Принц Уэльский

Шефы чудом не успели помочь ему в благом порыве. Над миром вспыхнула муха Тренча, фирма же в числе другого-прочего занималась сувенирными насекомыми и была предприимчивой перекупщицей. (А кем еще-то? Отечественных питомников нетути!) Надо было ехать в Мельбурн к мировым производителям, но один соучредитель, порезанный в "разборке", лежал на тайной квартире, другой, по его выражению, "душился" с налоговой и дал подписку о невыезде. Прочая пьянь могла продать их обоих: конкуренты не дремали, также подбираясь к австралийцам. Позвали Петеньку и, кривясь, велели брать билет.

– Давай, заслоняй амбразуру,- сказал шеф.- А что? Может, тебе-то и повезет... Угощать будут - много не пей. Хотя... тут, пожалуй, можно не беспокоиться.

И Петенька улетел. Для него Австралия впрямь стала страной чудес. Сразу! Во-первых, в Мельбурне он попал к самому Большому Боссу, а не к его заместителям. Во-вторых, Петеньку уже опередили непорезанные и недушащиеся гости "фром Раша". Целых два. Но контраст между ними и Петенькой был, видно, столь велик, что Босс... как бы это сказать... удивился? Нет. Подобрел? Но в делах им едва ли когда-нибудь руководили доброта или злоба. Его, во всяком случае, Петенька не раздражал. Он распорядился, чтобы русскому бизнесмену выдали лучшие сорта мух, сделал ему хорошую оптовую скидку, долго с ним беседовал (с проблемами, но без переводчика, о чем Петенька, вернувшись домой, гордо доложил маме), наконец, свозил его ужинать в Турэк (тихий пригород Мельбурна, где в мраморных двухэтажных "хрущевках" живут ненавязчивые эксплуататоры) и познакомил со своей семьей. Предложил даже в письме к Петенькиным шефам упомянуть о трех лишних днях, которые ему якобы нужны для обдумывания сделки, чтоб у молодого человека было время посмотреть Австралию.

– У меня денег нету,- признался Петенька, бестрепетно роняя честь фирмы.

– Ерунда, я вам одолжу, потом пришлете... На моих личинках вы заработаете кучу денег, так что я не беспокоюсь. Странно другое: что вы так мало их берете. Мы сейчас позвоним моим друзьям в туркомплекс, они дадут вам сопровождающего и посоветуют, где побывать. Раз вам так нравится наша страна, было бы глупо уехать, не повидав ее... Только никаких казино!

Петенька не смог отказаться. И чудеса продолжались...

– Если у вас все пойдет нормально,- сказал Босс, прощаясь,- то я об этом буду знать. Вот нужные телефоны, здесь и в Москве. Через год сможете стать моим дилером.

Правда, он не пожалел о своей любезности. Опьяненный ласковым приемом, Петенька по личному почину подписал с ним договор на сумму втрое большую, чем был уполномочен... Эйфория прошла в самолете, и приземлился он в холодном поту. Однако все было очень буднично. Шеф только стеклянно глянул на него и пробормотал:

– Подписал так подписал... Знали, кого посылали. Но учти: если

эта "вошка" не окупится... Ты понимаешь.

Петенька понимал. Да у него и денег не было выкупить свою посредническую жизнь. "Вошка" окупилась сам-шесть. В валюте. А валютная мода в данном случае - фунты стерлингов. После чего шефы, стиснув зубы, заступили к амбразуре и взяли все переговоры с пятым континентом на себя. А заветные визитки продолжали лежать у Петеньки во внутреннем кармане домашней куртки. Никто, правда, уже не рыл ему могилу, просто решали, что с ним делать.

В итоге его бросили на периферию, то есть в Москву.

