Принцесса где-то там 2

— Тебя же отодвинули в сторону, — напомнила я.

— Это только официально, — сказал Кларк. — Мы с ребятами не собираемся бросать дело только из-за того, что нам приказали снизу.

— Спасибо, Джон, — сказала я.

Но может быть, им и стоило его бросить.

Хотя повышенный интерес ТАКС вызывал у меня определенные подозрения. Ладно, тогда еще это было не определенные, а довольно смутные подозрения, но он их все равно вызывал.

А еще я подумала, что хоть ТАКС и подвинул в сторону весь убойный отдел, меня-то подвинуть так просто не получится, и я смогу сливать информацию о ходе дела Кларку и остальным ребятам, но по телефону я этого, разумеется, говорить не стала.

Телефоны и в лучшие-то времена вызывали у меня определенные подозрения.

***

Брат Тайлер обнаружился во главе огромного обеденного стола, сервированного для него одного, и с поистине сектантским аппетитом уплетал яичницу с беконом, запивая ее какой-то дурно пахнущей жидкостью из чашки с толстыми стенками.

Наверняка это что-то очень полезное и здоровое.

— Доброе утро, госпожа.

— Доброе утро, брат Тайлер, — сказала я. — Ты всегда встаешь так рано?

— Я никогда не сплю, госпожа, — сказал он. — Ведь нельзя знать, что происходит с твоим телом, пока ты спишь.

— И как у тебя это получается?

— Существуют особые духовные практики, госпожа, — сказал он. — И особые препараты.

— Можешь отсыпать мне этих препаратов?

Он выглядел свежим, бодрым и отдохнувшим, как будто бы лег спать в восемь часов вечера, хотя я точно знала, что это не так, и я подумала, что не прочь перенять этот опыт. Конечно, не на постоянной основе, но способность не спать хотя бы неделю кряду на моей работе бы очень пригодилась.

— Без соответствующих духовных практик это может быть смертельно опасно, — сказал он.

— А сколько нужно времени, чтобы овладеть этими практиками?

— Мне потребовалось больше двух лет.

— Видать, не судьба, — вздохнула я. — А что это за бур… в смысле, напиток в твоей чашке?

— Специальный травяной чай.

— А простой кофе в этом доме водится?

— Конечно, госпожа, — сказал он. — Эспрессо, латте, капучино?

— Да уже все равно. Лишь бы покрепче.

***

Атмосфера в участке царила какая-то нездоровая. Стоило мне только появиться в поле зрения коллег, как разговоры сразу же смолкали, взгляды либо упирались в пол, либо начинали рыскать по стенам, а за спиной начинались полные многозначительности перешептывания.

Впрочем, может быть, я себя просто накручивала.

Кларк встретил меня в коридоре, где кроме него ошивался волосатый агент Джонсон, тот, что привез меня в больницу с пустыря. Видимо, он занимал в иерархии ТАКС не такое низкое положение, чтобы его позвали в кабинет, но и не слишком высокое, чтобы просто выставить его на улицу или попросить подождать в машине.

Я поздоровалась с ними обоими, и тут из кабинета выглянул Эллиот и попросил меня зайти внутрь.

Агент Доу расположился за столом Кларка, агент Смит — за моим. Мне, очевидно, доставался гостевой стул, так я на него и уселась, не став ждать приглашения.

— Как вы себя чувствуете, Боб? — поинтересовался Эллиот.

— Прекрасно, — сказала я. — А вы?

Увы, светская беседа оказалась довольно краткой, потому что в нее вмешался агент Доу.

— Вы знали Джозефа Бернштейна? — спросил он.

— Да, — это именно о нем говорил Кларк часом ранее.

— Он мертв. Убит пулей в голову.

— Мы с ним больше года даже не переписывались, — сказала я.

— Вы помните Джеймса Далтона? — продолжал он.

— Вы же прекрасно знаете, что помню, — сказала я. — И его самого и его «олдсмобиль» шестьдесят девятого года выпуска. Такое не забывается.

— Он тоже застрелен, — сказал агент Доу. — Его «олдсмобиль» сожгли в гараже. Вместе с гаражом.

— Он до сих пор на нем ездил?

— Не все из нас добиваются в этой жизни успеха, Боб, — мягко сказал Эллиот. — Кстати, он был женат. Его жена при пожаре не пострадала.

— Я должна это как-то прокомментировать?

— Необязательно, — сказал агент Доу. — Вы помните Генри Боуна?

Три свидания, потом я свалила в туман, потому что он был маменькин сынок, и я слишком часто слышала фразы: «моя мама считает, что…», «моя мама делает не так», «моя мама хочет на тебя посмотреть, не могла бы ты сделать нормальную прическу».

Фразы я помнила хорошо, а вот лицо самого Генри — уже нет.

— Смутно, — призналась я. — Убит выстрелом в голову?

— Нет, ударом меча в грудь.

Он назвал еще несколько фамилий моих бывших, и все они оказались либо застрелены, либо зарублены в течение последней недели.

Конечно, однажды, когда я напилась и чувствовала себя особенно одинокой и несчастной, я пожелала, чтобы все они горели в аду, но не думала, что кто-то возьмется это мое желание исполнять.

— И что вы думаете по этому поводу, Боб? — поинтересовался агент Доу.

— Что в Городе объявился очередной опасный психопат.

— Одержимый вами опасный психопат, — поправил агент Смит.

— Похоже на то.

— Первые убийства были совершены при помощи пистолета, — сказал агент Доу. — Затем, после Эдгара, он перешел на меч.

— С Эдгаром у меня ничего не было, — привычно вставила я.

— Убийца экспериментирует, — сказал агент Смит. — Он сокращает дистанцию между собой и жертвами. Если сначала он убивал издалека, теперь он подходит ближе. Возможно, он входит во вкус.

Он сдохнет с голода. Там осталось не так уж много народа.

— Нам нужен список потенциальных жертв, — сказал агент Доу.

— Вы хотите сказать, что сами его еще не составили?

— Возможно, мы кого-то упустили.

— Дайте посмотреть.

— Извольте.

Он протянул мне листок бумаги формата А4, заполненный красивым, каллиграфическим почерком, которым я всегда хотела владеть, но никогда не.

Там были имена и фамилии, и похоже, что они никого не упустили, если не считать того случайного парня в баре, но я так и не удосужилась тогда спросить, как его зовут… Напротив примерно трети фамилий стояла аккуратная буква «у».