Принцесса Арменеи. Книга 2

Мы стали снижаться, как только показалось из окна море.

Возле резиденции нас встречала целая гильдия слуг и стражников, выстроенных рядами по обе стороны песчаной дороги. Заметное волнение на лицах перекрывало всеобщее обожание и радость от прилета их господина. Эти эмоции были неподдельны и вызвали у меня очередное удивление. Ариман взял меня под руку и вежливо придержал, пока подвижная серебристая лестница спускала нас на землю, не забывая отвечать благосклонными жестами своему народу. Я во все глаза смотрела на него и совсем не обращала внимания на любопытные взгляды, обращенные ко мне и на то, что ветер стал беспокойным. Мне приходилось постоянно убирать волосы с лица, чтобы они не закрывали обзор, и во все глаза рассматривала императора.

Он открывался передо мной совсем с другой стороны, а его счастливая улыбка меняла почти всегда хмурое лицо до неузнаваемости.

Текучая дорожка под нами продолжала плыть и доставила нас прямо к входу в резиденцию. С множеством этажей и балконов, построенная на берегу в виде полусферы с двумя высокими башнями по краям, она представляла собой оригинальную конструкцию, выполненную настоящим мастером. От резиденции шли ответвления, соединяющие ее с меньшими зданиями, которые, казалось, парили над морской гладью.

Ариман Валаруад представил меня слугам и воинам и те громогласно поприветствовали нас, желая долгих лет жизни. Пришлось держать лицо и кивком отвечать на счастливые напутствия.

А ветер разыгрался не на шутку. Все указывало на то, что начиналась гроза, которая на Эронии не являлась редкостью. Прислуга вынуждена была поспешить за нами во дворец, придерживая строгие юбки до колена и головные уборы. И все равно мы успели в считанные бриды промокнуть до нитки. Ариман только смеялся, глядя, как первые крупные капли полетели вниз, превращаясь в ливень. Казалось, он получает необычайное удовольствие от разыгравшейся стихии. Уловив мой оторопелый взгляд, он откинул назад мокрые волосы и произнес:

– Не бойся, стены моего дома выдержат любой ураган.

– Я и не боюсь, просто никогда не видела тебя таким… – тут я запнулась, наткнувшись на внимательный взгляд. Невольно я стала обращаться к императору без всяких формальностей и только сейчас поняла, что давно уже мысленно называю его по имени. Его обращение на «ты» оказалось заразным. – Впрочем, – напустила немного строгости, – вы не так часто бывали на Арменее и не знаете, что такое действительно шторм.

– Ошибаешься, Милена. – Он выделил голосом мое имя, словно призывая перейти на простое общение, но я проигнорировала. – Я бывал на таких планетах, на которых катаклизмы происходят постоянно. Там выжить почти невозможно.

– Что же вы там делали?

– А вот это уже пусть останется тайной, – усмехнулся он, снисходительно поглядывая на меня.

Представляю, как сейчас выгляжу. Волосы свисают сосульками, платье из тонкой, почти прозрачной ткани потеряло всякий достойный вид. Но взгляд императора после осмотра неожиданно изменился, и до меня вдруг дошло, что намокшая ткань платья, в котором я вылетела с жаркой планеты Эрлеван, прилипла к телу и ничего уже не скрывает, обозначая все приятные выпуклости. С мокрых прядей так и капала прохладная вода прямо на открытую грудь, скатываясь влажной дорожкой в ложбинку полушарий, соблазнительных для мужского взгляда.

Это заставило меня быстро прикрыться руками, делая вид, что отжимаю волосы. Он вдруг остановил меня, подхватив рукой один локон, и провел его меж пальцев, любуясь. Такой простой жест, а как интимно он смотрелся, а уж слова, которые он произнес, обычные, вроде, но как прозвучали в его устах!

– Такой цвет волос делает тебя похожей на истинную эронийку, но я бы хотел снова полюбоваться на блеск твоих светлых волос, впитавших в себя лучи земного солнца.

Я даже рот открыла от такой неслыханной… лести. Вот знала же, что Лорд Ариман опытный в амурных делах, что ему нет равных, если он задумал понравиться. Откуда мне это известно? Да это все знают, каждый слышал слезливые истории о разбитых женских сердцах и коварстве знаменитого эронийского соблазнителя. Я даже на себе испытала силу его влияния, иначе как объяснить дрожь в коленях и слабость в руках? Что не отбросила руку с длинными красивыми пальцами, которые словно ласкали мое тело, а не прядь волос?

Чувства так обострились, что я, как завороженная, смотрела на стоявшего перед собой мужчину, а от его почти неощутимых прикосновений мурашки задвигались по шее вниз, а те, что побежали за ними, перебирая лапками, догнали и защекотали тех до смерти.

А он словно почувствовал мое скованное состояние, склонился и прикоснулся губами к пряди волос, вдыхая их запах, а потом вдруг прижался жарким поцелуем к шее, опалив горячим дыханием. Мурашки пришли в полное смятение, испуганно разбежавшись в стороны. Тихий вдох – и я делаю огромное усилие над собой, чтобы не поддаться внезапно нахлынувшей слабости. Сопротивляться магнетизму императора мне становилось все тяжелее и чтобы как-то прийти в себя, а заодно дать отпор за все пролитые девичьи слезы, произнесла с неожиданной злостью:

– Вашей мечте не суждено сбыться. Постараюсь Вас и дальше разочаровывать и не предоставлю случая любоваться и уж тем более прикасаться к волосам. Во всяком случае, сейчас, когда мне необходимо переодеться и немного отдохнуть с дороги.

– Конечно, – он легко меня отпустил, абсолютно спокойный и в глазах его больше не бушевало пламя. Он словно не заметил моей грубости. – Мне стоит быть более внимательным к своей невесте. Ты устала и нуждаешься в отдыхе. Я прикажу слугам быть максимально предупредительными.

Он оставил меня одну на попечении армии слуг и в совершенно расстроенных чувствах, заставляя устыдиться своей вспышки и тут же жалеть, что не наговорила гадостей мерзавцу. Думала, наш очередной словесный раунд добавит мне очко, а вышло в итоге так, что никак не могла избавиться от ощущения поражения.

Неприятное чувство угнетало, заставляя возвращаться к разговору и понять, где совершила ошибку. А память, как назло, подкидывала картинку: большие, глубоко посаженные, темные, почти черные глаза эронийца, заглядывающие в саму суть того, что люди называют душой. Глаза мужчины, изведавшего многое, испытавшего горечь и радость, ненависть и… любовь.

Я только понимала, что все глубже увязаю в нитях паутины, ловко расставленной злодеем и искусным мастером по плетению интриг. Я как та несчастная мушка, что бьется, мечется – а все напрасно. Только сильнее прилипаю к раскинутой ловушке и начинаю медленно мариноваться в собственном соку. Ведь укус-то я уже давно почувствовала, еще тогда, на Арменее, под сенью величественного дерева Слияния, когда губы императора смяли всю мою оборону, вывернули наизнанку душу и заставили трепетать мое бедное сердце.

И та сила была в сто раз мощней, чем ураган, проносившийся по Эронии и сотрясающий стены дворца в эту ночь. Ярче молнии, прорезавшей мрачное небо и освещающей кромешную тьму комнаты, лишенную молчания. Та сила не усмиряла, не покоряла, а поднимала все со дна души и хорошенько встряхивала, заставляя прочувствовать, увидеть в себе то, чего ранее не замечала. В ней не было ничего от трепетного отношения Шервата, в ней бушевала страсть и желание обладать, обнажающее и острое, как лезвие эронийской стали.