Принц

Нора вернулась на ферму Райли. Вместо того чтобы поехать прямо к гостевому дому, она направилась к главному дому, вежливо постучала в дверь и стала ждать. Отец Уесли лично открыл дверь.

– Странно, - сказала Нора, как только увидела его.

– Доброе утро и вам, юная леди, - смущенно сказал мистер Райли, но не со своей обычной враждебностью.

– Простите. Просто подумала, что у вас есть экономка или секретарь, или кто-то вроде того, кто открывает дверь.

– Нет нужды. Я сам давным-давно научился открывать дверь. И все еще не забыл, как это делается.

Нора рассмеялась.

– Думаю, это как езда на велосипеде. Хотя сама так и не научилась ездить.

– Вы не умеете кататься на велосипеде?

– Мотоциклы считаются?

– Нет, не считаются.

Нора вздохнула.

– Черт. Могу я поговорить с вами минутку?

Мистер Райли уставился на нее на какое-то мгновение, затем сделал шаг назад и пригласил войти в дом.

– Ох, как красиво. Милая люстра.

– Спасибо. Она из Версаля, - ответил он, и Нора последовала за ним наверх.

– Я думала, произносится Вер-сайль?

Он посмотрел на нее через плечо и изогнул бровь.

– Ой, - вздрогнула Нора.
– Настоящий Версаль.

– Именно. А теперь, чем могу помочь?
– спросил мистер Райли, когда они вошли в, предположительно, его личный кабинет. Он указал ей на кресло и сел за свой стол.

– Милый дом, - сказала она, явно преуменьшая.

– Мы стараемся поддерживать его в хорошем состоянии.

– Вы молодцы.
– Нора осмотрела офис и заметила фотографии лошадей, с венками из роз. На многих фотографиях был Уесли. На четырехфутовой стене был запечатлен он в возрасте от восьми до восемнадцати. Он стал выше, шире, но на каждой фотографии его глаза оставались неизменными – полны нежности и невинности.

– Я хочу попросить вас об одолжении, это немного самонадеянно для меня, - начала она без всяких предисловий.
– Но я пообещала, что сделаю это. И сдерживать обещания, для меня, невероятно неудобно. Я обхожусь с ними как с пластырями - позволяю их срывать.

– Хорошая философия, полагаю.
– Он откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел наее.
– Продолжайте.

– Талел убил свою лошадь. Он признался мне. Это был не несчастный случай. Он выйдет из скачек и продаст всех своих лошадей. Проблемы с комиссией по скачкам не сулят ему ничего хорошего и вызовут лишь еще больше проблем, которые никому не нужны. Не будете ли вы так добры сделать телефонный звонок или два, чтобы прекратить расследование?

– Зачем нам прекращать расследование? И зачем это нужно вам?

– Талел старинный, дражайший мой друг. И у него проблемы. Серьезные, опасные проблемы, из-за которых его могут убить. И эти проблемы решатся, если мы все притворимся что Ни За Что Отшелепанный умер от несчастного случая и никак иначе. Лошади очень легко умирают, так?

– Бывает. Они хрупкие животные.

– Я это заметила.

– Сыновья такие же хрупкие.

– И это я заметила тоже.

Нора замолчала. У нее было предчувствие, что еще одно неправильное слово сработает против нее. Вместо того чтобы продолжать, она просто приготовилась к неизбежному.

– Вы мне не нравитесь, мисс Сатерлин, - сказал мистер Райли, убийственно посмотрев на нее. Нора продолжала молчать, не уточняя и не восхваляя его вкус в женщинах.
– Но я не ненавижу вас.

– Я ценю это, сэр, - ответила она, и снова закрыла рот.

– Прошлой ночью вы сделали то, что я никогда не видел прежде. Чтобы поставить Скаковую Красотку на ноги требуются стальные нервы и железная воля. Я уже зарегистрировал имя Бастинадо. И я ни слова не сказал жене о том, как мы были близки к тому, чтобы потерять ее четвероногого малыша.

– Я рада, что все хорошо закончилось.
– Нора стиснула зубы. Но это умалчивание или все, что она хотела сказать было более болезненным, чем порка флоггером. Такой и будет жизнь на ферме? Сдерживать себя? Не отвечать? Не создавать бури и не вызывать проблем? Пожалуй, действительно к лучшему, что Мистер Райли продаст свою услугу в обмен на обещание бросить Уесли раз и навсегда.

– Я тоже, юная леди.

Мистер Райли больше ничего не сказал, и Нора ждала, прикусив язык. Он улыбнулся, вздохнул и покачал головой.

– Великие вещи, все, как одна: Женщины, Лошади, Власть и Война.

Нора уставилась на него.

– Это Редьярд Киплинг, - объяснил мистер Райли.
– Одна из моих любимых цитат. Женщины и лошади, власть и война - история моей жизни.

Нора улыбнулась.

– Моя сейчас такая же. По всей видимости.

– Вам нужно что-то еще?
– спросил мистер Райли, нервно постукивая по столу.

– Нет... это все. Просто...

– Возвращайтесь в постель. Похоже, вы можете еще пару часов вздремнуть. Я позвоню. Но вашему другу лучше больше не показывать своего носа на скачках.

– Он не станет.

– Хорошо. А теперь идите. Мне нужно работать.

Нора открыла рот и так же быстро захлопнула его.

– Спасибо, мистер Райли.

Она присела в реверансе по единственной причине, которую могла объяснить - казалось, этого требовал момент. Мистер Райли рассмеялся и прогнал ее из кабинета.

На нижней ступеньке, Нора заглянула в гостиную. Мама Уесли сидела за маленьким столом с авторучкой и подписывала белые с красной отделкой открытки. Пока миссис Райли была поглощена письмом, Нора воспользовалась моментом посмотреть на нее.

Прекрасная леди, с глазами такими же большими и карими, как у ее сына.

Она подняла голову и улыбнулась Норе.

– Я не хотела мешать, - извинилась Нора, прежде чем миссис Райли успела что-то сказать.

– Вы можете в любое время прервать подписание благодарственных открыток.

Нора присвистнула, глядя на стопку открыток перед миссис Райли. Казалось, она уже подписала сотню и еще сотня осталась.

– Подписание такого количества благодарственных открыток - мое определение ада.

– Мое тоже, - призналась миссис Райли, закрывая ручку.
– Но у нас двести человек, которые пожертвовали запредельные суммы Фонду Райли. Нужно их поблагодарить.

– Я бы посоветовала им попридержать деньги.

Миссис Райли кивнула.

– Я хотела это сделать раз или даже два. Присаживайтесь, если желаете.

– Я не стану задерживаться и раздражать вас. Это первый раз, когда ваш муж пустил меня в этот дом.

Улыбка миссис Райли стала шире.

– Мой муж упрям, как осел. Он хороший человек. Только... сложный.