она была замужем за англичанином, но страшная трагедия оборвала её счастье. Она вместе с мужем попала в автокатастрофу и стала калекой. Муж Мии погиб и теперь она живёт в замке, вместе с Лео и Мойрой. Они приняли ее, и теперь она помогает им в работе.

– В какой работе?

– Наш замок, хоть и является собственностью семьи Перро, но одиннадцать месяцев в году открыт для туристов, как историческая достопримечательность старой Ирландии. Туристов очень много, поэтому рядом с замком был построен отель для них. Эта одна из статей дохода нашей семьи и тётушка Мойра с Лео управляют отелем.

– Понятно. – Сказала Маша. – А кто ещё из членов твоей семьи будет в замке?

– Будут все. Вся семья Перро во главе с моим отцом Робертом. Мойру, Лео и Мию ты уже знаешь. Ещё у меня есть младший брат Алекс. Ему восемнадцать лет и он отчаянный любитель автогонок. Ещё одна тётушка Селина Перро, родная сестра отца, замужем за адвокатом Пьером Стоуном. У них два сына близнеца, почти моего возраста, Поль и Жан Перро.

– Как Поль и Жан Перро? – С удивлением спросила Маша. – Их отец носит фамилию Стоун, а у его сыновей фамилия Перро?

– Это тоже одно из условий завещания Ричарда. – Марат вновь сжал руку Маши дружеским рукопожатием. – Любая женщина рода Перро обязана носить эту фамилию даже вступая в замужество. Более того первый её ребёнок, рождённый в браке, тоже обязан носить эту фамилию.

– Очень умный у тебя был предок.- Ехидным голосом сказала Маша. – Обеспечил себе не только продолжение рода, так ещё и новых работников на благо своей фамилии. Я так понимаю, что эти Перро Жан и Поль тоже обязаны работать на свою фамилию?

Марат кивнул и ответил: - Всё верно. Жан и Поль тоже адвокаты. Они ведут все юридические дела семьи и входят в состав директоров фармацевтической компании Перро.

– Какая благочестивая семья! – Восхитилась Маша. – Все так покорны воле четырёхсотлетнего завещания! Неужели не было в вашей семье ни одного отщепенца? То есть я хотела сказать, неужели не было никого, кто бы поставил свои желания выше завещания?!

Марат какое-то время молчал, а потом ответил.

– Конечно, были, но о них не говорят в нашей семье и они не отмечены на нашем генеалогическом древе. Никто не поддерживает с ними связь. О них, даже не говорят.

– А мне кажется, что ты исключаешь это правило из своей жизни.
– Сказала Маша и внимательно посмотрела в глаза жениху. – Может я, и ошибаюсь, но кое с кем ты всё-таки поддерживаешь отношения. Не правда ли?

Марат постарался улыбнуться и чуть развёл руки в стороны.

– Не понимаю, о чём ты говоришь?

– Я говорю о мужчине, чуть старше тебя, красивого русоволосого в очках в роговой оправе. – Маша увидела, как замер взгляд жениха, но решила продолжить.
– У него красивый и дорогой брючный костюм, он тщательно следит за своими волосами и у него такие же скулы, как у тебя. Я, когда в первый раз увидела его, сразу же подумала о тебе. И теперь понимаю, почему. Он твой родственник.

– Ты говоришь о Джоне?

– Мне его представили, как господина Диллона. И он предложил мне работу несколько дней назад. Надо сказать, что он произвёл на меня впечатление.

– Ты очень внимательная девушка. Но ведь ты, же дочь хорошего детектива.

– К тому же я сообразительна, хитра, настойчива и любознательна. Короче, я тот ещё «крепкий орешек». – Сказала девушка и усмехнулась.

«Влюбилась в человека, которому жить осталось несколько месяцев. – Мысленно, не говоря вслух, продолжила свою фразу Маша.
– И которая должна оборвать ниточку бессмысленных трагедий в этой семье. Но, вот удастся ли мне это»?

– Так, что ты можешь сказать мне о Джоне Диллоне? Кем он работает в вашей фирме?

– Он руководитель отдела зарубежных поставок, но, видно, ненадолго.

– Почему?

Марат не сразу ответил на вопрос Маши.

– Маша, пообещай мне, что никому в семье не расскажешь о Джоне. Дело в том, что он мой двоюродный брат, но эта ветвь семейного древа давно отпилена и отброшена от него.

– Почему?

– Джон - сын родного брата моего отца, Ричарда. По иронии судьбы, именно дядя Ричард первым восстал против завещания своего предка Ричарда Перро. Он объявил о том, что собирается опротестовать это завещание на общем собрании семьи.

– И что? – С нетерпением спросила Маша, когда Марат замолчал на долгое время.

– И тут же был лишён всего и изгнан из семьи не только фактически, но и юридически. Теперь не существует ни одного юридического документа, удостоверяющего его личность, как члена семьи Перро. Это было более тридцати лет назад на свадьбе его старшего брата, которого он очень любил и который…

– Должен был исчезнуть на своей свадьбе ради благолепия всей семьи? – С нетерпением спросила Маша, когда Марат вновь замолчал и углубился в свои мысли.

Марат не ответил. Он кивнул и тяжело вздохнул.

– Хороший человек был, твой дядя. – Тихо заговорила Маша, стараясь придать своему голосу сочувствие, хотя в душе у неё клокотало от возмущения. – Значит,он восстал и был изгнан. И ему от миллиардного денежного пирога не досталось ни крошки. Ему пришлось эмигрировать. Взять другую фамилию. У него появилась семья, которая возможно ничего не знала о его прошлой жизни и о знатной родовой фамилии. Но случай открыл его семье всю правду и тогда на «сцене сладкой жизни семьи Перро» появился новый персонаж Джон Диллон. Он познакомился и возможно подружился с тобой, а потом получил «тёплое местечко» в фамильной фирме. И теперь ему…

Маша, даже не заметила, что говорит сама с собой. И только сильное рукопожатие Марата вернуло её к действительности и заставило замолчать.

– Я не знаю, каким образом ты почти верно описала жизнь семьи Диллонов, но Джона ты не знаешь, что бы, хоть как-то, судить о нём. Так что лучше будет, если…

– Ты сам мне о нём расскажешь. Не правда ли? – Закончила его речь Маша. – Замечательно. Только, пожалуйста, говори чистую правду и только правду, а выводы я буду делать сама. Люблю людей оценивать по-своему, по-женски. Ты не возражаешь?