Принц пустыни

– Если у мужчины есть три сына, разве их старшие сыновья не получат одно и то же имя? – Она помедлила. – Подождите-ка. Значит, вот почему Дена называет вас бин-Заки. Это означает «сын Заки», не так ли?

Кэл не удержался от улыбки. Роуз была такой сообразительной и любознательной!

Радуясь своей догадке, она тоже улыбнулась, но ее лицо тут же приняло задумчивое выражение.

– Почему вы называете себя аль-Заки, а не аль-Хатиб?

– Это долгая история, – ответил Кэл, стараясь не смотреть на ее нежные щеки, плавный изгиб шеи, впадинку у ее основания, словно созданную для того, чтобы он проник в нее кончиком языка.

– Я никуда не тороплюсь.

Кэл подумал, что для полной картины лучше всего начать с истории семьи.

– Мой дед был любимцем своего отца. Им обоим нравилось ездить верхом и охотиться в пустыне с соколами. Люди говорили, они скорее походили на неразлучных близнецов, чем на отца и сына. Они оба были бесстрашными. Их уважали и любили.

Кэл подумал о Дене. Она называла себя сестрой его деда, хотя не была его кровной родственницей. Она тоже его любила?

– Мой дед обладал всеми качествами, необходимыми для правителя в те простые времена. Он был достаточно силен, чтобы оказывать сопротивление своим врагам, защищать летние пастбища и оазисы.

– Это было до того, как здесь нашли нефть? Кэл кивнул.

– Когда нефть потекла рекой и страна разбогатела, этих качеств для лидера стало мало. Теперь людям нужен был не храбрый воин и справедливый судья, а дальновидный политик, способный представлять страну на международном уровне.

– И ваш дед не смог приспособиться к этой роли?

– Он приспособился, – сухо сказал Кэл, – только не так, как следовало. Он был человеком с большими аппетитами, и огромное богатство давало ему массу возможностей для их удовлетворения. Он потратил целое состояние на скаковых лошадей, любил азартные игры и красивых женщин. Разумеется, экстравагантный образ жизни наследника престола одной из богатейших нефтяных стран заинтересовал прессу.

– И как на это отреагировала его семья?

– Чтобы напомнить Калилу о его долге, заставить его вернуться домой и остепениться, отец решил устроить ему брак с дочерью одного из старейшин.

– Устроить брак? – Ее брови взметнулись вверх.

– Да, здесь часто так делается. Стать зятем уважаемого члена общества – огромная честь. Такие браки создают связи между кланами, укрепляют страну, помогают людям сплотиться в трудные времена.

– А мнение девушки учитывается?

– Разумеется.

– Ну да, кто бы смог отказать будущему эмиру…

– Браки между представителями разных кланов скрепляют общество, поэтому все заинтересованы в том, чтобы они были удачными. Я не говорю, что наша система безупречна, но никто не станет ломать жизнь двоим молодым людям, соединяя против их воли.

– А для любви в вашей системе есть место? – В голосе Лидии слышался скептицизм.

– Вижу, вы насмотрелись сентиментальных голливудских сказок, – раздраженно ответил он.

– Голливуд появился в этой истории значительно позже, Кэл. Вы когда-нибудь слышали о Шекспире? «Любовь – над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане. Любовь – звезда, которою моряк определяет место в океане». [1]

Она произнесла это с такой верой, с такой страстью, что у него перехватило дыхание. Ему вдруг захотелось поверить, что две половинки могут найти друг друга в этом огромном мире и создать союз, который продлится до конца жизни.

Но, зная, что на практике эта теория не выдерживает никакой критики, он покачал головой.

1

Шекспир. У. Сонет 116. Перевод С.Я. Маршака.

– Старая сказка для легковерной аудитории, – возразил он. – Я всю свою жизнь расплачиваюсь за последствия «любви». Боль и разочарование – вот ее цена.

Роуз подалась вперед и накрыла его ладонь своей.

– Простите, – она быстро отдернула руку, – но я так не считаю.

Кэл пожал плечами.

– Признаюсь, моя семья – особый случай. Ответом деда на требования родных было его появление на первых страницах газет с новой невестой, британской старлеткой. В своем интервью он заявил, что эта женщина – любовь всей его жизни.

– Ничего себе! – удивилась Роуз, затем ее черты смягчились. – Однако… как романтично.

– Несомненно, их роман был бурным, словно горная река, – ответил Кэл, вспоминая рассказы деда, – но причина для скорого вступления в брак была более прозаичной. Его подруга ждала ребенка.

– О!

– Калил знал, его отец и родные выбранной для него невесты придут в ярость, но, являясь мировой знаменитостью и любимцем отца, он был уверен, что рождение сына принесет ему прощение.

– Я так понимаю, он ошибся.

– Когда любимый сын не оправдывает возложенных на него надежд, это тяжелый удар.

– И отец лишил Калила права занять престол?

– Не сразу. Ему сказали, что его новой невесте не рады в Рамал-Хамране, но сам он может вернуться домой, если одумается и выполнит требования своей семьи. Но дед был не из тех, кто может бросить беременную женщину и вернуться домой поджав хвост.

– И поэтому он мне нравится.

– Он всем нравится, Роуз. В этом и состоит часть проблемы.

– Вы очень его любите, – мягко сказала она.

– Он мой jaddi’l habeeb. Любимый дедушка. Пока мой отец устраивал свою личную жизнь, он учил меня арабскому языку и истории моей страны.

– И он от всего этого отказался ради любви.

– А его послушный, исполнительный младший брат тем временем восстановил доброе имя семьи, женившись на девушке, которую выбрали для наследника. В том же году у него родился сын, новый представитель знатного рода с тысячелетней историей, и эмир избрал младшего сына своим преемником. Тот использовал свое богатство и влияние на благо народа.

– Новый человек для новой эпохи.

– Определенно он оказался умнее моего деда. Когда у их отца случился удар, Jaddi помчался домой, но было уже слишком поздно. Эмир впал в кому и не смог простить своего блудного сына.

– Бедняга.

Кэл посмотрел на нее, не зная, кого она имеет в виду.

– Интересно, успел ли эмир понять, что уже поздно? Пожалеть о своем решении? Мы все думаем, что у нас много времени, чтобы сказать важные слова. Когда погиб мой отец, я хотела сказать ему…