Москва поначалу ошеломила его. Громадные здания, человеческие моря улиц, гигантские проезды, ревущее метро, фирмы, банки, игрушечки церквей, растущие под боком у небоскребов, как грибы у лесного пня... В людях этого города странно сочеталась самая дикая, самая дурацкая спесь с неистребимой, хотя и постоянно выпалываемой кем-то приветливостью к приезжим. Поняв, почему москвичи такие, он их сначала запрезирал, а затем принял и вскоре уже не представлял себя без всего этого. Здесь было куда труднее работать, хотя заработать было легче.

– Как это?
– не понял я.

– А вот так,- усмехнулся Петенька.- Тут всё на взятках. И эти взятки надо платить из своего кармана. Иначе никто не даст шелохнуться. Ведь официально мухи Тренча нет!

– Это как?
– не понял я.

– А очень просто,- усмехнулся Петенька.- Для всего мира есть, а для нас нет! Она ведь мутант.

– Но как же так?
– сказал я.- Ее можно признать обычным сувенирным насекомым. Тем более что она не фонит.

– Тот, кто это сделает, возьмет на себя ответственность, что вредных последствий не будет,- отчеканил Петенька.- А если они будут? Да еще у самых состоятельных лиц города и государства? Вы что, смеетесь?

– Это они вам так говорят?

– Ага,- сказал он нормальным голосом и улыбнулся.- Нет, ну правда: вы когда-нибудь на ком-нибудь видели мою мухоту по телеку? На официальном приеме? В интервью? Бабьюh-то наплевать, но есть еще мужья...

– А у кого нет мужей?
– засмеялся я.

– А у кого нет, те сами вроде мужика! Вот и одалживаю без конца то сотню баксов, то две...

– Но у вас же есть эта самая... "крыша"?

– Да. Есть. Но "крыша" не для этого. Она - для незаконных наездов. Спокойной ночи!

Ночь и следующие дни прошли спокойно. Мухи сидели смирно, а я, что называется, вошел в колею. Утром, выпив кофе и поболтав с Петенькой, я выскальзывал по лестнице черного хода на первый этаж, а оттуда через малозаметную дверь - в смердящий проулок, где никакое местное писательство не могло попасться мне навстречу. Вечерами возвращался, варил лапшу, играл с будущим - если не теперешним - миллионером в карты или шашки, смотрел всё с тем же лицом программу "Время" по его портативному телевизору и беседовал "о делах наших скорбных", как выражается артист Джигарханян в культовом сериале. Увы, я даже не очень усердно искал себе новое жилье, хотя понимал, что это свинство по отношению к дяде.

Иногда я видел, как Петенька пишет письма домой, а раза два мне показалось, что стихи. Но он об этом не говорил, я не спрашивал. Вообще он, видимо, имел какое-то отношение к нашей братии - не случайно же свил себе гнездо именно здесь? У нас с ним оказался ряд общих знакомых, словом, я временами даже забывал, кто он. И почти никогда я не видел, чтобы кто-то ему звонил по сотовому (сам он звонил без конца) или приходил. Но однажды, войдя к нему, я увидел у него женщину лет сорока пяти, хорошо одетую, со смуглым хитрым лицом и тяжелыми золотыми серьгами в ушах...

– Моя помощница Дилором,- представил ее Петенька.- Или, по-домашнему, Дрель.

Дама довольно улыбнулась. Судя по всему, она гордилась своим прозвищем. Я же несколько удивился: чтобы вежливый Петенька в глаза так грубо кого-то звал? И даже сказал ему об том, когда дама, покачивая серьгами, удалилась.

– Да она сама так придумала!
– засмеялся Петенька.- Она... всё может! Покажите ей любую, самую закрытую фирму, любой, самый жуткий банк с чеченскими капиталами, где пропуск может выписать разве что директор за час до ареста,- и она завтра же будет пить чай с начальником охраны, а послезавтра там появлюсь я. А какое у нее чутье! Верите ли, с ней идешь по городу и видишь где-то вдалеке - еле из-за угла выступает - шикарный какой-нибудь домик в мраморе, где кофе подают исключительно с лимоном. И только тронь ее за локоть, она этак оглядится...- Петенька оловянно повел глаза