Принц Шеннийский

— Кто хочет помериться с Николь? А рабыни?! — хихикает Бруно.

— Я, хозяин!

— И я!!

Бойкая брюнетка и еще одна девочка встали рядом с герцогиней, браво скинули свои легкие одежды и стали демонстрировать подтянутые фигуры. Николь вдруг опустила руки, демонстрируя большую стоячую грудь и выбритую промежность. Это был неуверенный жест. Внутри нее разгоралась борьба.

— Что скажете? — воскликнул купец. — Кто краше? Глория? Ваше мнение.

Та чуть вином не поперхнулась. Хотела безучастно сидеть, но не вышло. Впрочем, вальки отмазалась, пожав плечами. Я промолчал, Бруно и не спрашивал меня, напряг своих рабынь. А тем похоже за радость.

— Ноги кривоваты, жопа висит, — сказала насмешливо блондинка, обходя Николь вокруг. — И это в таком возрасте. Много сидит.

— Ляжки дряблые, хозяин, она не знает что такое бег, — смеется другая. — Ваши рабыни без сомнения лучше.

— Заткнитесь, твари! — заистерила Николь, снова прикрываясь. Девочки, конечно, приукрасили недостатки пленницы, но подтянуть ей фигуру не помешало бы. Рабыни на ее фоне намного привлекательнее. Пусть у Николь и красивая мордашка, но в совокупности она сдает по полной. Грудь правда у нее хороша. Тут девушки не осмелились давать характеристику. Ни у одной рабыни, что сейчас в купальне нет такой большой и красивой груди, таких великолепных сосочков с розоватыми ореолами.

Николь подавлена.

— Вы ответите все…

— Видишь, ты ничем не лучше их, и я докажу тебе, что ты тоже рабыня! — гогочет Бруно.

— Никогда я не буду рабыней!

— Ты будешь молить меня, чтобы я стал твоим хозяином! — повторил Бруно и дал знак Гарику. Тот толкнул девушку, от неожиданности она хорошо шмякнулась. Благо, под ногами была стриженная лужайка. У Вики в руках оказалась плеть. Простая треххвостка, я такие знаю. Для рабынь, такой шкуру не попортишь.

От звука первого хлесткого удара я вздрогнул сам. Нервы помнят. Кожаные полоски опустились на нежную, никогда не знавшую дискомфорта спинку. Визг сорвался на хрип и перерос в стоны боли.

— У меня нежная кожа! — в первые секунды выпалила Николь и стала задыхаться от жжения. — Нель… нельзя!!

Вика не спешила со следующим ударом, подождала немного, пока герцогиня опомнится, прочувствует боль до конца, все ее отголоски, до самой последней иголочки. Рабыня опытная, сразу видно, не раз плеть в руках держала. Может старшая у Бруно, хотя я думал, что кудрявая главнее.

Снова свист. На этот раз удар по спине был точный и нещадный. Николь извивается, как змея, рыдая и прося пощады.

— Пожалуйста… пожалуйста, хватит! Я больше не вынесу, прошу! Остановитесь! О Великие, как больно, больно. Не надо больше…

От третьего удара она визжала не своим голосом, пыталась уползти, но громила удержал ее за ногу.

— Не бейте, я сделаю все, только прекратите, — сквозь истерику лепетала она.

— К кому ты обращаешься? — подхватил Бруно.

— Не бейте хозяин! — взвизгнула Николь и разрыдалась сильнее прежнего.

— Не слышу! Что ты сказала?! — не оставлял ее Бруно.

— Вы мой хозяин!

— А ты кто?

— Я рабыня!

— Ты хочешь стать моей рабыней?!

— Да, хозяин! — прохрипела она. Бруно радостно хлопнул в ладоши.

— Клеймо! — взревел он.

