Принц со шрамом

— Это самый простой план, Тристан. Пожалуйста. Я могу это сделать. И прежде чем он успеет моргнуть, ты соберешь мятежников и найдешь меня, — моё сердце бьется в предвкушении, больное и извращенное возбуждение просачивается сквозь мои поры. — Ты заберёшь то, что принадлежит тебе. И твой народ будет за твоей спиной, избавляя тебя от любого, кто захочет удержать тебя от короны.

Его глаза метнулись вверх.

— Наш народ.

Эмоции бушуют в моей груди.

— Наш народ, — исправляюсь я.

Он издаёт дрожащий вздох и наклоняется, оставив легкий поцелуй на моем бедре, после чего его пальцы проводят по нему, а затем он откидывается назад, ухмыляясь своему искусству.

Я приподнимаюсь на локтях и смотрю вниз на то, что он нарисовал.

Это сердце. Не то, которое рисуют дети, и не то, которое можно увидеть на картинах, изображающих любовь. На этой картине изображен орган, кровь стекает с его краев, а сосуды проходят через мышцу. Толстая цепь обвивается вокруг центра и закручивается под ним, на конце висит замок. Я прищуриваю глаза и присматриваюсь, понимая, что на замке есть надпись.

Собственность Тристана.

Я насмехаюсь, толкая его в плечи.

— Романтично.

Он издаёт небольшой смешок, скользя по моему телу и прижимаясь поцелуем к моим губам, его рука обхватывает моё лицо.

— Для тебя? Я варвар. А после завтра, когда мы убьем Майкла и захватим замок, я трахну тебя, пока его дух будет еще в комнате, чтобы он знал, что ты никогда ему не принадлежала, — его вторая рука скользит по внутренней стороне моего бедра, упираясь в кровоточащее сердце. — А потом я вытатуирую это на твоей коже, чтобы ты никогда не забывала, что я владею тобой так же, как ты владеешь мной.

Я наклоняюсь и снова прижимаюсь своими губами к его, во мне бурлит страсть и прорывается наружу, пока не окутывает нас обоих. Она интенсивна, и я не уверена, вознесет ли она нас в небеса или сожжет дотла.

Но в любом случае, она поглощает меня.

49. Сара Б.

Мои нервы на пределе. Раньше, когда я планировала убить короля, это было личное. И хотя это все еще так, теперь это мутировало во что-то с оттенком преданности. Как бы безумно это ни звучало.

Но именно преданность заставляет меня сунуть опий в маленький кармашек, пришитый к подолу юбки, и именно преданность заставляет меня хлопать ресницами и шептать Майклу на ухо нежные слова, спрашивая, можем ли мы уединиться.

Тристан уже много раз доказал, что если я упаду, он меня поймает. Если я разобьюсь, он будет хранить кусочки до тех пор, пока я не буду готова собрать их обратно. Так что, я сделаю то же самое для него и буду стоять рядом, помогая ему занять трон. Помогая ему отомстить.

Я чувствую боль при каждом движении, будто он все еще находится между моих бедер, чувствую его вкус на губах, будто он на моем языке, чувствую его в моих венах, как будто он питает меня всей своей кровью.

Мы неразрывны. Нам суждено быть вместе. Мы предназначены друг другу.

А может быть, мы просто безумны.

Но я с радостью буду жить сумасшедшей, если в конце концов он будет со мной.

— Как Вам ужин? — спрашивает Майкл, садясь рядом со мной на диван в своих личных покоях.

Камин потрескивает перед нами, а ковер из овчины мягко лежит под подушечки моих ног. Неприлично конечно здесь быть перед свадьбой, но Ксандера тут больше нет, чтобы вразумить короля, а Майкл думает членом, а не головой, когда речь идет о женщинах.

Все оказалось так просто, как я и думала.

Я улыбаюсь, опустив веки и глядя на него сквозь ресницы.

— Было восхитительно.

Он ухмыляется, его рука опускается на мое бедро и трется о метку Тристана.

— Надеюсь, у Вас еще осталось место для десерта? — спрашивает он.

Мой желудок поджимается к горлу, но я продолжаю, зная, что после этого пути назад уже не будет.

— Вообще-то, я бы хотела еще немного вина.

— Конечно.

Он отворачивается, чтобы схватить бутылку, стоящую на столе, и я использую свой шанс, откупоривая лауданум_{(опийная настойка)} и выливая его в его бокал, прежде чем он повернётся обратно, пот выступает у меня на лбу, а сердце так быстро бьется о ребра, что мне кажется, будто у меня может случиться сердечный приступ.

Он разворачивается, наливая вино в мой бокал, пока тот не становится почти полным. Я смотрю, как оно кружится, плещется о дно хрусталя, и представляю, что это похоже на то, как выглядят мои внутренности, которые перекручиваются и бурлят, грозя выплеснуться наружу от волнения.

Он отставляет бутылку, и я наклоняюсь вперед, хватая оба бокала, передаю ему его, прежде чем взять свой.

— Спасибо, сир.

Он садится и долго смотрит на меня, его глаза напряжены, и впервые за весь вечер по моим венам пробегает струйка беспокойства. Майкл никогда раньше не смотрел на меня так.

— Я устал от игр, — говорит он. — Вы здесь, чтобы отдаться мне, Сара?

От одной этой мысли желчь подкатывает к моему горлу, но я усмехаюсь сквозь тошноту, зная, что Тристан будет здесь меньше чем через час, и он смоет все эти грязные чувства.

Я провожу пальцами по ключице, запутываясь в тонкой цепочке отцовского кулона, в то время как мои глаза переходят на вино в его руке — то самое, из которого он до сих пор не сделал ни глотка.

— Я просто подумала, что мы могли бы узнать друг друга получше, — я улыбаюсь, придвигаясь ближе к нему на диване. — Мы скоро поженимся. Вам не кажется, что уже пора?

Он ухмыляется, отставляя стакан, и я внутренне ругаюсь, разочарование плотно обхватывает мою середину, сжимая ее так, что кажется, будто я сейчас лопну.

Его рука тянется ко мне, обхватывая мою талию и притягивая меня к себе. Мои руки взлетают, чтобы ухватиться за его грудь, и я вцепляюсь в ткань, моя задница практически сидит у него на коленях. Я сглатываю отвращение, поселившееся в груди.

— Что Вы хотели бы знать? — бормочет он, наклоняя голову и проводя губами по моей коже.