— Что?! — закричала Николь, резко вскинув голову. Здоровяк Гарик поднял ее за волосы и поставил на ноги. Стража в бежевых одеждах прикатила стальную скрипучую тележку с ярко красными углями, из которых торчал стальной прут. Девушку охватил ужас. Тем временем другие ребята принесли деревянное кресло и ремни. Когда ее усаживали, она брыкалась до первой смачной пощечины. Талию и левое бедро зафиксировали широкими ремнями. Сдавили так, что бедро покраснело, а щеки Николь налились краской от давления.

Бруно поднялся и подошел к жаровне. Мы с Глорией переглянулись. Театр удался, мы впечатлены. Вальки выглядит озадаченно.

— Пожалуйста, — простонала Николь, заливаясь слезами. — Бруно…

— Надо же, ты вспомнила мое имя, — усмехнулся тот, поднимая прут, на конце которого сияло раскаленное добела клеймо. — Запомни этот день, Николь.

— Я дам тысячу золотых рин, мой отец богат, он одарит тебя, — ее слова оборвались, сменяясь отчаянным визгом. Шипение и запах горелого мяса ударил по моему сознанию. Бруно убрал клеймо от бедра не сразу, немного подержал, чтобы был четче и качественнее отпечаток. Опытный работорговец сам клеймит рабынь.

— Теперь ты рабыня на всю оставшуюся жизнь, и клеймо будет напоминать об этом, — проговорил купец, кинул прут обратно в жаровню и вернулся в свое кресло.

— Спасите меня, мне плохо, мои рыцари, папа, папочка, спаси, — заблеяла Николь, пребывая в неком беспамятстве. Мне почему — то не было ее жалко. Вообще никакой жалости. Я понимаю, что все это плохо, не правильно… Но чувства противоречивы. Бруно имеет право поступить так с ней, я не знаю почему мое подсознание говорит мне это. Просто чувствую, передалось его торжество, удовлетворение. Это их культура, на Биларозе каждый день обращают в рабство похищенных женщин. Это их жизнь. А я всего лишь гость.

Ее освободили, быстро приведя в чувства. Долго ломать комедию и страдать тоже не дали. Гарик держит нещадно, чуть что — хватает за волосы и поднимает как пушинку.

— Рабыня, — усмехнулся Бруно. — Простая, дешевая рабыня с обычным рабским клеймом. Нравится тебе быть рабыней, а?

— Нет. — Буркнула Николь, но когда Вика продемонстрировала плеть, та исправилась. — Да, хозяин.

— У рабыни не должно быть вещей, — продолжал Бруно. — Она сама вещь.

Вика подошла, избавила ее от колец, серег и стала ловко снимать драгоценные заколки с каштановых волос. Вскоре каскад локонов обрушился на дрожащее тело. Герцогиню трясло. Блондинка аккуратно с неподдельной заботой заправила ей волосы за спину, чтобы было видно грудь.

— Совсем забыл! — воскликнул купец. — Одна маленькая деталь! Ошейник.

— Да хозяин, — прочирикала одна из рабынь и достала из — за декоративного камушка несколько блестящих стальных колец. Она подошла к Николь, примерила на глаз нужный, разомкнула кольцо и ловко нацепила на белую шейку стальную полоску. Раздался щелчок замочка.

— Он давит, — простонала Николь. — Снимите, прошу.

— Дерзкая рабыня забыла про плеть, — усмехнулась Вика. Герцогиня закусила губу, трогая одной рукой свой новый ошейник.

— Посмотри на Гарика, — скомандовал купец. Та взглянула на здоровяка. Тот скривился с презрением в глазах. — Узнаешь его?

— Нет… нет, хозяин, — прошептала Николь.

— А горное озеро Ваен помнишь? — ехидно поинтересовался Бруно. — Давай припоминай. Как ты его получила?

— Отец подарил его мне на двадцатилетие! — взвинтилась девушка. — Хочешь, я отдам его?

Вика резко хлестнула Николь по плечу. Та взвизгнула.

— Где твое почтение рабыня, ты дерзкая и необученная сука, — проговорила насмешливо блондинка. Не думал, что рабыни могут друг к другу испытывать злость или какой — то особый негатив. Они же все сестры по несчастью.